Радуга Шесть - Клэнси Том (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗

— Какими людьми они были?

— Кого вы имеете в виду? — спросил Попов.

— Дортмунд и Фюрхтнера, — объяснил босс.

— Дураки. Они по-прежнему верили в марксизм-ленинизм. По-своему умные, в техническом отношении интеллигентные, но их политические убеждения были ошибочными. Они не смогли измениться, когда изменился весь мир. Это опасно.

Эволюция была для них невозможна, и потому они умерли. Попов знал, что это не была такая уж красноречивая эпитафия. Ганс и Петра выросли, изучая Карла Маркса, Фридриха Энгельса и остальных, — тех же самых людей, которых учил в юности Попов, но даже мальчишкой Попов сомневался, а поездки Попова за границу в качестве офицера КГБ только укрепили его недоверие к словам этих теоретиков XIX века. Его первый полет на авиалайнере, когда он по-дружески разговаривал с пассажирами, сидящими рядом, научил его многому. Но Ганс и Петра — ведь они выросли в капиталистическом обществе, познали все его изобилие и привилегии и, несмотря на это, пришли к выводу, что их система лишена чего-то необходимого для них. Возможно, в некотором смысле они испытывали то же самое, что испытывал он, размышлял Дмитрий Аркадьевич, неудовлетворенность, желание стать частью чего-то лучшего, — но нет, он всегда хотел чего-то лучшего для самого себя, тогда как они стремились создать рай для других, руководить и править, как подобает настоящим коммунистам. И для того чтобы достигнуть такой утопии, они были готовы пройти по морю крови невинных людей. Дураки. Его наниматель, заметил Попов, принял укороченную версию их потерянных жизней и двинулся дальше.

— Оставайся в городе в течение нескольких дней. Я свяжусь с тобой, когда возникнет необходимость.

— Как скажете, сэр. — Попов встал, вышел из офиса и спустился в лифте. Оказавшись на шумной улице, он решил пойти на юг к библиотеке со скульптурами львов перед входом. Ходьба прояснит голову, а ему нужно подумать. Фраза «когда возникнет необходимость» могла означать только новую операцию в недалеком будущем.

— Эрвин? Это Джордж. Как ты поживаешь, мой друг?

— Прошлая неделя была полна событий, — признался Остерманн. Его личный врач прописал ему транквилизаторы, которые, думал он, действовали не слишком хорошо. Но еще лучше было то, что Урсула вернулась домой до начала операции по спасению. В эту же ночь — он лег спать после четырех утра — она пришла к нему в постель, обняла его, и в ее объятиях он дрожал и плакал от ужасного страха. Он сдерживал этот страх до того момента, когда этого мужчину, террориста Фюрхтнера, убили меньше чем в метре от него. На его одежде была кровь и ошметки человеческого тела. Одежду пришлось отдать в чистку. Хуже всех пришлось Денглеру, и, по словам врача, он не сможет вернуться на работу по крайней мере неделю. Что касается его самого, Остерманн решил позвонить тому британцу, который приходил к нему с предложением об охране, особенно после того, как услышал голоса спасителей.

— Хорошо, Эрвин, я очень рад, что у тебя все так хорошо закончилось.

— Спасибо, Джордж, — сказал он американскому министру финансов. — Ты теперь ценишь своих телохранителей больше, чем на прошлой неделе?

— Да, ты прав. Я надеюсь, что твой бизнес в этой области скоро начнет улучшаться.

— Ты имеешь в виду инвестиции?

— Я говорю не про это, — ответил Уинстон с негромкой усмешкой. — Как приятно смеяться теперь, после того как неприятности закончились, правда?

— Джордж?

— Да?

— Это были не австрийцы, несмотря на то что говорилось по телевидению и в газетах. Меня просили не говорить об этом, но ты ведь знаешь. Это были американцы и британцы.

— Я знаю, Эрвин. Знаю, кто они, но это все, что я могу тебе сказать.

— Они спасли мою жизнь. Как я смогу отдать им долг?

— Им платят за это, мой друг. Это их работа.

— Но это была моя жизнь и жизни моих служащих. Это мой личный долг. Есть ли способ сделать что-нибудь для них?

— Я не знаю, — признался Джордж Уинстон.

— Ты не мог бы узнать? Если ты знаешь, кто они, ты сможешь узнать о них. Ведь у них есть дети, не правда ли? Я могу оплатить их образование, создать специальный фонд, верно?

