Жестокость и воля - Зверев Сергей Иванович (электронные книги без регистрации .txt) 📗
Нащупав в одном из карманов небольшой кусочек плотного картона, Панфилов вытащил его на свет.
Это была визитная карточка. «Совместное советско-германское предприятие „Интермедсервис“. Елизаров Михаил Константинович. Заместитель начальника отдела». Внизу был указан рабочий телефон.
— Здравия желаю, товарищ капитан.
Глава 28
— Жиган! Ты никак опять воевал?
Раскрасневшаяся физиономия Терентия вытянулась от изумления. Увидев перед собой Константина, испачканного мелкими брызгами крови, он отступил на шаг назад.
— Заходи, что ли…
Панфилов вошел в квартиру своего давнего друга и, прислонившись к стене, тяжело выдохнул:
— Устал…
Прислушавшись к гомону голосов на кухне, он вопросительно посмотрел на Терентия.
— Это мы тут с пацанами сидим… Братков поминаем.
— Что за пацаны?
— Гоша и Сухой, которые у Чернявого были. Да ты не обращай внимания, лучше расскажи, что стряслось.
— С Матвеем только что разобрался.
— Это тот, который на твоего дружбана из подвала наезжал? Так ты что, его замочил?
— Другого выхода не оставалось. У тебя шмотье какое-нибудь есть? Мне переодеться надо.
— Найдем. Ты бы хоть сполоснулся, что ли… Руки все в кровище…
Константин глянул на окровавленные суставы.
— Проволокой порезал, а так — цел.
— Это, значит, чужая? — Терентий ткнул пальцем в темные следы брызг на куртке.
— Хер ее знает…
— Ну иди в ванную. Я сейчас.
Спустя четверть часа посвежевший Жиган вышел из ванной комнаты и направился на кухню.
Терентий выделил ему из своих запасов измятые, но довольно чистые брюки и рубашку с рукавами, не доходившими до запястий.
На кухне стоял густой дым. Гости Терентия беспрерывно курили. Стол, забросанный яблочными огрызками и недоеденными кусками колбасы, скрипел и шатался. Прозрачной жидкости в бутылке оставалось только на самом донышке.
— Это Жиган, — представил друга Терентий. — Мой кореш.
Константин, закатывая короткие рукава рубашки, уселся на подоконник.
Гоша и Сухой, до этого оживленно обменивавшиеся мнениями по поводу собственного будущего, умолкли.
Константин понял, что они опасаются говорить при малознакомом человеке.
— Чернявого где похоронили? — спросил он.
— На городском, рядом с остальными, — ответил Гоша. — А че?
— Да я на похоронах не был… Чьих рук дело знаете?
— Весь город знает, — мрачно сказал Сухой. — «Обезьяны», суки, мало мы им вперли в «Агдаме»…
— Ты там был? Гоша ухмыльнулся.
— Мы оба там были, — ответил он.
— Стволы еще остались? Гоша и Сухой переглянулись.
— А че?
— Дело хочу предложить. Одному, боюсь, не управиться.
— А че делать надо?
— Жиган войну начал, — вставил Терентий. — Он у нас герой.
— Помолчи, — закурив, сказал Константин. — Мне нужны стволы и люди.
— А че, завалить кого-нибудь хочешь? — спросил Гоша и глянул на Сухого. — Ты как?
— Если б на «обезьян» — пошел бы. Мы с «азерами» еще рамсы не развели.
— Уже развели, — сказал Жиган.
Он коротко поведал браткам о происшедшем час назад на северной окраине города.
— За слова отвечаешь? — спросил Гоша.
— Отвечаю. Братки повеселели.
— Тогда за нами должок. А долги, по понятиям, надо платить.
— Верный базар, — заметил Сухой. — Так что, собираемся?
— Тачка во дворе, — сказал Жиган. — Едем в Москву.
— Ну, крутняк! — восхищенно сказал Сухой. — Столицу бомбить будем!..
… Закончился вечер восемнадцатого августа. Наступило девятнадцатое…
Машина мерно покачивалась на изгибах шоссе. Жиган почувствовал, что его начинает клонить в сон, и включил магнитолу.
Из динамиков донесся хриплый голос:
— Алеша, ша…
Терентий, кимаривший на переднем сиденье, вскинул голову.
— А?.. Что?..
— Спи еще, — сказал Константин. — Не приехали пока.
Терентий покосился назад.
