Ставок больше нет - Казанцев Кирилл (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Врач, уловив в глазах своего собеседника жадное ожидание, недовольно отвернулся. Этот милиционер ему не понравился с самого начала. Своей нахрапистостью, самоуверенностью, какой-то воинствующей малограмотностью. А теперь весь этот разговор начинал врача тяготить.
Милиционеру не нужна была истина. Ему нужно было любой ценой спихнуть это спецсообщение, списать на несчастный случай, пока еще пациент не умер. Старлей не хотел получить "темнуху" – нераскрытое преступление – в свои дежурные сутки. А на жизнь и здоровье человека, что сейчас находился в реанимационной палате, ему было просто наплевать.
Но только как бы то ни было, а на вопросы врач ответил:
– О том, откуда был доставлен больной, вы можете узнать в приемном покое. Вам там смогут сообщить и фамилию доставившего его врача, и бортовой номер автомашины. А что касается второго вашего вопроса... я, молодой человек, не эксперт. Я – нейрохирург.
– Ну, у вас же есть какое-то собственное мнение? – недовольно протянул мент. И тут же попытался грубовато "кинуть леща" врачу: – Вы же такой опытный доктор.
– Ну, если вас интересует мое личное мнение... Пациент на момент получения травмы был трезв. При осмотре какой-либо врожденной или приобретенной патологии не выявлено. Физически развит очень хорошо, я бы сказал, великолепно.
– И?.. – чуть поторопил милиционер.
– Объективно травма была получена явно криминальным путем, – четко и ясно произнес врач.
Старлей недовольно поморщился. Если бы доктор на его второй вопрос ответил: "Да, мог!", он тут же взял бы с него объяснение и быстренько спулил материал участковому инспектору. Пусть тот ноги бьет. А так придется возиться самому...
– Ну ладно. Спасибо, доктор! – Старлей аккуратно уложил бумажку в свою папку. Встал с места, поправил сползающий с плеч халат.
– Не за что, – ухмыльнулся доктор.
Уже у самых дверей ординаторской милиционер вдруг остановился и спросил:
– Скажите, доктор... Вот наш – "неизвестный № 2", так? А кто "неизвестный № 1"?
– Юноша-кавказец, – ответил врач. Он не хотел затягивать разговор – устал. – Чеченец. Но только его личность уже установлена. В приемном отделении родственники толкаются. Переживают...
– А что с ним?
– Огнестрельное ранение головы. Поврежден мозг. – Врач покосился на милиционера и многозначительно добавил: – У его палаты – охрана... Вроде как был ранен в перестрелке с вашими...
– Вот же сука! – злобно оскалился милиционер. – И выживет?..
– Выживет. – Врач кивнул головой. – Теперьвыживет. Но только лучше бы было ему умереть...
И, наткнувшись на недоумевающий взгляд милиционера, пояснил:
– Это будет уже не человек... Так, растение какое-то...
– Ну, так ему, животному, и надо! – окончательно вызверился мент. – Не будет больше в наших стрелять!
Глава 20
1
Несмотря на позднее время, в здании УВД области наблюдалось нездоровое оживление – почти во всех кабинетах светились окна, а к самому зданию то подъезжали, то отъезжали различные машины. Все работали... Уже всем, вплоть до самого последнего постового на проходной, было известно, что в столице, в министерстве спешно формируется комиссия для проведения внеочередной комплексной проверки оперативной и служебной деятельности всех подразделений УВД.
Готовились к приезду высоких гостей старательно – писали и печатали бумаги, распихивали их по делам, заполняли различные карточки. Хотя люди более или менее опытные прекрасно понимали – этой "штурмовщиной" ничего не добьешься. Комиссия едет с определенными установками, полученными с выше. И в соответствии с этими установками будут либо «копать» по полной, либо позволят свозить себя на рыбалку, на охоту, на какую-нибудь пригородную турбазу и отправятся восвояси, усталые, но довольные впечатлениями, которые были получены во время инспекции.
Сейчас ни на рыбалку, ни на охоту никто не собирался. Не до того как-то. В этом конкретном случае никто ничего хорошего не ждал и иллюзий не строил. Комиссия направляется для того, чтобы выявить вопиющие недостатки и промахи в организации службы. И выявит. Проще говоря, найдут "крайних", поменяют руководителей ведущих служб и торопливо доложат в стольный град, что теперь-то в Красногорске будет все куда как хорошо! Это знали все. Но только бумаги к проверке все равно готовили. Не спали.
