Игра киллера - Бонансинга Джей (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Мэйзи привстала и подползла ближе к краю болота, достаточно близко, чтобы увидеть силуэты в салоне, и прочесть выражение их лиц. Сумку она перебросила через левое плечо, в руке крепко держала полуавтоматическую «берсу» калибра 0.380. Сердце колотилось, и тошнота вернулась, мстя за свое временное отсутствие. Мэйзи молилась, чтобы ее не вырвало.
Она пряталась в зарослях уже почти час, промокнув до костей, хотя внутренние часы у нее отказали напрочь. Так что, может быть, и меньше. Главное, что ей казалось вечностью время с тех пор, как она видела запрыгивающего на борт буксира Джо, а сама пошла вдоль рукава дельты, стараясь не наткнуться на копов и ища дорогу на хайвей. Ее подбросил до южной окраины Виксберга какой-то грузовик – полчаса езды по речному серпантину. И когда она добралась до четвертьмильной полосы огромной заброшенной лодочной пристани, то увидела вездеход, припаркованный на обочине покрытого гравием тупика, и поняла сразу, что это и должен быть тот адвокат. Она хотела подойти, но что-то ее остановило. Снова интуиция. Вместо этого она спряталась с глаз долой, в болото и стала наблюдать и слушать, и, когда она услышала доносящийся из окна машины разговор, она сразу поняла, что происходит. На Джо готовилась последняя засада, готовилась теми самыми людьми, на которых он полагался.
Сквозь просвет в траве Мэйзи смотрела на силуэты двух человек, глядящих на далекие серо-стальные воды.
– Позволишь спросить еще кое-что, советник?
Голос Мариона донесся из машины внезапно и еле различимо за шумом дождя и щелчком зажигалки. Мэйзи стерла с лица воду и вытянула шею, чтобы лучше слышать.
– Что именно?
– Если этот парень так хорош, за каким чертом Палате надо, чтобы он был мертвым? Особенно после этого шума насчет состязания и прочего?
Наступила бесконечная пауза, такая долгая и невыносимая, что Мэйзи казалось, будто она сейчас умрет. Потом бормотание адвоката на фоне шума дождя. Он говорил так, будто совсем вымотался:
– Люди стареют.
Мэйзи подавила приступ ярости, кислотой ожегший миндалины, опустила свободную руку и медленно взвела курок «берсы», отводя затвор как можно тише, и музыка в голове свирепствовала, рыдал бархатный баритон Тристана, крик агонии над стаккато медных тарелок. Мэйзи подмывало подойти и влепить пулю каждому из этих чистоплюев прямо в череп. Прямо на месте!
Разговор продолжался.
– Похоже, они получают за свои деньги настоящий товар.
– То есть?
– Этот тип – ходячая зона уничтожения. Он убрал всех, кто был в Игре.
– Слаггер – лучший из всех, кто когда-нибудь был.
– Ага, может быть, и может быть, я думаю, нам нужно чуть больше живой силы.
– К чему это ты?
– Да я думаю, может, мне ввести в дело кое-кого из моей команды, чтобы помогли закончить с этим типом.
– У тебя есть местные ребята?
– Так точно, сэр.
Еще одна пауза. Клуб сигаретного дыма из окна медленно смешивался с дождем. Наконец прозвучал голос Эндрюса:
– На твое усмотрение, Марион.
Мэйзи была готова. Была готова подкрасться сзади и наполнить салон мщением калибра девять миллиметров. Настолько готова, что пульс ее замедлился, зрение прояснилось, ум сосредоточился. Она подняла пистолет на силуэты в поле зрения, и сделала вдох, и шагнула из зарослей, и первый шаг ее хрустнул по гравию.
И она застыла.
Не страх заставил ее колебаться, не звук хрустящего под ногами гравия, даже не дождь, вдруг застлавший зрение. А перспектива всадить пули в затылки этих двух силуэтов. Так легко. Так анонимно. Как раздавить двух клопов, размолоть подошвой шлепанца, ощутив волну эротической дрожи.
Две человеческих жизни.
Музыка в ее голове резко оборвалась, будто сняли иглу с пластинки, и Мэйзи дала руке с пистолетом безвольно повиснуть.
Что она делает, черт возьми?
Когда Джо коснулся берега, он набрал полные легкие воздуха.