— Спят братки…
— Вы сколько водки выжрали?
— Два пузыря. Не много.
— Отдыхай.
Ближе к Москве пришлось сбросить скорость, а потом и вовсе остановиться возле шоссейной развязки.
Справа на Москву шла колонна бронетехники.
Константин протер глаза, решив, что это ему снится.
Нет, на самом деле в столицу шла громадная войсковая колонна. Вгрызаясь гусеницами в проседающий асфальт, с лязгом и скрежетом проходили по шоссе ощетинившиеся стволами пушек и пулеметов танки, бронетранспортеры, боевые машины пехоты.
Военные регулировщики тормозили редкие в этот предутренний час машины, пропуская воинскую колонну.
На Гошу и Сухого этот шум не производил никакого впечатления. Они дрыхли, вповалку лежа на заднем сиденье.
А вот Терентий проснулся.
— Ешь твою вошь! — изумленно воскликнул он. — Это что, война началась? Жиган, я чего-то проспал?
— Вижу то же самое, что и ты. Не знаю, может, и война.
— Бля!.. Куда мы лезем?.. Может, ну его на хрен, Жиган?.. Не люблю я такие гнилые дела…
— Мне танки не мешают, — с неожиданной злостью сказал Жиган. — Хочешь валить? Вали! Только пойдешь пехотой. Я назад не поеду.
— Да ладно, — с обидой произнес Терентий. — Чего ты психуешь? Я же только спросил. А может, там вообще никакая не война, а парад или учения…
Когда колонна бронетехники прошла, Жиган свернул налево, в сторону Кольцевой.
И здесь пришлось двигаться рывками, пропуская еще две колонны.
Гоша и Сухой так до сих пор и не проснулись.
— Неспроста все это, — Терентий озадаченно почесал затылок, — и опасно. Менты кругом шастают, как бы не проверили…
В багажнике «Жигулей» лежала большая спортивная сумка с пистолетами, обрезами и автоматом Калашникова. За оружием ездили на другой конец города, к какому-то сараю. Именно там хранил его Сухой, оруженосец Чернявого.
— Не бойся, — успокоил его Жиган. — У ментов сейчас другие проблемы. Меня не это волнует.
— А что?
— На Химки нам не проехать… Только если через город.
Потеряв уйму времени на дорогах, они добрались до первых жилых кварталов только в начале десятого.
Москва потеряла свой обычный облик.
На перекрестках и развязках дорог стояли военные патрули, усиленные бронетранспортерами и боевыми машинами пехоты.
Люди смотрели на них с недоумением и страхом.
— Бардак какой-то, — сказал Терентий, поглядывая в окно. — Спокойно пошмалять не дадут.
Жиган свернул в незнакомый переулок и остановил машину возле телефонной будки.
— Посиди тут, — сказал он Терентию, — а мне надо кое-куда позвонить.
Он вынул из бардачка свою записную книжку и, пролистав ее, нашел нужную страницу с номером телефона лейтенанта Стрельцова.
К гаишнику у Жигана имелся вполне определенный интерес.
Он хотел узнать, на кого зарегистрирована белая «восьмерка», за рулем которой ездил Карзубый.
Сняв трубку телефона-автомата, Константин набрал номер.
— Дежурный областного ГАИ слушает, — ответил строгий мужской голос.
— Как я могу найти лейтенанта Стрельцова из вашего управления?
— А кто его спрашивает?
— Знакомый.
— Лейтенант Стрельцов в списках сотрудников управления больше не значится.
— Не может быть… — удивился Константин. — Я разговаривал с ним несколько дней назад.
— Позавчера лейтенант Стрельцов погиб.
— Как «погиб»?
— При исполнении служебных обязанностей. Сегодня должны состояться похороны, но из-за чрезвычайного положения отменили торжественную церемонию прощания.
— Какого «чрезвычайного положения»?
— Вы что, ничего не знаете? Включите телевизор.
Дежурный положил трубку.
— Тьфу ты! Мать твою… — выругался Константин.
Он попытался осмыслить только что услышанное.
Во-первых, убили Стрельцова. Это, несомненно, связано с той погоней, в которой участвовал сам Панфилов. «Достали все-таки…»
Во-вторых. Чрезвычайное положение… Вот зачем в город ввели танки. В таких условиях не то что воевать, просто передвигаться опасно — может тормознуть любой мент, любой патруль.
