Школа суперменов - Гайдуков Сергей (мир книг .txt) 📗
— Рыжий, — тихо позвал наперсточник и добавил для Левана: — Только не стреляйте, когда много проиграете... Это не кидалово, это все по-честному.
От наглости этих слов Леван даже опешил.
— Это он, — мотнул головой наперсточник в сторону медленно идущего к лотку рыжего.
Полчаса спустя взмокший насквозь Леван подозвал хозяина точки, дал ему сотню с Беней Франклином и устало спросил:
— Ну и как это ты делаешь?
— Никак, — сказал хозяин, глядя на купюру. — Бля буду, никак. Это — он.
Леван поднял глаза на рыжего. Тот улыбался улыбкой городского дурачка. Который за полчаса выиграл у Левана двенадцать раз подряд.
— Хорошо, — сказал Леван и положил еще одну сотенную. — Рыжий, как ты это делаешь?
— Я? — Шальная улыбка плясала на его губах. — Я никак не делаю. Я просто знаю.
Леван вздохнул.
— Просто знаю, что шарик лежит там, — продолжал между тем рыжий. — Это легко. Это самое легкое. Это первый уровень.
— Чего? — не понял Леван.
— Первый уровень, но я не буду про это говорить, потому что нельзя.
— Ясно, — сказал Леван, чувствуя, как у него постепенно сносит крышу.
— А у вас машины красивые, — все говорил рыжий. — Обе такие красивые, большие.
— Ты же их не видишь.
— Не вижу. Но я их слышу, и я знаю, что они такие. Знаю.
— Понятно. — Надо было как-то красиво и достойно слинять отсюда, и Леван мрачно соображал как.
— Понятно, — сказал он. — Только почему ты сказал — обе? Там три машины.
— Там две машины, — сказал рыжий с уверенностью религиозного фанатика.
Леван на всякий случай оглянулся — крыша непоправимо ехала, и он уже был ни в чем не уверен — увидел три джипа и облегченно вздохнул:
— Три.
— Ну хорошо. — Рыжий затрясся как от удачной шутки. — Можете посчитать и эту, сломанную. Тогда будет три.
— Сломанную?
— Сгоревшую.
— Сгоревшую?
— Ну, которая взорванная.
— Взорванная?
— Ну да. Там, возле моста. Она там стоит взорванная. Если хотите, можете и ее посчитать. Но вообще-то их две.
Если учесть, что в это время Леван жил в доме на набережной Москвы-реки и регулярно ездил и по мосту, и под мостом...
Короче говоря, Леван купил рыжего за пятьсот долларов в Ярославле. И никогда не жалел об этом.
Рыжий тоже не жаловался.
4
Знакомые Левана — серьезные люди — поначалу косились на рыжего и при случае осторожно намекали Левану, что он учудил нечто уж совсем запредельное... Однако Леван на мнение знакомых наплевал, и постепенно на рыжего Мишу перестали обращать внимание, посчитав это экстравагантной причудой человека, у которого в этой жизни было почти все; и если он предпочел видеть в своем сопровождении не модель, не модную актрису и не смазливого референта, то это было его, Левана, личное дело.
Рыжий между тем делал свое дело, а именно молча следовал за Леваном, куда бы тот ни отправлялся; улыбался своей неуверенной улыбкой, дрожа уголками губ, словно боясь получить за эту улыбку по физиономии.
Время от времени рыжий «срабатывал» — то есть ощущал затаившуюся за десять минут вперед или за сто метров впереди опасность. Каждый раз Леван больше пугался не самого факта опасности, а реакции рыжего — тот бледнел, на лбу выступал пот, его бил озноб, иногда он терял сознание... Но такая сильная реакция была лучшей гарантией, что рыжий не ошибся и угроза реальна.
Пушок, который чуть лучше других был осведомлен о подлинной роли рыжего в жизни Левана, как-то предложил боссу показать рыжего врачам — пусть те посмотрят и разберутся, что с ним такое. Однако Леван наотрез отказался, и это был подход прагматика — если вещь работает, зачем ее разбирать и копаться в устройстве грязными некомпетентными пальцами? Вот если сломается, тогда и будем забираться внутрь.
