Охота на изюбря - Латынина Юлия Леонидовна (список книг .TXT) 📗
Подумаешь – ушел человек из дому и два дня там не был. Ну и что, что ушел? Правда, плащ надел… который никогда не надевал, потому что жена его пилила… Ну и что? Может, забылся и надел. Может, собирался пешком пройтись…
Место, назначенное долголаптевскими для стрелки, было не очень приятное: большой пустырь неподалеку от железной дороги, с полой, до третьего этажа возведенной коробкой долгостроя и осыпавшимся котлованом, наполненным изжелта-серой водой. С той стороны дороги начинался подмосковный лес, слева от пустыря вздымалась одинокая пятнадцатиэтажная «свечка».
Было около часа дня, когда к свечке подъехала белая, видавшая виды «Шестерка» и из нее вылезли двое: молодой паренек с крутыми плечами и безразличным взглядом и массивный кадр с бритой башкой и в сером плаще. В руках паренек нес футляр от скрипки.
Оба деятеля поднялись на пятнадцатый этаж. На нужной им двери, ведущей на чердак, красовался новенький стальной замок.
– Во, мля, – растерянно сказал тот, что нес футляр со скрипкой, – от бомжей, наверно, повесили.
Тот, что помассивней, вынул из кармана плаща небольшой ломик и, немного повозившись, сковырнул дужку.
– Ну ты даешь, Камаз! – восхитился спутник, – прям напополам разорвал.
На чердаке было сухо и солнечно, из разбитого окна тянуло холодком, рядом стоял тяжелый шкаф-распределитель и колесо, на которое наматывался шкив старого лифта. Камаз подошел к окну: далеко внизу изгибался китовый ус рельсов, и пустынная площадка стройки вырисовывалась как на ладони. Солнце било в глаза, но к пяти должно было перевалить на противоположную сторону дома.
Если бы любопытствующий архангел, или сильфида, или иное какое существо, способное подслушивать то, что неведомо смертным, удивилось бы, отчего именно два человека столь неподходящей для лабухов внешности выбрали столь странное место для музицирования, то удивление длилось бы недолго. Паренек распахнул футляр и вытащил из него длинное черное тело винтовки, на которое тут же сноровисто навинтил ствол. Винтовочка, которую он держал в руках, была прелюбопытным изделием. Умелец, тачавший ее частично на родном заводском станке, а частично – дома в гараже, не брезговал плагиатом и в целом избрал для подражания изделие Драгунова. Существенная разница заключалась в том, что винтовочку, не долго думая, приспособили под тупорылый АКМ-овский патрон. Это несколько снижало точность выстрела, но Боря Перцов по кличке Перчик, второй месяц проходящий испытательный срок в составе бригады, и не из таких рогаток в Чечне стрелял.
– Попадешь?
– Угу, – коротко сказал Перчик. Вчера, когда винтарь пристреливали, Перчик выбил «десятку» со ста метров пять раз подряд. Перчику очень хотелось в бригаду. Это было хорошо, что на Можайском шоссе побилось сразу трое. Как гласит старая народная мудрость, меньше народу – больше кислороду.
– Смотри, – дал последние наставления Камаз, – стреляй, только когда мы сядем в машины. Он подъехал, я подъехал, побазарили, я руку ему пожал – и в тачку. Вот тут стреляй.
– А если вы договоритесь?
Камаз помолчал.
– Так мы и договоримся, – сказал Камаз. – Мы договоримся обо всем и попрыгаем по тачкам. А ты стреляй.
Если бы лицо Камаза не напоминало оскаленный радиатор грузовика, можно было бы считать, что он улыбнулся.
Камаз ушел, а Перчик, припав к прицелу, принялся разглядывать залитый солнцем пустырь. Придумано было здорово. На стрелке все ожидают стрельбы сразу. Когда люди выходят без оружия и начинают договариваться, все расслабляются. Перчик не сомневался, что в машинах Камаза будет оружие и, как только прозвучит снайперский выстрел, это оружие тоже заговорит. А потом уже будет трудно разобраться в том, что произошло и кто виноват в свалке: самодельная винтовка недаром стреляла теми же патронами, которые будут в рожках ребят Камаза.
Перчик еще раз улыбнулся и перевел взгляд с пустыря на фотографию, которую он держал в правой руке: фотографию невысокого худощавого человека лет за тридцать, со светлыми волосами и васильковыми глазами.
