Дембель против бандитов - Ахроменко Владислав Игоревич (список книг .TXT) 📗
Вот тут-то к ним и подошел маленький худой оборванец с вытянутой рукой.
Первой мыслью было: сунуть этому пацаненку металлический рубль, пусть себе идет. Ясно, что ни папки, ни мамки, ни братика у него нет. Много сейчас таких полубеспризорных детей на улицах: мелочь клянчат, бутылки собирают, пьяных грабят… А деньги — на сигареты, спиртное и клей, чтобы нюхать. Но тут же появилась и вторая мысль… По словам Ковалева, на цыгана работает много «батраков», в том числе и дети. И потому можно было предположить, что этот пацанчик — один из них.
Присев на корточки, Илья поинтересовался: за что, мол, отца посадили. В глазах мальчонки мелькнуло недоумение — наверняка никто еще не задавал ему подобных вопросов. Утверждение, что «папка посажен», воспринималось прохожими как факт, как данность, под которую и давались деньги. А тут — такой неожиданный вопрос, такое участие…
Пацанчик смутился.
— Так за что посадили, а? — стараясь говорить как можно доброжелательнее, повторил Дембель.
— Да… так, за кражу, — ответил мальчонка, но не очень уверенно.
— А сам-то ты где живешь?
Пацан махнул рукой куда-то в темноту.
— Там.
— Там — это где? Район какой? Камволка? Спиртзавод? Вокзал? — продолжал допытываться Илья.
— В Новоселовке, — последовал ответ, и Корнилов окончательно понял; этот маленький оборванец, безусловно, работает на цыган.
— Постой, постой… — Заметив, что зубы мальчонки темны от никотина, Илья достал пачку сигарет, щелчком выбил одну и предложил: — Закурить хочешь?
— Давай, если не жалко, — согласился пацанчик.
— Послушай, — улыбнулся Дембель так искренне, как умел это делать только он. — Давай по-честному говорить. Все как есть. Нету у тебя никаких папки с мамкой, нету и братика… То есть, может, и есть где-нибудь, но ведь ты не для них деньги просишь?
Маленький нищий молчал выжидательно, не возражая, но и не соглашаясь.
— А деньги ты просишь, потому что цыгане тебя нищенствовать отправили, — веско закончил Илья.
Пацанчик чуть вздрогнул, и Корнилов понял, что он на верном пути.
— Хозяин у тебя — цыган, а зовут его Яша. Гадкий такой, плюгавый, с трубкой в зубах.
— Дядя, ты что, из мусорни? — неожиданно спросил мальчик.
Илья обиделся.
— Да как ты мне такие слова говорить можешь? Посмотри на меня — разве похож я на мусора? Да ты кури, кури, — смягчившись, добавил он.
— А откуда ты про цыган знаешь?
— Знаю, — Корнилов поджал губы. — Я много что знаю. Ну, как там Яша?
Пацанчик не ответил, лишь полоснул собеседника взглядом затравленного волчонка.
Дембель поднялся во весь рост.
— Ксюха, Митина фотография у тебя с собой?
Та торопливо полезла в сумочку.
— Да, конечно… Она у меня всегда с собой.
— Давай.
Взяв фотоснимок, Илья подвел пацаненка под свет уличного фонаря.
— Послушай… Я не мусор, и она, — кивок в сторону девушки, — тоже не из милиции. Мы нормальные люди. Мы человека одного ищем. Ее брата родного, моего боевого товарища. И ты, если на цыган новоселовских работаешь, должен его знать. Никогда такого не видел?
И показал снимок…
…Спустя пять минут лед недоверия был растоплен — пацанчик, назвавшийся Сашей, окончательно поверил в искренность Дембеля. К тому же девушка с печальными глазами показала паспорт на имя Ковалевой Оксаны Валерьевны — для пацана, знавшего Димину фамилию, это стало последним, решающим аргументом.
Да, конечно, знает он дядю Митю. Такой же «батрак», как и он сам. Дядя Митя — хороший, даром что без ног. Да чего уж там — в Чечне воевал! А главное, он всегда его, Сашку, защищает. Несколько недель дядя Гриша, который себя за адъютанта Рокоссовского выдает, заставил его, Сашу, стирать свои вещи, так дядя Митя такое устроил! Запустил дяде Грише бутылкой в голову и пообещал: мол, еще раз узнаю, придушу тебя ночью подушкой; у безногих руки очень сильные. Хороший дядя Митя, ничего не скажешь… Да только продали его уже сегодня.
— Как продали?! — всплеснула руками девушка.