— Скорее всего, ответ будет отрицательным, Эрвин, но я узнаю, — сказал министр финансов, делая пометку у себя в блокноте. Это доставит большие неприятности некоторым сотрудникам безопасности, но, возможно, удастся найти какой-нибудь выход, например, через юридическую фирму в Вашингтоне. Уинстону было приятно, что Эрвин хочет поступить таким образом. Noblesse oblige [10], оказывается, еще живет. — Итак, ты уверен, что с тобой все в порядке, дружище?

— Благодаря им, да, Джордж, у меня все хорошо.

— Отлично. Спасибо. Я был рад снова услышать твой голос, приятель. Увидимся, когда я приеду в Европу в следующий раз.

— Обязательно, Джордж. Желаю удачи.

— И тебе тоже. До свиданья. — Уинстон переключил кнопки на своем телефоне.

Пожалуй, стоит заняться этим прямо сейчас.

— Мэри, соедини меня с Эдом Фоули в ЦРУ.

Глава 10

Диггеры

Попов не занимался этим уже много лет, но все-таки помнил, как это делается.

О его нанимателе написано больше, чем о многих политиках, — это только справедливо, подумал Попов, поскольку этот человек делал намного более важные и интересные вещи для своей страны и всего мира. Но эти статьи касались главным образом бизнеса, что мало помогало Попову, за исключением того, что он еще больше узнавал о его богатстве и влиянии. Мало писали о его личной жизни, разве что упомянули о том, что он разведен. Жаль, конечно. Судя по фотографиям и приложенной информации, его бывшая жена казалась привлекательной и интеллигентной. Может быть, двум столь интеллигентным людям трудно жить вместе. Если так, подумал русский, для женщины это очень плохо. Наверно, немногим американским мужчинам нравится жить под одной крышей с женщинами, равными им по интеллекту. Это пугает слабых людей — и только слабый мужчина станет беспокоиться из-за этого, думал русский.

Но Попов не нашел ничего, что связывало бы босса с террористами и терроризмом. Как писала газета «Нью-Йорк Тайме», на него никогда не нападали, он не был даже жертвой обычного уличного преступления. Подобные события, разумеется, не всегда попадают на страницы газет. Может быть, такой инцидент просто не стал достоянием общественности? Но если инцидент был настолько крупным, что изменил весь ход его жизни, — это стало бы известным. Возможно. Почти наверное, подумал Попов. Но слово «почти» являлось беспокойным ограничителем для профессионального разведчика. Его наниматель был бизнесменом, гением в своей научной области и в руководстве крупнейшей корпорацией. Казалось, что именно там находят применение его страсти. Было много фотографий этого мужчины с разными женщинами, редко с одной и той же. Обычно фотографии были с различных благотворительных приемов. Все женщины были красивыми, заметил Попов. Прекрасные «охотничьи» трофеи, изображения которых можно повесить на стену в подходящем свободном месте, пока занимаешься поисками следующей красотки. Итак, что это за человек, на которого он работает?

Попов был вынужден признать, что, по сути дела, это ему неизвестно. Такое обстоятельство изрядно беспокоило бывшего офицера КГБ. Теперь его жизнь принадлежала его нанимателю. Фактически он был пешкой в руках человека, чью мотивацию Попов не понимал. Не зная этого, он не мог оценить «оперативные» опасности для себя лично. Если цель станет достоянием других, а его наниматель будет раскрыт и арестован, тогда он, Попов, окажется под угрозой ареста по серьезному обвинению. Ну что ж, подумал бывший офицер КГБ, имеется простое решение этой проблемы. У него всегда был с собой чемодан с необходимыми вещами и два комплекта фальшивых документов, готовых к использованию. Тогда, при первом сигнале опасности, он приедет в международный аэропорт и вылетит как можно скорее в Европу, где затеряется и воспользуется деньгами, которые положил в банк. У него уже достаточно денег, чтобы обеспечить себе комфортабельную жизнь в течение нескольких лет, может быть, и дольше, если удастся найти по-настоящему хорошего советника по инвестициям. Исчезновение с лица земли не было так уж трудно для человека с соответствующей подготовкой, сказал он себе, возвращаясь обратно по Пятой авеню. Все, что ему требовалось, — это пятнадцать или двадцать минут предупреждения... Но может ли он быть уверенным, что у него будут эти минуты?..