Оборотень - Сухов Евгений Евгеньевич (читать книги онлайн без txt) 📗
– Неудивительно, – холодно отозвался новоприбывший. – А священника здесь можно отыскать?
– Уж не покаяться ли ты решил? – Губы Беспалого расползлись в кривой усмешке.
– А почему бы и нет? Или ты думаешь, что я только грешить способен?
– зло отрезал Бирюк.
Заповедь «не убий!» не относится к врагам, но тем не менее каждый солдат, прошедший войну, должен был пройти через покаяние в святом храме. После чего несколько дней обязан был держать строжайший пост, только тогда его душа могла освободиться от налипшей скверны. Так и Бирюк воспринимал волю, как некое поле битвы, где приходится много грешить и часто лукавить, а заточение – место, где можно вылечить даже тяжелый душевный недуг.
Вот только хотелось бы найти молельню попроще, а священника не больно строгого, да чтобы, не перебивая, сумел выслушать нерадивого прихожанина.
– Нет… отчего ж, – неопределенно пожал плечами Беспалый.
Бирюк не был похож ни на одного из тех воров в законе, которых он видел раньше, даже его внешний вид никак не вязался с обычным представлением об уголовнике-рецидивисте. Скорее, он напоминал фраера из министерства, прибывшего инспектировать колонию. А подобных чистоплюев в дорогих костюмах Тимофею Егоровичу пришлось повидать предостаточно. Любимый их напиток, как правило, коньяк; привязанности – пышногрудые блондинки. И то и другое он мог предоставить им в избытке. Но не вору в законе, конечно!
И тем не менее Бирюк был явно совсем иной породы. Беспалый вынужден признать, что этот парень с цепким взглядом весьма интересен и под его обаяние невольно попадал любой собеседник. Это во многом объясняло, почему он имеет такой огромный авторитет у воровского сообщества.
Стоявший перед ним человек был явно очень не глуп, и наверняка Бирюк заметил, как покраснели от волнения щеки начальника колонии.
– У нас в поселке живет один священник, – как можно спокойнее продолжал Беспалый. – Он старик и уже давно не служит… Но если я его попрошу, думаю, что он не откажет мне в любезности. Хочешь, я за ним пошлю?
– Отчего же не послать…
– Что ж, тогда милости прошу в часовенку. – И, повернувшись к молоденькому лейтенанту-охраннику, скомандовал:
– Приведи старика Прокопия.
– А если не пожелает идти, товарищ полковник? Не арестант ведь! А мужик он с характером.
Это было правдой. Прокопий Семенович славился ершистостью и, невзирая на чины, мог обложить любого такой изощренной бранью, что, слушая его, могло показаться, будто бы общаешься не со служителем церкви, а с уголовником, имеющим за плечами не одну ходку.
Беспалый улыбнулся:
– Да, он не арестант, просто так его не приведешь. Передай Семенычу, что с меня бутылка армянского коньяка.
Лейтенант понимающе кивнул и пошел разыскивать священника.
Это была совсем маленькая церквушка. В ней едва хватало места десятерым молящимся: нельзя было перекреститься, чтобы не задеть локтем стоящего рядом. Бирюк встал у закрытой двери и, скрестив руки на животе, закрыл глаза.
Через пятнадцать минут пришел старик, облаченный в епитрахиль, которая ладно сидела на нем. И сам он весь был очень благообразен и напоминал породистого пса. Длинная седая борода на его худощавом лице была тщательно расчесана на пробор, и по тому, как он бережно разглаживал концы, было ясно, что она является предметом его гордости.
В молодости отец Прокопий много победокурил и вел совсем не такую праведную жизнь, какая допустима церковным уложением. Поговаривали, что он занимался вывозом не то монголок, не то китаянок в Сибирь.
О себе отец Прокопий рассказывал немного, но каждому в поселке было известно, что некогда он учился в московской семинарии, откуда был исключен за непростительную шалость – однажды к себе в келью привел девицу вольного поведения, с которой проспал не только утреннюю службу, но даже и вечернюю.
В последнее время Прокопий отошел от службы – ноги были уже не те, чтобы простаивать по несколько часов подряд в непрерывных молитвах, и он решил взвалить на себя очередной духовный подвиг: стал исповедовать тюремных сидельцев и после каждого откровения непременно ставил свечку во спасение заблудшей души.
Заключенные любили отца Прокопия и доверяли ему такие тайны, от которых у слабаков повылезли бы глаза из орбит, но кающиеся воры знали, что уста священника так же крепки, как запоры на двери камеры смертника.
– Кого же на этот раз нужно исповедать? – Прокопий устремил пронзительный взгляд на оперов. – Уж не Тимофея Беспалого ли?
– Вот этого гражданина, – лейтенант кивнул на Бирюка.
Священник скользнул взглядом по лицу незнакомца и знаком пригласил войти в часовню.
– Ну, мил человек, как тебя звать? – деловито осведомился отец Прокопий, затворив дверь.
– Станислав. Но привычнее – Бирюк, – ответил вор, внимательно изучая старого священника.
– Грешен, Станислав? – просто спросил тот. Бирюк молча встал на колени перед Прокопием и склонил голову. Священник перекрестил ему темя.
– Надолго в наши края?
– Раз пять вокруг елки хоровод водить придется, – усмехнулся Бирюк.
Прокопий понимающе кивнул:
– Да, попал ты, парень, не на курорт!
– А ты, батюшка, я думаю, всех местных знаешь? Прокопий сощурил правый глаз:
– Да я и тебя знаю, Бирюк… Учти, что не я один такой информированный. К тому же кому-то может быть очень интересно, что у тебя за душой…
– Это как? – не понял вор.
– А так, что я озабочен твоей душой. А другим, может, захочется вывернуть тебе кишки наружу…
– Хорошо, учту. Что представляет из себя тамошний смотрящий?
– Ничего сказать о нем не могу. Срок получил вроде как за кражу. В нашей колонии в третий или в четвертый раз. Мякиш у него кличка.
– Мне кажется, я о нем слышал… – задумчиво произнес Бирюк.
– Теперь о Беспалом, – тихо продолжал Прокопий. – Его улыбчивому лицу не доверяй. Он сам из ваших, из воров. Из перерожденцев. В колонии держит железную дисциплину и всякого несогласного отправляет надолго в изолятор. Попал ты к нему не случайно, скорее всего, на перевоспитание. Так что будь с ним очень осторожен. Я не удивлюсь, если он постарается перетянуть тебя на свою сторону и заагитировать.
