Диверсия [= Федеральное дело] - Ильин Андрей (книги полностью TXT) 📗

— На свою говорилку! — сказал я «старшему». — И послушай, что по поводу несения твоей службы думает твое начальство.

И протянул ему радиостанцию. И из-за этого на какое-то неуловимое мгновение ослабил давление ствола пистолета на затылок. Я сделал то, что делать не следовало. Я перенес внимание с руки, в которой был зажато оружие, на руку, в которой находилась радиостанция. Я снова, уже второй раз за этот день, лопухнулся.

Конечно, если бы мне противостоял обычный «опер», ничего бы не произошло. Но этот не был обычным «опером», этот был очень опытным и очень ловким «спецом». Чертовски ловким. И чертовски внимательным. И он не упустил предоставленный ему шанс. Он использовал его в полной мере.

Потянувшись за радиостанцией, он слегка повернулся и мгновенным рывком головы в сторону выскочил из-под дула, одновременно ударив меня каблуком ботинка в пах. Я ожидал нечто подобное, но не ожидал такой от него резвости.

Я успел нажать курок, но было уже поздно. Грохнул выстрел. Пуля по касательной обожгла висок моего врага и ушла в «молоко». В ближнюю стену.

От нестерпимой боли я на мгновение отключился, осел на колени и получил еще один мощнейший удар по лицу. И по руке, сжимавшей пистолет. Противник шел на добивание. Противник все делал правильно.

Потом он бил меня еще минут пять. Уже не по правилам. Уже для души. Вымещая на мне, как на боксерской груше, все унижения, которые ему пришлось претерпеть за прошедшие несколько десятков минут.

Потом он пригласил из коридора своих пострадавших приятелей и разрешил им в качестве компенсации за причиненный физический и моральный ущерб по одному удару. В любую точку тела. Моего тела. Что они с удовольствием и сделали.

Потом «старший» поднял радиостанцию.

— Объект готов к встрече. Встреча состоится?

И встреча, ради которой я, как в пасть к волку, забрался в этот дом, состоялась. Причем совершенно не такая, какую я планировал…

Глава 60

Меня раздели, бросили в ванну и обмыли из гибкого душа холодной водой. Как предназначенного к похоронам покойника. Собственно говоря, для них я уже был покойником. Только еще шевелящимся и шевелящим языком покойником.

— Ну что, очухался? Тогда будем обряжаться.

Мою старую одежду мне не вернули. То ли из-за того, что она потеряла свой товарный вид — была вся в дырах и кровавых пятнах, то ли из соображений безопасности. Возможно, они не хотели рисковать тем, что в самый неподходящий момент я, откуда-нибудь из шва, извлеку ампулу с ядом и, раскусив ее, испорчу видом своего агонизирующего организма настроение и аппетит высокого начальства.

Меня вытащили из ванны в примерно том же виде, что Афродиту из моря, и облачили в брюки без ремня, пиджак без пуговиц и ботинки без шнурков. Как в нормальной российской тюрьме.

А вот дальше все развивалось не по тюремному сценарию, а как в героико-приключенческом, вроде «Графа Монте-Кристо», романе. Видно, не перевелись еще в этом мире романтики.

Меня завернули в ковер, взвалили на плечи и понесли.

Ступеньки вверх. Поворот. Еще поворот. Дверь. Еще ступеньки.

Зачем в ковре-то? Я что, моль, что ли? Не могли по-человечески, придерживая под ручки, провести. Или моих свежих под глазами синяков постеснялись? Или это не их территория, чтобы запросто разгуливать с побитым пленником под ручку? Вот это, пожалуй, вернее всего. Не их территория! Чужая! Арендуемая на отдельные операции.

Остановка. Лифт. Поехали вниз.

Что-то больно долго едем со второго-то этажа.

Стоп. Двери открываются. И сразу же специфический запах застойного воздуха. И более гулкие, чем до того, звуки. Похоже, подвал.

Приподняли. И снова понесли.

Долго несут. Если судить по скорости, прошли метров сто пятьдесят — двести. То есть само здание должно было давно кончиться. Интересно, куда же мы тогда двигаемся? К центру земли?