За последовавшие четыре года Леван счастливо избежал нескольких покушений и более мелких неприятностей — судьба с рыжими редеющими волосами заботливо хранила его. Рыжий «среагировал» и в Дагомысе, причем так, что до смерти напугал не только Левана, но и еще кое-кого.
Потом Левану пришлось срочно убраться из страны, и впервые за последнее время он оказался без рыжего за спиной: у того не было ни то что загранпаспорта, но и паспорта обычного, а Леван как-то об этом раньше и не задумывался. В комфортно-упитанной Германии Леван внезапно почувствовал себя без рыжего, словно без какой-то важной части тела, и решил вывезти своего ангела-хранителя из России.
Но тут вдруг объявилась дочь Генерала, и все это привело Левана к машине «Скорой помощи», стоящей возле подмосковного пансионата. Врачи и охрана настойчиво уговаривали Левана самого поехать в больницу, однако тот отмахивался от радетелей его здоровья, как от надоедливых мошек, и все смотрел на рыжего, который послушно вытянулся на носилках внутри машины и с интересом наблюдал за суетящимися санитарами.
— Все будет хорошо, — уговаривал Леван рыжего, и тот не возражал. — Врачи разберутся... Да и сегодня у тебя не очень сильный приступ был... Выкрутишься.
Если бы Леван находился в более уравновешенном состоянии, он, наверное, задался бы вопросом: а почему у рыжего был не очень сильный приступ? Ведь опасность для Левана была прямая и очень близкая — этот гад стрелял метров с пятнадцати и каким-то чудом не убил Левана, а лишь поцарапал. Все могло быть и хуже, о чем недвусмысленно напоминал труп Гриба, накрытый с головой. Точнее, с тем, что от нее осталось.
Дверцы «Скорой» захлопнулись, машина тронулась с места, и рыжий, поправив очки, улыбнулся — на этот раз широко и свободно. Леван очень удивился бы, узнав, что рыжий весьма доволен сегодняшними событиями. Рыжий не слишком печалился по Пушку, Коле и двоим погибшим людям Жоры Маятника. А смерти Гриба он был даже рад, и улыбка явилась на его лице именно по этому поводу. Именно смерть Гриба почуял рыжий, когда вошел в комнату, где вели свои переговоры Леван, Гриша и тот парень, которого рыжий запомнил с Дагомыса. Рыжий удивился, обнаружив его здесь, но тем не менее признал. Не признать было сложно — тогда, в Дагомысе, от прижавшегося к стене человека исходил столь сильный и столь особенный посыл, что не заметить и не запомнить его было нельзя. Это была какая-то дикая смесь возбуждения, страха, отчаяния и удовлетворения от только что совершенного убийства. Да, это было именно так. Рыжий запомнил это «излучение» — так он называл свои ощущения в подобных случаях — и немедленно опознал его теперь. Соединение запачканного кровью парня из Дагомыса и комнаты для переговоров слегка встревожило рыжего, но потом он понял, что лично для него никакой опасности здесь нет и очень мала опасность для Левана. Тот, кстати, наверное, был бы неприятно удивлен, узнав, что обмороки и нервная дрожь рыжего были следствием чрезмерно развитого инстинкта самосохранения, а не следствием переживаний за Левана.
Зато с остальными присутствующими в комнате могло случиться весьма нехорошее, если...
Рыжий услышал голос Гриба — настолько тихий, что до ушей Левана слова не долетали:
— Опять этот урод...
Рыжий поежился, прокрутив за секунду в голове все, что было связано в его жизни с Грибом. И рыжий понял, что он очень устал от Гриба, особенно после того, что было в Дагомысе.
Поэтому рыжий добрел до хозяина, склонился к его внимательному уху и прошептал озабоченной скороговоркой, как делал уже много раз:
— Там у дверей... Человек, который был в Дагомысе... Он был возле номера Генерала... Он там кого-то убил...
И пока рыжий это говорил, он кожей чувствовал, как все слабее становится присутствие в комнате Гриба, как он съеживается и пропадает, пропадает навсегда...
— Стоять! — кричит кому-то потрясенный Леван. Рыжий отступает назад — он сделал свое дело.
— Так это ты?! — снова кричит Леван, и рыжий за его спиной приседает на корточки — так будет надежнее. Все уже сказано и сделано, остается лишь выждать несколько секунд.
Секунды проходят, и пуля Мезенцева бьет Грибу в глаз.
