Ночь Стилета-2 - Канушкин Роман Анатольевич (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Гринев вышел, оставив Вику одну.
Только что таможенный терминал режима «кнут и пряник» пропустил главный контрабандный груз.
Все, что началось дальше, Вика делала совершенно непрофессионально и, честно говоря, не особо рассчитывая на успех. Приближались майские праздники, о ней почти забыли. Она восприняла это как маленькое чудо. Но ведь в мире много разных чудес.
Она не была профессиональной наркушей, соскакивающей с кайфа.
Она не была врачом-наркологом.
Она не зарабатывала деньги как профессиональный гример, скрывающий под слоем косметики землистую бледность и синяки под глазами.
Она не умела прежде особо ловчить и являлась актрисой не в большей мере, чем любая другая женщина.
Вика не знала, с каким набором качеств можно отправляться в столь опасное путешествие, в маленький личный ад наркотической ломки, не располагая ни одним союзником, более того, скрывая от всех, что находится в аду.
Она только имела одну-единственную психологическую доминанту, заставляющую ее улыбаться, когда внутри ее горел адский огонь нарозинового голода; в ее реальности остался лишь один вектор, все остальное перестало существовать. Я вырву у них своих детей.
Когда-то она читала, что наркотическую ломку может смягчить ежедневное сокращение принимаемой дозы в два раза. Это была одна из форм выхода из наркотической зависимости. Правда, требовались ежедневные промывания, очистка крови, печени, витамины и минералы. Витамины и минералы ей давали, насчет остального — увы.
Подлинным чудом было то, что у нее получилось.
Вика никогда прежде не жаловала напитки в банках. А кока-коле предпочитала пиво или минеральную воду. Вика была уверена, что пиво полнит вовсе не больше, чем сладкие водички, и как-то Леха научил ее пить пиво пополам с фруктовыми соками.
В то утро, когда Вика повторно отправилась в свой маленький ад, Алла слегла с приступом гипертонии и таблетки нарозина Вике принес Гринев. Блюдечко и две продолговатые капсулы. Гринев ждал.
— Что, так и будете смотреть? — спросила Вика.
Он улыбнулся и развел руками.
Вика отправила обе таблетки в рот и отвернулась. Вскрыла банку кока-колы, придержала одну капсулу языком. Гринев вышел, затворив за собой дверь. Вика сплюнула одну из таблеток в банку, вторую проглотила. Нарозин растворялся довольно быстро, а потом Вика выливала остатки, сославшись на то, что напиток выдохся.
Ее пятидневный кошмар начался.
Каждое утро она протирала лицо солью, потом накладывала тональные кремы, потом… «потом» для нее не существовало. Нарозин разговаривал с ней, нарозин плясал в ее крови, высушивал ее внутренности, и они осыпались, как песчаные замки; он жрал ее мозг и выплевывал его, но она думала о детях. Она слышала их голоса, и их чудесный смех не мог заглушить дьявольский хохот нарозина.
Подлинное чудо… В мире много чудес.
Вика сама вошла в маленький ад. По своей воле она вошла в эти земли, по своей воле вошла в кошмар, во владения божества из темной расщелины, и у нее оставалось лишь два выхода — либо справиться, либо позволить божеству убить себя.
Собственно говоря, выход оставался один. Смерть — не в счет, она сама назначает время своего прихода. Прошло пять дней. Вика не умерла. Она — выиграла.
