Демонстрация силы - Нестеров Михаил Петрович (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Адмирал придержался стиля, наиболее подходящего именно для доклада, а не для детального анализа. Этот документ показывал работу и скрывал (если не сказать большего: отвергал) ошибки, удовлетворял обе стороны – в последнюю очередь отписавшуюся. Виктор Николаевич выполнил настоятельную просьбу министра: конец вышел оптимистичный. Вникнуть – суровый, боевой. В нем виделся настрой флотской разведки. А отсутствие в нем главной цели – «выяснить планы морского штаба террористов путем создания и внедрения агентурно-боевой группы» – лишь подчеркивало ополчение разведоргана.
В другой ситуации Школьник мог изменить стиль и дать иное определение группе Блинкова. Например, ее образ – это симбиоз образа террористического сегодня и лихого (бандитского) вчера. Судить же о качестве проведенной ими операции нужно по реакции руководителя.
А вообще министр обороны мог бы и потерпеть, подумал Школьник. Хотя бы до обеда. К этому времени ситуация могла полностью проясниться. Адмирал назвал министерское недержание интригой. Люди не хотят готового результата, их интересует еще и промежуточный итог. Им интересно следствие. «Думают как-то технологически», – подвел итог своим рассуждениям Школьник.
Хургада – по-арабски Гардака – выросла из маленького поселка Эс-Саккал, который находится в районе нынешнего порта, окруженного огромными пустырями. Вилла Камиля Хакима расположена на окраине относительно нового района Дахар – это хитросплетения улочек, переулков с магазинами ремесленников, сувенирных лавок, ювелирных салонов, ресторанов и кафе, где люди курят кальян и играют в домино. Такое соседство ничуть не мешало Камилю. Эта житейская суета не проникала за высокий забор его дома. С виду серый и ничем не примечательный, внутри он поражал восточноевропейской роскошью.
Камиль вернулся из городского управления полиции, находящегося в этом же районе, и, окунувшись в прохладу, которую хранили стены его дома, едва не поменял решение принять ледяной душ. В душных помещениях управления можно было выбивать любые показания, не прибегая к другим мерам физического воздействия. Там с ума можно было сойти. И сходят, был уверен Камиль.
Он сделал больше. Миновав гостиную и выйдя через застекленную дверь во внутренний дворик, он быстро разделся, бросил одежду на шезлонг и кинулся в бассейн. Вода, постоянно поддерживаемая автоматической системой в восемнадцать градусов, перехватила дыхание. Камиль приподнял руки и с детским восторгом рассматривал крупные мурашки, так, словно это было какое-то чудо и он впервые видел их. Даже озорно рассмеялся. Нырнул, достав руками до дна, и быстро поплыл к противоположной стене. Оттолкнулся от блестящего кафеля и заспешил в обратную сторону. И лишь в середине бассейна он поднял голову из воды и глотнул воздуха. Под водой он находился больше минуты.
Выбравшись из бассейна по металлической лесенке, Камиль набросил на плечи махровый халат, принял от подоспевшей служанки фруктовый коктейль и телефонную трубку, устроился в шезлонге в тени тента.
– Принеси кофе, Камила, – попросил он служанку.
С минуты на минуту раздастся телефонный звонок, и Хакима известят о первых результатах расследования. В первую очередь он ждал известий из рыбачьего поселка близ Набки. Собственно, почему я должен ждать? – задался Камиль законным вопросом. Он набрал номер и передал короткое распоряжение:
– Хозяина лодки привезите ко мне.
Нажал на кнопку, прерывая разговор. Мысленно дополнил: «А уж я решу, передавать ли его полиции, коронерам, или отпущу на все четыре стороны».
Эту ночь Махфуз Али не сомкнул глаз. Он едва не нарушил договоренность между ним и ювелиром: несколько раз порывался связаться с каирским воротилой. Просто предупредить его, что, возможно, через неделю… Но всякий раз опускал трубку на рычаг.
Бутылка виски, открытая поздним вечером, к утру оказалась пустой. Махфуз присаживался то за стойку, то за столик, пытался найти ответы на мучившие его вопросы.
Махфуз во всем доверял Джебу. Он видел в нем большого эксперта по части морских диверсий. Он ни у кого не брал права на ошибку, по-восточному мудрено размышлял хозяин рыболовецкой конторы. Он деловой, щедрый, сильный, дерзкий, закрытый. О человека с такой характеристикой можно обрезаться.
Он дал шутливую гарантию на два года. Но его обещания превратились в натуральные посулы: рыбак расслышал ровный гул подходившего к причалу катера. Так точно, мягко и сильно не работала ни одна лодка Махфуза.
Он остался на месте. Взял бутылку и с горечью потряс ее над стаканом. Потянулся к стойке и взял непочатую. Когда в бар вошли плечистые арабы с телосложением штангистов, Али встретил их хмельной улыбкой.
– Хотите выпить?
– Не сейчас и не с тобой, – ответил один из гостей – в потертых джинсах «Lee» и майке с короткими рукавами. – Тебя зовут Махфузом? – спросил он.
– Да.
– Собирайся, поедешь с нами.
– Мне собраться – только кепку повернуть. – Махфуз искренне удивился своей смелости. Его потряс тот факт, что он не оробел перед могучими гостями, словно вылезшими из волшебной лампы. Он повернул кепку козырьком вперед и встал с места.
Он шел чуть враскачку, широко расставляя ноги, а полы его серой безрукавки развевались на легком ветру. Его провожали полтора десятка рыбаков и рабочих его конторы. Они столпились на пирсе и смотрели на человека, который на протяжении многих лет давал им работу. Не хватило нескольких мгновений, чтобы тихий ропот рыбаков не перерос в гвалт. Возмущенная буря разразилась на пристани, а потом и в баре – когда Махфуз уже был далеко от поселка.
«Я знал, что на яхте нет контрабанды». Эти слова человека, оставившего на стекле метку JB, словно он был ди-джеем, а не морским разбойником, не отпускали Камиля ни на минуту. Он забыл о них разве что в бассейне, где на него вместе с прохладой обрушилась необъяснимая ребяческая радость, как предвестник еще более светлого чувства. Нечто подобное Камиль испытал на втором курсе университета. Он влюбился в однокурсницу, киприотку Лизу с красивой фамилий Кашриэль. Камиль не относился к робкому десятку и тем не менее долго не решался на красивый по-восточному штурм вожделенного объекта, исповедующего ислам. Понимал, что его нерешительность и молчаливость бросаются в глаза как Лизе, так и остальным студентам. И чем дольше происходила эта безмолвная осада, тем больше он злился на себя.
