Победитель остается один - Коэльо Пауло (читаемые книги читать txt) 📗
11:00 AM
Если верить легенде, все началось с того, что на Каннском кинофестивале 1953 года фоторепортеры, маясь от безделья, засняли на пляже никому не известную девятнадцатилетнюю девушку в бикини. Прошло совсем немного времени, и она стала суперзвездой, и на весь мир прогремело ее имя — Бриджит Бардо. Нынче же все уверены, что нужно красоваться на пляже в Каннах, чтобы затем повторить ее судьбу. Никто не дает себе труда понять, что следует еще обладать дарованиями актрисы: в расчет принимаются только внешние данные.
И потому несть длинноногим крашеным блондинкам, которые летят за сотни и тысячи километров, одолевая разнообразные препятствия, чтобы провести целый день на пляже в надежде быть замеченными, сфотографированными, открытыми. Они во что бы то ни стало хотят избежать ловушки, уготованной всем женщинам — не желают превратиться в матерей семейств, стряпающих, убирающих, отводящих детей в гимназию, отыскивающих в безнадежном однообразии бытия какую-нибудь яркую подробность, о которой можно будет всласть посудачить с соседкой. Они мечтают о славе, блеске и гламуре, о зависти обитателей своего городка, сверстников и сверстниц, всегда видевших в них гадкого утенка и не подозревавших, что он превратится в прекрасного лебедя, что невзрачный бутон распустится великолепным цветком, вожделенным для всех и каждого. Этих девушек интересует только карьера в мире грез, и они готовы влезть в долги, чтобы накачать груди силиконом и накупить вызывающих туалетов. Брать уроки актерского мастерства? Что за вздор, кому это надо? Достаточно красоты и связей — кино способно творить чудеса.
Надо лишь прорваться в этот волшебный мир.
Никакая цена не покажется чрезмерной за избавление от монотонной безысходности, присущей жизни в провинциальном захолустье. Миллионы людей не тяготятся этим, проводя жизнь так, как считают нужным. Но те, кто приезжает на фестиваль, должны отринуть страх, оставить его дома и быть готовыми ко всему — действовать без малейших колебаний, лгать, если потребуется, скрывать свой возраст, улыбаться людям, внушающим тебе отвращение, притворяться, что тебя тянет к тем, от кого на самом деле — воротит, шептать «Я люблю тебя», не заботясь о последствиях, вонзить нож в спину подруге, которая когда-то выручила или спасла, а теперь превратилась в нежелательную соперницу. Идти напролом, позабыв и стыд, и совесть. Чаемая награда стоит любых жертв.
Слава.
Блеск и гламур.
Все эти мысли, проплывающие в голове Габриэлы, Раздражают ее — это не лучший способ начать новый День. Кроме того, она с похмелья.
Одно утешает: проснулась не в номере пятизвездочного отеля и рядом нет мужчины, который скажет, что ей надо одеться и уйти, потому что у него очень много дел и надо покупать или продавать спродюсированные им фильмы.
Она встает и оглядывается — нет ли тут кого-нибудь из подруг. Разумеется, нет: все разошлись, кто на Круазетт, кто в бассейн, кто в бар, кто на яхту, на пляж, на завтрак, сулящий поворот судьбы и перемену участи. На полу маленькой квартирки, снятой на это время втридорога, разостланы пять матрасов. Вокруг в полнейшем беспорядке валяются одежда, туфли, «плечики», которые никому не пришло в голову подобрать и повесить в шкаф.
«Здесь одежда в большем почете, чем человек».
Разумеется, ни одна из них не может позволить себе даже мечтать о вещах от Versace и Galliano, от Elie Saab и Karl Lagerfeld, но вся квартира завалена тем, что девушкам по карману — мини-юбками, бикини, блузками, туфлями и неимоверным количеством косметических принадлежностей.
«Ничего, когда-нибудь я буду носить то, что захочу. А сейчас мне нужен всего один шанс».
Почему всего один?
