Косово поле. Балканы - Черкасов Дмитрий (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Капитана-медика приступ скрутил в тот момент, когда он отдавал приказания о доставке мечущихся на носилках караульных в санчасть. Врач изогнулся, не договорив фразу, грохнулся оземь и забился в конвульсиях.
Из шестисот с лишним французов только двое остались на ногах — Жан-Кристоф Летелье, не успевший сделать ни глотка волы после обеда, и молодой паренек из Прованса, заснувший в прачечной и по этой причине пропустивший ужин.
На паренька надежды никакой не было. Происходящее так его напугало, что по своему состоянию он мало отличался от отравленных.
Летелье заскочил в штаб, вырвал трубку из судорожно сжатых пальцев дежурного офицера, нажал на сброс и по памяти набрал номер оператора Министерства по чрезвычайным ситуациям Македонии.
В Скопье по всем больницам объявили готовность номер один, и к воротам базы со всех концов столицы помчались восемьдесят машин скорой помощи. Терапевтов, хирургов и медсестер отрывали от домашних дел и срочно вызывали на рабочие места. Для шестисот больных отводили специальные помещения, при входе в которые ставили усиленный полицейский пост…
Жан-Кристоф пулей промчался через плац, не оборачиваясь и никак не реагируя на несущиеся со всех сторон стоны и призывы о помощи, настежь открыл ворота базы, приказал согнувшемуся в караулке солдатику не чинить препятствий машинам с красными крестами и влетел на собственный склад.
Так, что было на ужин?
У Летелье возникло подозрение относительно консервированного цыпленка, как только он увидел первые жертвы отравления.
Капрал забежал в каптерку, схватил ведомости и сверил данные с табличкой на штабеле ящиков.
Непонятно…
Консервы были абсолютно свежими, произведенными в Бельгии в начале января, и срок их хранения заканчивался только летом двухтысячного года.
Нарушения правил производства?
Диверсия?
Жан-Кристоф не стал пытаться найти ответ, а просто перечеркнул номер всей партии. Потом консервы отправятся на экспертизу, которая расставит все точки над "i".
Капрал быстро обвел глазами другие штабеля и стеллажи, вспомнил, что еще подавали на ужин, и решил, что грешить больше не на что. Свежие овощи и замороженные круассаны не могли нести в себе сильного токсина. Даже если бы с ними было что-то не так, признаки отравления были бы слабее. Да и проявились бы они гораздо позже.
Пробежав по проходу между мешками с мукой и картонными коробками чипсов, Летелье заметил мелькнувший в трех метрах от него розовый крысиный хвост. Он затормозил так резко, что его качнуло назад.
Наклонился, чтобы проследить за крысой, и в эту секунду у него перед носом взорвался мешок муки, прилетевший с самого верха…
У человека, обсыпанного с ног до головы мукой или нарвавшегося еще на какой нибудь подобный сюрприз, первой реакцией обычно бывает раздражение и желание отряхнуться.
И только потом, секунд через пять семь, человек смотрит вверх.
— Merde! — громко сказал француз и принялся отряхивать форму.
От него во все стороны поднялись белые облачка.
Рокотов перекатился на пять метров назад и замер.
Услышав шуршание, капрал посмотрел вверх. Ничего не заметил, злобно буркнул что-то про крыс и стянул с себя куртку.
Влад не стал более испытывать судьбу, то есть заниматься метанием во француза еще каких-нибудь пищевых продуктов. Он бесшумно спрыгнул за спиной у капрала и ударом ладони в затылок отправил старого служаку отдыхать.
Летелье ничком свалился в проход, прямо в рассыпавшуюся муку.
Биолог выдернул у капрала брючный ремень, стянул ему ноги и связал коротенькой веревкой большие пальцы рук. Потом извлек из аптечки, что висела около входа, широкий пластырь и заклеил французу рот.
Перестраховаться никогда не помешает.
Положив капрала спиной на мешки, Рокотов позволил себе отлучиться к двери и визуально оценить последствия своей желудочной «шутки».
