Терминатор из глубинки - Степанычев Виктор (читать полную версию книги TXT) 📗
– Я не люблю проигрывать, однако умею признавать проигрыш. Не стоит обольщаться, господа, что вы выиграли этот бой. Ватерлоо не произошло. Император отнюдь не пал, а напротив – укрепился. Пусть вас не удивляет столь странный результат нашего противостояния. Вы, не ведая о том, помогли решить некоторые серьезные проблемы, которые меня последнее время тревожили. Если бы не случилось этих событий, то их надо было выдумать.
Хладовский поднялся из кресла и прошелся по кабинету.
– Моя биография и деятельность для вас не секрет, и я могу говорить вполне открыто. Я создал «Армаду» своими руками и своей головой. Под немудреной вывеской охранной фирмы скрывается могучий и разветвленный холдинг, который сегодня контролирует сотни предприятий в Москве и регионах и является их фактическим владельцем. Однако в последнее время проявилась тревожная тенденция. Некоторые руководители – особенно вдалеке от столицы – стремятся к излишней самостоятельности. Кто-то посчитал, что поймал удачу за причинное место и может игнорировать меня; другие, в силу крайней скудости ума, никак не желают отойти от криминального прошлого и живут беспределом девяностых. Как пример – наш почивший в бозе Леша-Камил. С одной стороны, мне жаль, что так все произошло, ведь я его еще пацаном в зоне вытащил из-под нар и взял под свое крыло. Ершист был парень, а там так жить нельзя – мог добром не кончить. Вроде бы и воспитывал, и дело дал серьезное, и сделал он немало, но заклинило мозги на пальцах веером, да еще и на наркоту сел так, что крышу стало сносить. Я давно голову ломал, что с ним делать, да судьба в вашем лице сама распорядилась.
– С Камилом, выходит, мы проблему решили, а с остальными «центростремительными» что делать будете? – подал голос Самсон.
– Пример заразителен, – хитро усмехнулся Хладовский. – И свалить есть на кого... на тайного супостата. Но на этом данную тему закрываем. А что касается вашей акции, скажу откровенно, что в чем-то я согласен с вами. И мелкая она, и грязная – особенно что касается ребенка. Не верил я в эту дискету с валом компромата на высоких людей, однако уговорили меня волчата. Намекнули, что погряз вожак в рутине, давно на вольный промысел не ходил. Вот я и дал им возможность поохотиться на воле, да клыки поострить. А вышло по-моему: не Акела промахнулся, а щенки вместо добычи в зубах дрыном по морде поимели. И последнее...
Хладовский сел в кресло и потер ладонями виски.
– Я не лью слез по былым битвам и походам. То время я вычеркнул из своей памяти... мне помогли его вычеркнуть. Хотя надо сознаться, колыхнулось где-то под ложечкой что-то такое сладкое, когда напомнили мне про ту переправу. Однако время прошло, и империя, которой мы служили, великая и могучая, кончилась. Кому и как служите вы, я могу лишь догадываться. И жаль мне вас и в какой-то степени завидно, что вы во что-то и кому-то верите. Как там Павлик Корчагин кричал: «Смены не будет – но мы-то здесь!» Честно говорю, немного завидую вашему детству. Хотя и у вас мозги начинают прочищаться – разобрались, что никакая власть вам не поможет решить личные проблемы. Ну да ладно, оставим романтику и вернемся к делам нашим.
Он опустил руку под столешницу, где, судя по немедленному появлению в кабинете седого начальника службы безопасности, была спрятана кнопка вызова.
– Илья! – обратился к нему Хладовский. – Дай команду всем подразделениям отбой готовности – войны не будет. Я вас правильно понял? – последние слова предназначались Мао, который согласно кивнул головой. – Все данные об этой операции убрать – не было ни дискеты, ни женщины, ни ребенка. Мы забыли про них навсегда. Реши проблемы по Всеволжску: дай дезу о конкурентах, а может – бандитских разборках. Придумай, не мне тебя учить. Сотри записи, полученные с мониторов слежения, на которых запечатлены эти господа. Подчисть все качественно. И еще одно... Завтра на одиннадцать собираем совещание руководства. Повестка дня: «Как мы дошли до жизни такой – итоги профессионального застоя». Пожалуй, все. Вопросы? Исполняй!