Это не был ни ординарный судорожный вдох запыхавшегося человека, ни вдох опытного ныряльщика. Это был отчаянный, последний вдох, как первый вдох новорожденного, когда красные кровяные шарики вопят, выпрашивая хоть сколько-то кислорода из всей зеленой Божьей атмосферы; и слава Богу, это случилось точно в тот миг, когда руки его вцепились в илистый берег. Он хватал горстями грязь, судорожно дыша пылающими легкими, с пронзившей руки и ноги до самой глубины болью от трехсотярдового заплыва вольным стилем в воде густой, как ирландское рагу. Над ним гремели и вспыхивали молнии, вокруг него тени искривленных кипарисов танцевали бешеный колдовской танец. Еще когда он прыгал в воду, буря покрыла небо черным занавесом, обратив дельту реки в дом с привидениями. И теперь тело его было покрыто речной слизью, и рот был забит гнилью, и руки едва шевелились, и суставы окостенели. Длинный и жаркий заплыв превратил конечности в трещащие артритные ледышки, и сейчас Джо был готов потерять сознание от холода.
Он заставил себя встать на ноги, по щиколотку в иле, судорожно переводя дыхание и оглядывая берег.
Судя по нетронутой глуши вокруг, он проскочил Виксберг на несколько миль. Берег весь зарос, был завален замшелыми валежинами и упирался в стену кипарисов. Москитной сеткой повсюду висел мох, и то, что еще осталось от дневного света, освещало непроницаемую чащу подлеска впереди, выбегающую из тени как затвердевшие артерии окаменелого трупа. Джо посмотрел вдоль берега на север, потом на юг, и ничего не увидел, кроме диких болот. Стирая с лица грязь, отводя назад волосы, Джо поднялся на кручу и вошел в лес.
Через болота шла чахлая тропа шириной примерно с барсучью нору. Джо пошел по ней, продираясь сквозь заросли ежевики, дрожа от холода, молясь, чтобы попалась деревушка, хоть хижина среди лесов, проселочная дорога, лавчонка, хоть что-нибудь. Он предположил, что идет на восток, прочь от реки, но под деревьями было так темно, так сильно сбивала с толку буря, каждую секунду вспыхивал стробоскопический свет молнии, и, может быть, он просто кружил. И только одно не давало впасть в забытье – Мэйзи; ее голос у него в голове: «Я люблю тебя, Джо. К добру или к худу. И там, откуда я родом, этого достаточно».
Она была права. Любовь – это достаточно. Достаточно, чтобы заставить старого киллера брести сквозь дождь, в свинцовой тяжести мокрой одежды на спине, с набитыми толченым стеклом суставами. Джо отчаянно пытался свернуть на север, к Виксбергу, к точке рандеву. Ему невыносима была мысль, что там вместе с Эндрюсом ждет его Мэйзи и сходит с ума. Шуршание дождя в вершинах усиливало муку, капающая с лиан и мха вода была как водяная пытка китайцев и одевала и без того замерзшее тело Джо цепенящим холодом. А он шел, думая о Мэйзи, думая о том, кто четвертый убийца, думая о том, что мать, быть может, была права. Может быть, Джо оставлен Богом, и эти странствия – лишь воздаяние.
Так он прошел милю, пока не вышел к городу.
Выросшие прямо из болот потрепанные жилые прицепы автомобилей и толевые лачуги сбились в неуклюжую деревню, которая в темноте бури и вспышках молний показалась Джо городом-призраком, напоминающим такой же пустынный и деформированный городок под странным названием Святой Иоанн Креститель.
Джо стер с лица дождь и пошел по грязи главной улицы.
По одну ее сторону шел вдоль узкого ряда мелких магазинчиков поеденный древоточцем деревянный тротуар. Лавка рыболова, продуктовый ларек, почта, парикмахерская. Кое-где в домах за окнами были люди, но им не было дела до Джо. Лица их были обветрены, выражение на них угрюмое, и заняты они были только собой, и еще было в этих речных крысах нечто, что привлекло внимание Джо: большинство, если не все, – чернокожие. Если бы Джо помнил, чему его учили по истории, то знал бы, что эти «черные города» – рудименты эпохи Гражданской войны. Рожденные в расовых стычках и беспокойной политике послевоенного Юга, эти города создавались как самодостаточные, самоотделенные негритянские анклавы. Большинство их жителей хотели только, чтобы их оставили в покое. Оставили в покое возделывать клочки этой болотистой земли, оставили в покое соблюдать собственные традиции и почитать собственных богов. Для Джо в этом был определенный грустный смысл.