В свете галогеновых ламп, натыканных через каждые десять метров, территория базы напоминала павильон, где снимался фильм ужасов о химической войне. Всюду валялись изгибающиеся и корчащиеся тела. Кто-то бродил, держась за стены казарм, кто-то сидел, раскачиваясь, на скамейке, кого-то шумно тошнило в кустах. Над базой стоял непрерывный стон сотен человеческих существ.
«И поделом! — Влад прислушался. Издалека доносился рев сирен. — Скорые… На это я и рассчитывал. Будут они здесь минут через десять. В суматохе запросто можно ускользнуть. В идеале — на одной из машин. Врачей вызвали гражданских, военные просто не успели бы собраться… Что ж, меня это устраивает. Я не знаю тут никого в лицо, но ведь и врачи не знают. Соответственно, если переодеться во французскую форму, примут за натовца. С оружием придется расстаться. Рано или поздно это должно было случиться… Главное, чтобы сюда не прибыли офицеры из французского штаба. Тогда кранты. Расколют в шесть секунд… Никакое знание языка не поможет. Ладно, время — деньги…»
Рокотов убрался обратно в глубь склада.
Проверил зрачки капрала и с удовлетворением вздохнул. Летелье, как явствовало из бирочки на куртке, был без сознания. Причем в себя он должен был прийти не раньше чем через пару часов.
Биолог развязал ремень, стягивающий французу ноги, и стянул с него штаны и ботинки.
Как следует отряхнул и бросил форму на ящики.
Теперь наступил момент переодевания.
Влад снял свою черную форму, вытащил из рюкзака триста тысяч долларов и паспорт и примотал их к животу широченным пластырем, обернув его вокруг себя четырежды. Деньги, уложенные в шесть пятисантиметровых пачек, распределились довольно ровным слоем.
Триста тысяч — сумма немаленькая. И не только в финансовом исчислении. В карман незаметно ее не положишь. Это три «кирпича» весом по килограмму каждый.
Рокотов улыбнулся, на секунду вспомнив читанные им российские детективчики, где «плохиши» вечно передавали друг другу из рук в руки по миллиону долларов, обходясь без сумок или кейсов. Будто бы миллион — это пачечка баксов, которую можно спрятать во внутренний карман пиджака. Бывают, конечно, купюры и по пятьсот, и по тысяче долларов, но они практически отсутствуют в свободном обороте и служат только для межбанковских расчетов. Человека, попытавшегося обменять или расплатиться подобной «денежкой», тут же возьмут на заметку и задержат для прояснения вопроса, откуда у него столь крупные купюры.
Правда, в России происходило еще не такое. Как-то раз один чудик явился в банк и попытался положить на свой счет специальный банковский билет США на сумму в миллион долларов. Билет был настоящим, но чудика все равно взяли под белы рученьки и ненавязчиво поинтересовались, кто дал инженеру из подмосковного городка сию бумажку. Счастливый обладатель миллиона долго мычал, веселя оперативников ФСБ своей забывчивостью, но так и не признался. Билет конфисковали, а чудика выставили вон, предварительно надавав по шее.
Судьба миллиона так и осталась сокрытой от широкой общественности, хотя о билете три дня подряд верещали все телеканалы страны. По странному совпадению, тогдашний директор ФСБ спустя два месяца уволился из органов, перешел под крыло московского мэра и купил себе особняк на Рублевском шоссе. В четыре этажа, с лифтом, бассейном и двумя гаражами. Особняк был записан на племянницу, даму, регулярно лечившуюся в клинике неврозов и не проработавшую ни одного дня из своей тридцатисемилетней жизни. Но племяннице экс-директора ФСБ никто, естественно, никаких неприличных вопросов об источнике ее доходов не задавал…
Владислав тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и натянул на себя французскую форму, предварительно встряхнув ее еще раз.
«Не фонтан, но сойдет… В полумраке вообще не заметно, что одежда испачкана. Та-ак, застегиваем китель… Вот и хорошо. Такое впечатление, что у меня маленькое брюшко. Теперь — мсье Летелье. С ним надо что-то делать…»
Рокотов, уже не таясь, прошелся по складу. Судя по состоянию виденных им французских солдат, они были способны лишь на то, чтобы лежать и тихо постанывать.
