Холодное солнце - Крестовский Евгений (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Кавказцы посреди комнаты о чем-то спорили, отчаянно жестикулируя. Золотозубый зло выговаривал одному, чье имя не произносилось. Тот бросал в сторону Бармина хищные взгляды и пытался оттолкнуть золотозубого. При этом Мансур хватал их за руки, стараясь примирить.
Хищник вышел из комнаты и вернулся с ремнями в руках. Голова Бармина уже лежала на столе, глаза были закрыты. Парень бросил ремни на стол и, раздувая ноздри тонкого носа, уставился на сопящего гостя.
– Эй, друг, – обратился к Бармину золотозубый. – Эй, проснись, дорогой, хватит спать!
Он легонько ударил Бармина ладонью по щеке. Бармин замычал.
К столу подошел хищник. Схватив Бармина за волосы и приподняв его голову над столом, он наотмашь ударил его по скуле. Бармин боднул головой воздух, открыл мутные глаза и тут же засопел, причмокивая. Парень принялся хлестать Бармина по лицу, но тот только мычал и пьяно мотал головой.
– Нажрался! – злобно изрек безымянный и, сверкнув глазами, замахнулся.
– Но! – крикнул золотозубый и схватил его за руку.
Хищник отошел, а золотозубый, взяв Бармина под мышки, пересадил его, бесчувственного, в кресло. Мансур ловко прикрутил руки Бармина ремнями к подлокотникам. Потом посмотрел на ноги гостя. Золотозубый махнул рукой: мол, не надо. Бармин не проснулся и после этого: свесив голову на грудь, он еще громче засопел, периодически всхрапывая.
Кавказцы сели ужинать. После бесконечных споров и ругани они наконец поднялись из-за стола и, удостоверившись, что гость спит, вышли из комнаты, погасив свет.
Золотозубый направился в комнату, где штабелями были сложены коробки с телевизорами и магнитофонами. Не раздеваясь, он повалился на кровать и перед тем, как заснуть, сунул руку в. карман. Нащупав слиток, блаженно улыбнулся и закрыл глаза.
Мансур отправился на кухню и включил телевизор. Безымянный, хлопая себе по ладони лезвием выкидного ножа, долго ходил вокруг Бармина, мерно свистящего и вздымающего грудь вместе с покоящейся на ней головой.
Допрос был назначен золотозубым на завтра, но хищнику хотелось взяться за дело прямо сейчас. Кровь закипала в его жилах при одной мысли о том, что знает этот синяк…
До трех часов в квартире кавказцев горел свет. Наконец он погас везде, кроме коридора и кухни, откуда раздавалось шипение невыключенного телевизора.
Бармин давно открыл глаза. Он не шевелился, привыкая к темноте и прислушиваясь. Наконец шум невыключенного телевизора убедил его, что хозяева заснули.
Стараясь не скрипеть, Бармин, качнувшись вперед всем телом, встал. Кресло оказалось у него на спине. Согнувшись, он мелкими шажками приблизился к столу. Там среди грязной посуды и открытых банок должен был лежать перочинный нож, оставленный одним из кавказцев. Бармин помнил это и теперь пытался отыскать его среди посуды.
Нож лежал в салатнице. Бармин взял его зубами и, тяжело дыша, вместе с креслом вернулся на прежнее место.
Ремни, которыми были накрепко прихвачены руки Бармина, оказались собачьими ошейниками, утыканными металлическими заклепками. Несколько минут он пытался надрезать их, но лезвие натыкалось на сталь. Изо рта Бармина потекла кровь. Он распрямился, чтобы передохнуть и отдышаться. Под ножками кресла скрипели половицы, и он боялся, что разбудит хозяев.
Ему все же удалось надрезать верхний слой одного ремня. Бармин напряг стянутую руку, и тот лопнул.
Бармин мял и покусывал затекшую руку, а когда наконец мурашки побежали от запястья к пальцам, с болью обретавшим чувствительность, разрезал второй ремень.
Кавказцы недооценили Бармина. Ему удалось сыграть роль пьяного. Теперь нужно было бежать.
На цыпочках подойдя к двери, Бармин выглянул в коридор. На кресле перед входной дверью раздувал ноздри хищник.