— Очень просто, — жадно затягиваясь сигаретой, пояснил Саша. — Приехали цыгане из Москвы, двое… Тоже нищими промышляют. Торговались с хозяином, торговались и продали. Семьсот долларов с инвалидной коляской и аккордеон в придачу. Я под дверью стоял, все слышал. Да и меня во время торга несколько раз вызывали: коляску с дядей Митей привезти, аккордеон подать, отвезти, за сигаретами сбегать… И еще двоих продали: дядю Аркадия и дядю Валеру. Но этих — другому цыгану.
— Где Димка теперь? — быстро спросил Илья.
— Пока в Новоселовке. Цыгане московские завтра уезжают.
— Во сколько?
— Не знаю, не говорили… Они сейчас бухают, проснутся, наверное, поздно.
— А приехали на чем?
— «Мерседес» белый… Рядом с домом стоит.
— Поня-атно. — Корнилов наморщил лоб, соображая. — Так, Сашка. О том, что ты с нами познакомился, — никому. Усек?
— Ага, — серьезно ответил пацанчик, и Илья понял: этот действительно никому ничего не скажет.
— И о сестре Димкиной, Ксюхе, тоже никому. Усек?
— Усек.
— Ты когда в Новоселовку собираешься?
— Да вот сейчас и хотел ехать…
— Короче, так, Ксюха, — выглянув на проезжую часть, высматривая автобус, сказал Илья. — Ты уж извини, домой самой добираться придется. Не смогу я тебя проводить.
— Ты… К Димочке?
— Ага. Вот с Сашкой и двинем. — Илья сунул руку во внутренний карман куртки, нащупал рукоятку конфискованного у Прокопа «ПМа» и продолжил: — Я вернусь часа через два… Может быть, позже.
— Может, ты и Димку с собой привезешь? — наивности Оксаны не было предела.
— Вряд ли. Пока надо осмотреться, так сказать, провести рекогносцировку на местности. Слышь, Сашка, собака во дворе есть?
— Есть.
— Большая?
— Да… И злая очень. Яша иногда ее на нас спускает, когда пьяный.
— Поня-атно.
В перспективе пустынной улицы показался автобус.
— Ну что, Ксюха, — Илья чмокнул девушку в щеку. — Пока. Ничего не бойся, ни о чем не думай. Все будет хорошо. Поехали, Сашка!
Илья вернулся из Новоселовки в половине третьего ночи, и по его виду девушка сразу же определила: он доволен поездкой.
— Ну, что там? — дрожа от напряжения, словно натянутая струна, спросила девушка.
— Сейчас, сейчас… Ксюха, чайник поставь, замерз что-то.
Пока Димина сестра ставила чайник, пока засыпала в граненый стакан заварку, Дембель неторопливо рассказывал об увиденном.
Да, все сходится, тот пацанчик не соврал: стоит рядом с цыганским домом белый «мерс» — старый, побитый, не иначе как с автокладбища. И присутствие гостей тоже налицо — перепились уже, орут, паскуды, свои гнусные песни, на всю Новоселовку слышно. Сашку побили — мол, чего так поздно.
— Вот негодяи! — поджала губы Оксана.
— Не то слово…
— А Димочку моего ты видел?
Илья улыбнулся — чуть заметно, уголками губ.
— Саша мне его окно показал. Правда, с собакой пришлось повозиться.
— Не покусала? — Налив в стаканы с заваркой кипятка, девушка прикрыла их блюдцами.
— Она больше никого не покусает. Хотела, правда… Пришлось пристрелить.
— Так ведь тот Яша завтра во двор выйдет, пса своего не увидит и…
— Ну и что? Стрелял я через глушитель. Одноразовый глушитель к «Макарову» можно самому за пять минут сделать: из картофелины, капустной кочерыжки… Не услышали. Выбежали бы во двор, если что. Короче, застрелил я ту псину, махнул через забор, собаку от цепи отстегнул, на улицу вытащил — и в мусорку. Пусть думают, что сорвалась и сбежала, пусть ищут.
— А Дима? — нетерпеливо перебила Оксана.
— Так вот: вернулся во двор, постучав к Димке в окно. К счастью, он еще спать не ложился.
— Как он? Нормально? Что говорили? Ты ему передал, что я тут?
— В двух словах, — вздохнул Илья, — времени у меня, сама понимаешь, в обрез было. Сказал главное: чтобы завтра вечером спать не ложился, меня ждал.
— Так ведь его уже купили! — напомнила девушка. — Его ведь завтра в Москву увезут!
