Святой: гарпун для Акулы - Зверев Сергей Иванович (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
Колонна двигалась вперед по петляющей дороге. Рогожин сидел у башни, держась за ствол пулемета, и дымил сигаретой. Изрытая воронками степь с редкими островками зелени угрюмо молчала.
— Вернусь домой, возьму пузырь водяры — ив лес! — мечтательно произнес ефрейтор Липин. — Растянусь на травке, буду лежать целый день и пить. К ночи ужрусь, засну… Проснусь и опять буду пить. У нас на Брянщине леса, товарищ сержант, обалденные! Задолбал меня этот Чучмекистан!..
Добравшись до полка. Рогожин узнал, что взводный ранен. Осколок гранаты ударил в глаз и застрял под надбровной дугой. Вместе с другими ранеными взводного отправляют в кабульский госпиталь, где ему предстоит операция.
Рогожин отпросился у комбата и поспешил к самолету.
Загрузка шла полным ходом. Летчик-транспортник торопил.
Ему хотелось побыстрее убраться из Хоста, пока «духи» не очухались и не вернулись на свои огневые точки в горах.
Новиков лежал на носилках, прикрытый до пояса синим солдатским одеялом. Правая сторона его лица была скрыта под маской из бинтов.
— Здоров, Кутузов, — попытался пошутить Рогожин, но тут же осекся.
Лейтенант страдальчески сморщился.
— Обидно, Димка! — по-родственному назвал он Рогожина. — По глупости схлопотал. Был десантник Новиков и весь вышел. — Лейтенант тяжело вздохнул. — Жаль, семьей не успел обзавестись! Трудноватенько небось одному на дачке ковыряться будет… Ты, Дмитрий, своих ребят береги!
За что им тут гибнуть? Влезли, идиоты, в чужую страну и удобряем ее собственными костями…
Откуда-то с гор донесся хлопок.
— Миномет! — равнодушно определил лейтенант. — Отрыгнется, Дмитрий, нам Афган. Всему Союзу…
Двое хмурых солдатиков в застиранной форме подхватили носилки.
— Куда укладывать? — крикнул один из них, а второй равнодушно отозвался:
— Санинструктор покажет!
— Прощай, Дмитрий! — Новиков мигнул уцелевшим глазом, и на ресницах его блеснула мутная от аэродромной пыли капелька слезы.
Рогожин провожал взглядом самолет, пока тот не скрылся из виду.
У КПП части его встретил Липин.
— Я говорил! — тараторил ефрейтор, стараясь попасть в ногу с сержантом. — Порешат «духов»…
— Кто? Каких «духов»? — не понял Рогожин. Все его мысли были о взводном.
— Наших пленных! Ты уехал, а комбат их «педикам» передал… захлебывался Липин. — Они пленных вывели к арыку, рядком построили и как свиней… — Ефрейтор глотнул воздуха и продолжал:
— Один идет, за волосы башки поднимает, второй ножом глотку подрезает. Скотобойня, блин… Димыч, перебазарь с зампотылом, тельники новые пусть выдадут дембелям. Домой ведь скоро. Ехать не в чем разведчику-десантнику…
— Скажу, Липин! Скажу, дорогой…
Ночью Рогожину приснился сон. Будто огненный вал, дойдя до канала, в котором они прятались, повернул обратно. И вроде пронесся этот смерч над Кабулом, Салангом и Пандшером, перевалил через Гиндукуш, замутил воды Амударьи и ринулся в глубь России. А он, Дмитрий Рогожин, бежал вслед за смерчем по руслу старого канала, проваливаясь в вязкую почву, как в трясину, и ничего не мог сделать, чтобы остановить смертоносный ураган.
Вывода ограниченного контингента ни Рогожин, ни его взводный не дождались. Подошел дембель, и Рогожин направлялся домой.
По дороге Дмитрий навестил командира в ташкентском госпитале. Обрадованный визитом, Новиков моментально организовал застолье. Пошептавшись с улыбчивой медсестрой-узбечкой, он заполучил ключи от кладовой и, заговорщицки подмигнув, поманил Рогожина за собой.
Уединившись, боевые товарищи, вольготно расположившись на стопках белья, пропустили по чарке, закусили сочными янтарными среднеазиатскими дынями, и неторопливая беседа потекла как ручей.