После празднования Победы она поняла, какую на самом деле громадную территорию ей удалось отвоевать. Пошел уже третий месяц ее нахождения в охотничьем домике, а это немалый срок. Люди поверили в то, что видели у себя перед глазами. От Вики перестали прятать колюще-режущие предметы, ей вернули шнурки от обуви, и теперь она ела при помощи вилки и столового ножа: никто больше не ожидал, что Вика попытается свести счеты с жизнью тем или иным способом. Санчес оказался прав: перевесила рациональная часть ее характера, а это значило, что она не совершит никакой глупости, прежде всего из-за своих детей. Пару раз Вике демонстрировали их свежие фотографии, сделанные на публике, но вне помещения, — малышей вела за ручки няня, Александра Афанасьевна трепала по кудряшкам Леху-маленького, он весело смеялся, глядя на нее… У Вики сжалось сердце. Вот и сбылся ее страшный сон, ее кошмар: чужая женщина играет с ее детьми, чужая, претендующая быть ею. В этот момент Вика почувствовала, что запросто могла бы воткнуть один из этих столовых ножей в горло Александре Афанасьевне. Запросто. С наслаждением! Наверное, любого человека можно попытаться понять, но все попытки понять «несчастную девочку» из далекого Батайска больше не существовали. Потому что Александра Афанасьевна с удовольствием играла свою роль, она — чужая — все больше становилась ею, она сама жаждала этого, как бы и кто бы ее ни подталкивал. Вика с трудом подавила желание проткнуть ее изображение. Вместо подобного поступка она, усмехнувшись, поинтересовалась у Санчеса:
— Няне вы тоже платите? Или просто запугали?
— Нет необходимости, — последовал неожиданный ответ. А от услышанного дальше какая-то холодная рука сжала Викино сердце:
— Она родная сестра медсестры Аллы… — Пауза, и дальше:
— Как видите, мы давно с вашей семьей.
Боже мой, как все просто! Как все, оказывается, просто… Чем они с Лехой занимались все это время? Что за шоры были на их глазах? Новую няню нашел Леха, конечно, Леха, но… ведь с подачи своего старого доброго приятеля и делового партнера Пети Виноградова… Рука, качающая колыбель, правит миром.
Рука, прячущая змею.
— Мой муж… — хрипло произнесла Вика. В этот момент что-то темное промелькнуло в ее глазах.
— Я не имею к этому никакого отношения. — Санчес перебил ее ровным и совершенно неинтонированным голосом.
Вика молчала, а сердце бешено колотилось… Следующую порцию нарозина принимать еще не скоро, и хоть какое-то время она могла побыть собой. Затем, кивнув на изображение Александры Афанасьевны, Вика спросила:
— Кто она для них?
— Простите?
— Кто она для них? Малыши думают, что она кто?
Санчес одарил ее своей обворожительной улыбкой, в которой Вика тоже с удовольствием поковырялась бы столовым ножом.
— Просто добрая тетя. Очень похожая на маму. Мы же не идиоты, — он усмехнулся, — дети-то знают, что она не их мать. Обычно они привыкают к новым родителям за гораздо больший срок. Обычно.
Зубы Вики плотно сжались, в ее глазах вспышка гнева сменилась какой-то холодной решимостью. Санчес был в восторге.
— Спокойно, — проговорил он, — я только рассказываю о положении дел.
Еще месяц — и все. Я не нарушаю данного слова. — Он беспечно посмотрел по сторонам, продолжил:
— Поэтому держать ваших детей в Москве стало опасно.
Именно потому, что они знают, кто их мать. И часто спрашивают, где мама…
Представляете — каково?
Хватило одной фразы — бисерины слез скатились из Викиных глаз. И Санчес вдруг… деликатно отвернулся. Всего на несколько секунд. Затем произнес:
— Детей предусмотрительно не будет в Москве. Знаете, от греха подальше… Мы их увозим от лишних глаз. Да и вам никакая неудачная мысль не залезет в голову.
Она снова насторожилась.
— Не беспокойтесь, — Санчес равнодушно пожал плечами, — это, так сказать, санаторий.
— Санаторий? — повторила Вика, словно пробуя это слово на вкус.
— Закрытый санаторий, — дополнил Санчес. — Очень закрытый. Знаете, с малышами, — Санчес изобразил сердобольную улыбку, — всегда хлопотно. Проще отправить их с няней на отдых.
— Верните мне эти хлопоты, — быстро сказала Вика.
— Вы все знаете, — произнес Санчес, не изменяя тона. — Мальчик еще ничего, а девчонка… недавно маленькая Вика спросила, когда приедет мама.
— Это вас удивляет?
— Нет. Только это произошло в вашем кабинете, когда няня с детьми навещала вас. Такой подарок от маленькой Вики. Красотка вырастет, вся в маму.
— Перестаньте хвалить моих детей!
«О-о! — подумал Санчес. — Теперь уже не просто гнев. Прямо волчица!