Встали. Запах машинного масла, бензина, выхлопных газов. По всей видимости, гараж. Соединенный четвертькилометровой галереей с основным зданием. А ведь я этого подземного хода при внешнем осмотре не просчитал. И исчезновения людей из здания не зафиксировал. Значит, местные этим путем не пользуются. Только избранные. Только те, что меня сейчас куда-то волокут. Или только «авторитеты» в случае возникновения опасности. Очень удобно, особенно когда милиция обложит все входы-выходы.

Подъехала машина. Открылась дверца. Для них. Открылся багажник. Для меня. Бросили. Захлопнули. Повезли.

Недалеко повезли, но по очень извилистому маршруту. Или они на всякий случай проверяются, сворачивая в случайные переулки?

Снова остановка. Пауза перед воротами или шлагбаумом. Въезд внутрь какого-то помещения.

Перегруз на плечи. Шаги. Ступеньки вверх. Дверь. Лифт…

Снова лифт. Но уже в другом здании. Сбросили с рук. Прислонили. Повезли. Этажей пять — не меньше.

Остановка. Коридор. Голоса. Хлопанье дверей. Это уже не подвал, это уже обитаемые помещения. И судя по отсутствию звука шагов, по ковровым дорожкам, по которым ступают мои носильщики, не самое запущенное помещение.

— Куда рулон?

«Рулон» — это, надо понимать, я.

— Пока поставьте здесь.

Поставили. В ожидании аудиенции. Но почти сразу же снова подняли, перенесли и раскатали.

Небольшая без окон комната. Тихая музыка. И голос. Человека, сидящего в глубоком кресле и даже не пожелавшего повернуться в мою сторону.

— Здравствуйте.

— Это уже едва ли.

Дверь капитальная, массивная, способная выдержать не один удар…

— Что едва ли?

— Едва ли буду здравствовать. После подобной теплой встречи.

Изысканная, если не сказать роскошная, обстановка. Стол. Кресла. Сейф. Монитор компьютера. Клавиатура. Причем самого компьютера не видно…

— Мы вас в гости не приглашали. Вы пришли сами.

— Это точно, что сам.

Собеседник, если судить по виду сзади, — средних лет, среднего роста, средней комплекции. Плечи узкие, голова большая, слегка приплюснутая сверху, уши оттопыренные с прижатыми и немного несимметричными мочками… Все прочее с той, недосягаемой для меня, как обратная сторона Луны, лицевой части головы. Немного для составления узнаваемого словесного портрета.

— Что вы хотели мне сказать?

— Я ничего не хотел сказать. Я хотел вернуть принадлежащее мне имущество.

— У вас украли кошелек?

— У меня украли компьютеры. И при этом убили моего товарища.

Кроме Хозяина, в кабинете только два охранника, те, что держат меня за руки, и «старший» группы захвата. То, что «старший», — очень хорошо. У меня с ним еще расчет не закончен. Он мне еще очень нужен. Глядишь, если повезет, и сквитаемся.

Снова голос.

— По поводу ограбления и убийства вам следует обратиться в правоохранительные органы. Преступников ищут они.

— А их искать не надо. Я их уже нашел. Самостоятельно.

— И кто они?

— Ваши нукеры. И вы.

Незнакомец замолчал, словно что-то прикидывая в уме.

И повернулся. На крутящемся вокруг своей оси кресле.

Подобную топографию обратной стороны Луны я увидеть не ожидал. Хотя ожидал увидеть все что угодно! Мои потуги составить по видимым мне затылку и оттопыренным ушам словесный портрет незнакомца представились мне по меньшей мере глупыми. Это лицо не надо было опознавать по сумме индивидуально выраженных черт, по шрамам, родинкам и по другим особым приметам. Это лицо вообще не надо было опознавать. Это лицо и так знали все. По крайней мере те, кто хотя бы раз в неделю смотрит телевизор. Или первые страницы центральных газет.

— Хорошо, давайте поговорим. Тем более что у меня к вам тоже есть несколько вопросов.

Переставший быть незнакомцем, Хозяин кабинета кивнул на дверь. Охранники отпустили мои руки и вышли. Остался только их обеспечивший мое задержание командир. Он отошел к стене, вытащил, взвел и направил на меня пистолет. На этот раз он, в этом я был уверен, выстрелит. И не промахнется.

— Вы пришли, чтобы узнать, где находятся ваши компьютеры? Я отвечу. Они находятся на городской свалке. А информация с дисков у меня.