— Тошно тебе будет дома! — неспешно цедил Новиков. — Отвык ты от гражданки! Здесь, в Афгане, мы понимали друг друга с полуслова! А там… Он неопределенно махнул рукой.
Рогожин согласно кивал головой.
— В Союзе никому ни до кого нет дела. Народ какой-то психованный стал. Торчит в очередях и грызется между собой. Ты, Дмитрий, возвращайся в армию. Поступай в училище, продолжай семейную традицию. У тебя на роду написано военным быть. С таким послужным списком тебя куда угодно примут, выстраивал лейтенант сослуживцу планы на будущее.
Поговорив о перспективах, они пропустили еще по одной и предались воспоминаниям, не забывая помянуть погибших да поднять чарку за здоровье живых. Особенно живо обсуждали не битву за дорогу на Хост, а предшествующий ей рейд.
Взвод Новикова передали под командование подполковника-контрразведчика. Подполковник, выражавшийся исключительно матюгами и короткими, рублеными фразами, дал несколько минут на сборы. Сам, не разъясняя задачи, забрался под броню разведывательной машины десанта, засекая время по часам швейцарского производства. Чтобы приобрести такой хронометр, нужно было бы собрать чеки всех офицеров полка и добавить еще столько же.
Форсированным маршем группа добралась до отдаленного кишлака, оставленного жителями. Люди убежали от ужасов войны в соседний Пакистан, забрав с собой скот и нехитрый скарб. Там, в заброшенном селении, подполковник поставил перед десантниками боевую задачу.
Оказалось, что начальник штаба мотострелкового батальона дал деру к «духам», прихватив оперативные карты. Его ловила чуть ли не вся армия. Перебежчик давно установил контакт с афганцами и все тщательно продумал. Моджахеды прикрывали отход беглеца тремя крупными группами. Но контрразведчики пронюхали, что предатель будет уходить в Пакистан по подземным каналам, из которых специально спустят воду.
Необходимо было взять перебежчика до того, как он спустится в каналы. Взвод Новикова пятеро суток просидел у колодца-входа безрезультатно. Люди устали, продукты заканчивались, а подполковник-контрразведчик все сторожил колодцы в кишлаке, словно пес на цепи.
Даже получив сообщение о том, что беглец добрался до Пешавара и раздает интервью западным журналистам, подполковник не снимал засаду. Десантников поражало тупое упрямство контрразведчика, не желавшего признать поражения. Поразмыслив, Рогожин и Новиков пришли к выводу, что, возможно, так и должно быть. Упрямство порой единственный путь к достижению цели.
Настойчивого контрразведчика, не снимавшего засады до последнего, звали Петр Михайлович Банников. С солдатами он общался свысока, постоянно подчеркивая свою значимость. Крупный, физически крепкий подполковник, несмотря на излишек веса, хорошо переносил жару и недостаток питьевой воды, выдаваемой строго по норме.
Он часами просиживал на солнцепеке у глинобитного полуразрушенного колодца, бывшего входом в обезвоженные каналы. Иногда подполковник вскакивал на ноги. Сгибался, навалившись грудью на осыпающееся ограждение колодца, и вглядывался в черный непроницаемый туннель.
В такие мгновения Банников походил на огромную хищную рыбу, приготовившуюся к атаке. Сходство усиливали идеально прямой нос и широкий рот со скошенными книзу уголками губ. Но, пожалуй, самыми удивительными были округлые глаза Банникова. Холодные, чуть навыкате, они не отражали никаких эмоций. Такие глаза могли принадлежать осьминогу или скорее акуле, чем человеку. За высокомерие и повадки хищника десантники наградили подполковника кличкой Акула, намертво приклеившейся к Банникову.
Долгое сидение в заброшенном кишлаке закончилось безрезультатно. После возвращения в часть подполковник растворился, словно его и не было. Вскоре началась кутерьма с деблокадой дороги на Хост, и о Банникове окончательно забыли.
— А знаешь, этот хмырь-контрразведчик резко рванул на повышение! Получил еще одну большую звезду на погоны и теплое местечко в структурах Генерального штаба! Далеко пойдет! — несколько туманно выразился Новиков, кроя на дольки очередную дыню остро отточенным ножом. — Возможно, Акула будет моим непосредственным начальником.
Малозаманчивая перспектива, но мы люди военные, приказы обязаны выполнять!