Сам генерал заперся в своем кабинете. Он вовсе не собирался стреляться. Для него жизнь еще не закончилась. Хотя милицейская карьера – да. Но на свете, а тем более в этой стране много сфер, где может пригодиться предприимчивый человек. Например, политика. Там вообще ни за что отвечать не надо – знай себе болтай!
Генерал усмехнулся... А почему бы и нет?! Пользоваться всевозможными мыслимыми и немыслимыми льготами, жить в столице, где жена сможет щеголять туалетами и драгоценностями без боязни, что найдется какой-нибудь умник, желающий сопоставить стоимость прицепленного к ней с размерами генеральской зарплаты, а дочка-троечница, шестнадцатилетний прыщавый переросток, сможет поступить в заветное МГИМО – кузницу кадров для всевозможных светских тусовок.
Генерал лениво перелистывал страницы протоколов многочисленных коллегий УВД, а сам уже на полном серьезе прикидывал, к кому обратиться, с кем поговорить, к какой партии примкнуть, чтобы его фамилия "украсила" какой-нибудь из избирательных списков. Неважно какой...
Господин Карасев не отчаивался и надеялся еще послужить Отчизне.
Зато все остальные руководители в этот вечер трудились, как пчелки. Им свои места терять никак не хотелось.
"Кадры" в срочном порядке готовили приказ об увольнении командира ОМОНа как не соответствующего занимаемой должности. Кто-то, правда, заикнулся было, что майор во время штурма был ранен и увольнять его сейчас, до окончания лечения, нельзя. Запрещено и наказуемо. Но начальник отделения, старый и не раз битый жизнью ветеран кадровой службы, некоторое время поразмыслив, заявил уверенно:
– Я его знаю – он мужик порядочный... По судам и по прокуратурам ходить не будет. Делаем приказ!
В собственной порядочности этот деятель не сомневался тоже.
Попутно готовился еще один, но только с другой формулировкой: "...За поведение, несовместимое с высоким званием работника российской милиции..." "Героем" второго приказа стал участковый инспектор, на участке которого располагалось кафе "Ведено".
Сам участковый в это время находился в кабинете УСБ. С форменной курточки его грубо, что называется "с мясом", были сорваны офицерские погоны. Под глазом старлея, теперь уже бывшего, потихоньку наливался яркой багровостью свежий синяк, а сам он, облизывая разбитые губы, торопливо что-то писал, время от времени поглядывая на стоящего за его спиной здоровенного оперативника в гражданском.
"Сотрудник очистки" периодически перегибался через плечо недавнего коллеги и, заглядывая в текст, приговаривал:
– Все пиши, все! Как у чеченов бабки брал, как во время рейдов их не проверял... Все, сука, пиши! Пока тебя по-хорошему просят!
Вообще-то такие вот зубодробительные методы сотрудниками "очистки рядов" не используются. Как правило. Но ведь в большинстве правил есть исключения?..
Уже бывший участковый, испуганно втянув голову в плечи, строчил страницу за страницей. Ему было в чем покаяться.
По коридорам управления из кабинета в кабинет заполошенно метались какие-то растрепанные молодые люди с бумагами в руках, не замечая идущих им навстречу коллег. Пепельницы в кабинетах были полны окурков, время от времени кто-нибудь забегал в туалет, чтобы в который уже раз за последние несколько часов набрать чайник: принято считать, что растворимый кофе – лучший друг ночных бдений.
Всеобщая нервозность не миновала и уголовный розыск. Сумин, переживший на своем милицейском веку не одну проверку, тоже знал, что эта станет для него последней. И вовсе не потому, что он настолько плох и не справляется со своими обязанностями. Причины уже перечислялись. Кроме того, десятилетие чеченских войн привело к тому, что в структурах МВД оказалось слишком много молодых полковников и подполковников, получивших свои звезды досрочно, но не имеющих достойных их званий должностей. А ведь среди них были чьи-то сыновья, племянники и зятья. И сейчас покровители могли "организовать" продвижение своим близким.