Было около половины третьего, когда Денис спустился в столовую, организованную на первом этаже особнячка для ретиво работающих сотрудников. Столовая была вся чистенькая, пластиковая, с длинными судками западных салатов, корейских закусок и аппетитно колышущихся на тарелочках чизкейков. Качеством забегаловка не уступала иному кабаку, посетителей чином поменьше охотно водили в нее «попить чай», а среди руководства офиса и вовсе считалось неприличным терять время на сторонний ресторан, если, конечно, в ресторане не была назначена деловая встреча.
Вот и сейчас руководство почти в полном составе – первый зампред банка «Металлург», что на втором этаже, глава вексельного центра «Металлург», что на третьем, и московский представитель фирмы «Ахтарский регистратор» сидели за пластиковым столиком в углу и смеялись какому-то рассказу Димы Неклясова.
Дима Неклясов был человек очень любопытный в своем роде. Генеральному директору «АМК-инвеста» было двадцать семь лет, а выглядел он вообще белокурым и розовощеким студентом. Извольский углядел его на переговорах, когда мальчик в перерыве между университетскими занятиями подрабатывал переводчиком, выпестовал его, вынянчил, свозил на стажировку в США, а в прошлом году посадил свадебным генералом (или, если судить по возрасту – лейтенантом) в самую заветную ахтарскую фирму, владевшую контрольным пакетом АМК.
Неклясов внушал Черяге смутное беспокойство. Трудно сказать, в чем было дело. Может быть, в том, что больно уж легко Дима Неклясов достиг всего, чего хотел. Одно дело – если тебя зовут Вячеслав Извольский и ты – пусть в тридцать четыре года – но своими зубами, руками и ногами дополз до вершины, перервав по пути неисчислимое количество глоток, подставив кучу подножек и выкинув со своего пути и тех, кто тебе мешал, и тех, кто мог помешать. Другое дело – если тебя в младости взяли пальчиками, одели в штанишки от Версаче и отправили в Принстон, а потом на мельхиоровом подносике поднесли ключи от машины, квартиры и хорошего офиса. По жизни, Диме Неклясову надо было весь век ходить пуделем за Извольским, – но ведь так легко заболеть звездной болезнью, если тебя в двадцать пять сделали вторым и при том у тебя нет надежды даже к семидесяти стать первым.
Впрочем, возможно, все это были гнусные домыслы, которым не было никакой основы, но которые Черяга в себе не подавлял. Он пес, его поставили лаять, вон он и будет принюхиваться.
Черяга щедро заставил свой поднос салатами, селедкой под шубой, ухватил полную тарелку душистых щей и к ним – свинину на ребрышках и подошел к обедающим. Дима Неклясов возбужденно рассказывал о том, как на него сегодня наехали:
– Вы представляете, я вылезаю из тачки, и тут возникает такая морда, что твой авианосец. Пальцы веером, цепь золотая…
Слова отскакивали от белых зубов Неклясова, как пингпонговые шарики – от стола. Черяга поставил свой поднос на столик.
– Разрешите?
Неклясов мгновенно умолк, потом обернулся, расплываясь в улыбке в двадцать четыре карата.
– О! – сказал Неклясов, – как славный город Ахтарск? Его еще не сдуло в Казахстан?
Собеседники засмеялись. Ребята из московского финансового офиса взяли в привычку подтрунивать над ахтарскими. Для них далекий сибирский город, где дымились трубы, работали домны и шипел льющийся в чугуноковши металл, был каким-то глупым пережитком социализма, навсегда заклейменной комсомольской стройкой, местом, где водились рабочие, медведи и тайга. Ахтарск был непонятным придатком к чистенькому особнячку, где миллионы возникали прямо из воздуха, путем перевода энной суммы от «Феникса», занимавшего правую половину комнаты 219, в «Интертрейд», прописанный в левой ее половине.
Ахтарцы же (главный инженер, зам по производству и т. д) считали именно москвичей паразитами, и Черяга, еще шесть месяцев назад сам обитатель Москвы и следователь Генпрокуратуры, ощущал себя именно ахтарцем. Черт его знает, в чем тут было дело – может быть, в том, что Денис был по рождению все-таки сибиряком. А может быть, в том, что в Ахтарске Денис был вторым лицом после самого Сляба, полномочным визирем и палачом, а в Москве Денис был просто новым русским с банальным «мерсом» и мобильником, с какой-то заштатной комсомольской стройки… «Вы из Ахтарска? Так ваш комбинат же стоит!» – как-то приветствовал Дениса на конференции западный экономический светоч, прилетевший учить русских правильным основам бизнеса. «С чего вы взяли?» – поразился Денис. «Так ведь вся русская промышленность стоит», – объяснил светоч.