Да очень просто. Потому что знает: она — лучше всех, и убежденности в этом не противоречат ни школьные разочарования, ни огорчения, которые она доставляла родителям. Именно в ту пору она принялась конфликтовать с домашними, доказывая самой себе, что способна преодолеть любые препятствия, совладать с любыми трудностями, позабыть все неудачи и поражения. Она рождена, чтобы побеждать и блистать — в этом у нее нет ни тени сомнения.
«Я знаю, что когда добьюсь желаемого, непременно спрошу себя: меня любят, мной восхищаются, потому что я такая, как есть, или потому, что я стала знаменитостью?»
Ей знакомы люди, достигшие известности. И вопреки ее ожиданиям, в душе их нет мира — вне сцены они неуверенны, исполнены сомнений и несчастны. Они боятся совершить неверный шаг, который мог бы навсегда испортить карьеру.
«Но я — другая. Я всегда останусь сама собой».
Так ли это? Или все, оказываясь на ее месте, думают то же самое?
На грязной кухне — никто из подруг не удосужился хотя бы вымыть посуду — она варит себе кофе. И сама не понимает, почему проснулась в таком дурном настроении и сильнейших сомнениях. Она знает свое дело, она отдается ему всей душой — и все же ей кажется, что никто не желает признать ее талант. Знает она и людей — по большей части мужчин: они станут ей союзниками в битве, которую следует начать и выиграть немедленно, ибо Габриэле уже двадцать пять, и совсем скоро она по возрасту перестанет годиться для индустрии грез. Что же она знает о них?
Что они меньше женщин склонны к предательству.
Что никогда не обращают внимания на то, во что женщины одеты, ибо постоянно раздевают их глазами.
Что при наличии у женщины хорошей фигуры — мир завоеван.
Твердо памятуя эти три пункта, а также и то, что все женщины, соперничающие с ней, стараются преувеличить свою привлекательность, она уделяет внимание только последнему соображению. Старается держать себя в форме, делает гимнастику, соблюдает режим, а одевается — вопреки тому, что велит логика, — скромно. До сих пор это приносило плоды, и она выглядела моложе своих лет. Бог даст, так будет и здесь, в Каннах.
Груди, бедра, ягодицы. Что ж, пусть мужчины обращают внимание на это, если уж иначе нельзя. Ничего, придет день, когда все увидят, на что она способна!
Она пьет кофе, постепенно начиная понимать причину своего скверного настроения. Все дело в том, что вокруг нее собрались наипервейшие в мире красавицы, и она, хоть вовсе не считает себя дурнушкой, никак не может состязаться с ними. Ей надо обдумать, что делать дальше: решиться на эту поездку ей было нелегко, денег у нее в обрез, а времени заключить контракт — и того меньше. За первые два дня она уже успела кое-где побывать, показать свои CV [2]и портфолио, однако добилась всего лишь приглашения на вчерашнюю вечеринку, происходившую в десятиразрядном ресторане, где оглушительно грохотала музыка и где заведомо не встретишь никого из представителей Суперкласса. Она выпила, чтобы преодолеть свою скованность, и выпила, вероятно, больше, чем мог принять ее организм, так что совсем потеряла представление о том, где находится и что делает. Здесь, в Европе, все казалось ей чужим и непривычным: и манера одеваться, и незнакомая речь, и деланое веселье всех присутствующих, каждый из которых мечтал бы попасть на мероприятие для очень узкого круга избранных, но в результате оказался здесь, в этом убожестве, и, перекрикивая музыку, судил о чужой жизни и о несправедливости мироустройства.
Габриэле надоело это слушать. Да, власть имущие несправедливы — и точка. Таковы они, такова их природа. Они выбирают кого пожелают, они не обязаны делать так, чтобы окружающие оставались ими довольны, — и именно поэтому ей нужен план. Многие другие девушки, обуреваемые той же мечтой (но, разумеется, не одаренные ее талантом), тоже рассылают свои фото, видео и резюме, так что съехавшиеся в Канны продюсеры не знают, наверно, куда деваться от визитных карточек, DVD и пластиковых папочек с данными претенденток.
Значит, надо выделиться. Но как?
Надо придумать, как. Ничего другого не остается, тем более что она истратила все свои сбережения и на второе путешествие уже не скопить. И — о, ужас! — она теряет молодость. Двадцать пять лет. Это ее последний шанс.