Кавказец спал, вытянув ноги и откинувшись на спинку. Было заметно, как на его мускулистой шее бьется синяя жилка. Бармин до боли сжал рукоятку ножа…
Нет, даже под страхом смерти он не мог этого сделать. После последней охоты в Бармине что-то надломилось; ушло что-то звериное, прежде двигавшее им в критических ситуациях. Теперь он скорей подставил бы себя под нож, чем вогнал его меж ребер противнику.
В кухне за столом перед включенным телевизором спал Мансур. Но Бармину нужен был золотозубый. Перешагнув через ноги безымянного, Бармин крадучись пробрался в комнату, откуда слышался храп, перекрывавший шум телевизора. Колыхаясь жирным брюхом, золотозубый улыбался во сне.
Бармин пошарил на тумбочке и покрывале рядом с золотозубым, потом перевел взгляд на храпящего. Он понял, что слиток в кармане – там, под ладонью золотозубого.
Нет, завладеть слитком, не разбудив хозяина квартиры, не получалось. Значит, надо было уходить. Без слитка. Этот кусок металла был причиной всех бед, свалившихся на Бармина в последнее время, Однако он же теперь и выручил его…
«Со слитком меня в порошок сотрут! Но и без него тоже, – подумал Бармин. – Думаю, вся местная милиция теперь мной занимается! Да и кавказцы устроят охоту. Эти ребята за презренный металл башку любому отрежут! А что, если рвануть прямо… Это все же шанс для меня, дело-то государственной важности! Но там без слитка мне не поверят! Значит, надо его брать!»
Он вернулся в комнату, приоткрыл балконную дверь и вышел на холодный воздух. Нет, прыгать с девятого этажа он не собирался. Но вот влезть на крышу!
Встав на перила и стараясь не смотреть вниз, Бармин дотянулся до балкона десятого этажа. Он должен был еще подтянуться на руках и, раскачавшись, каким-то образом зацепиться ногами за перила… Это был единственный путь из «кавказской» квартиры. Но хватит ли сил? Там, наверху, можно разбить оконное стекло и, пользуясь паникой, прорваться на лестничную площадку. Хорошо, если в той квартире не окажется мужчин…
Он вновь стоял перед золотозубым. Тот повернулся набок, но руки из кармана не вытащил. Бармин вспомнил, что оставил балконное окно открытым, и теперь холодный воздух мог разбудить хищника. Нужно было брать слиток и уходить через балкон. Золотозубый тем временем сладко причмокивал.
«Интересно, что ему сейчас снится?» – думал Бармин, заворачивая в полотенце хрустальную вазу.
Странно, он не испытывал к кавказцам, наверняка решившим поступить с ним так же, как привокзальная милиция, никаких злобных чувств. Вот и золотозубому, с веселой улыбкой снявшему бы с него голову при первом удобном случае, Бармин не хотел причинять вреда.
Склонившись над золотозубым, Бармин потрепал его по щеке и прошептал:
– Вставай, брат!
Тот открыл глаза. Увидев улыбающуюся физиономию гостя, он резко оторвал голову от подушки и хотел уже закричать, но Бармин тут же успокоил его ударом по затылку. Золотозубый нырнул носом в подушку. Смахнув со лба выступившую испарину, Бармин склонился над кавказцем. Тот не шевелился и едва слышно дышал. Бармин вытащил у него из кармана слиток и выглянул в коридор.
Безымянный ежился и беспокойно водил головой, чувствуя идущий от балконной двери холод. Казалось, сейчас он проснется. Словно поймав эту мысль, парень открыл глаза, глядя перед собой во мрак комнаты: там сейчас должен был находиться «синяк»…
Кореец задыхался и не мог есть даже с помощью майора. Каша из котелка корейца пролилась: ее остатки текли у него по подбородку и шее. К собственной каше Богданов пока не притрагивался: он выпьет ее в последний момент, когда начнут собирать посуду. Выпьет как все доходяги – через край.
Майор понял, что кореец не доживет и до утра. Значит, завтра ему толкать вагонетку в одиночку.
– Хлеб мой себе возьми, Сережа, – прошептал кореец, не глядя на Богданова. – Ни с кем не делись. Завтра у тебя трудный день.
– Ну-ну, – Богданов похлопал корейца по руке. – Сам съешь пайку, когда отлежишься. Этот кашель от сырости!
– Пусть от сырости, – слабо улыбнулся кореец. – Жаль, не дожил до конца. Ведь скоро конец! Все, нет больше руды!
– Как нет? А что ж мы возим?