Седой спокойно и молча выслушал приказание и, почти по-уставному развернувшись, вышел из кабинета.
– С вашей стороны, надеюсь, будут проведены аналогичные мероприятия, – более утвердительно, чем вопросительно произнес Хладовский. – Попрошу вернуть захваченных вами моих людей и уничтожить имеющиеся данные по «Армаде». У вас еще что-то есть ко мне?
– Пожалуй, что нет, – сказал Мао. – Мы можем идти?
– Да, конечно. Прощайте!
Они уже находились на пороге кабинета, когда вслед им прозвучал чуть насмешливый голос Хладовского:
– А должок все же за вами останется...
Общее настроение, прямо сказать – не совсем радужное, за воротами коротко, но емко выразил Самсон:
– Козел гребаный, учить вздумал. Ишь как завернул: «Мочилы с человеческим лицом...» Сами, без наставников, разберемся, какое у нас лицо!
Менее эмоциональный Мао, подумав, добавил:
– Пургу он гнал, пытался крутость свою показать. Прижали мы его к стенке – дальше некуда. Ума у Хладовского не отнять, и просчитал он все четко. А раз просчитал, то понял, что мы не остановимся на полдороге. Вот и решил малой кровью дело закончить. А что до его словесного поноса, так то – умри, а стойку держи!
Вадим был согласен и с Мао, и с Самсоном, а в чем-то даже и с Хладовским. Со всеми был согласен в нахлынувшей на него радости от того, что все наконец закончилось.
Глава 20
К вопросу о совместимости курицы и коньяка
В это утро Вадим видел Надежду мимолетно, практически не более чем «здравствуй – до свидания». Сразу после рандеву с Хладовским они поехали в отдел и доложили о результатах операции. Олег Петрович, по виду, был доволен успехами питомцев: рыкал хоть и свирепо, но в меру, и ухмылялся на немногочисленные шероховатости акции с приличным учителю пониманием – то бишь без излишней иронии и ехидства.
Похвалы от него, естественно, не дождались. Однако же его заключительную фразу «дело сделали, ну и ладненько» можно было приравнять к доброму ушату благовоний, щедро выплеснутому на замороченные трехсуточными метаниями головы друзей, в комплексе с воскуриванием бочки фимиама в их же честь. От такой нежданной ласки они даже засмущались, словно институтки перед статс-дамой, и по-девичьи застенчиво потупили глаза в пол.
А в знак особого благоволения Олег Петрович предоставил отличившимся отгулы. Неслыханной щедростью он вообще-то никогда не страдал, поэтому Мао и Самсон были уволены от службы на двое суток, включая в этот срок уже наступившие; Доктор слезно выпросил трое, а Вадим – Дед, по обыкновению, «забыл», что тот еще почти две недели должен отдыхать в отпуске, – получил «вольную» до ближайшего понедельника. «А от щедрот своих руль даю!» И совсем напоследок Олег Петрович, как положено, скорчил свирепую физиономию и, представив для всеобщего обозрения внушительный кулак, напомнил птенцам, что реабилитация должна быть скромной.
Оставалось совсем немногое: ввести в курс дела Надежду и доставить ее с дочкой домой. Доктор взмолился о пощаде, жалостно залепетав о сверхнеотложных – на грани жизни и смерти – личных проблемах. Самсон, задумчиво почесав затылок, сообщил, что он еще в субботу пообещал Настене поход в зоопарк. Мао, отдавая последний долг своему недолгому начальствованию, махнул рукой:
– Валяйте, бездельники! – и вместе с Вадимом отправился за Надеждой.
Через сорок минут, достойно прорвавшись на вертком «Киа-Спортидже» Мао через пробки на дорогах, они добрались до улицы с гордым названием Краснобогатырская и хитрой отдельской «хаты», где отсиживались мать с дочерью.
Настороженные глаза, в тревожном ожидании переходящие с Вадима на Мао, и синева вкруг век выдавали волнение женщины. Сергей и ободряюще улыбнулся ей, и успокоил:
– Все прошло, все позади. Никто вас больше не потревожит: ни шантажисты, ни бывший муж. Проблема решена. Собирайтесь, мы отвезем вас домой.
