Тайная тюрьма - Нестеров Михаил Петрович (читать книги без txt) 📗
63
Лэнгли
Питер Шейлер сгорбился в кресле и на сутулой спине ощутил свой возраст. Семьдесят лет давили на него неподъемным грузом.
В этот раз обвинения в его адрес станут обоснованными, если он не сумеет четко объяснить, что же на самом деле произошло на секретных объектах. От него не примут стандартное разжевывание фактов: мы работаем, мы выяснили следующее, мы надеемся...
На террористах, содержащихся в «Матрице», строилась большая игра. Они не были козырной картой в международной колоде, но джокером. Но не дай бог, мир узнает, что рубашка на самом деле крапленая – она ярко-оранжевого тюремного цвета.
Питер припомнил заключительные слова Херши, прозвучавшие в этом кабинете:
– Делая шаг назад, мы прыгнем на два вперед. В декабре мы подпишем в Бухаресте соглашение, которое позволит нашим вооруженным силам обосноваться на территории Румынии. На очереди Польша, где мы разместим три радарные станции и базу ракет-перехватчиков системы ПРО. В Чехии мы планируем создать комплекс радарных станций для слежения за ракетными пусками и полетами самолетов. В Болгарии мы получим военный аэродром «Безмер» и базу «Ново Село» на Черном море. И все это под предлогом борьбы с международным терроризмом. Так что придержи «лишних» людей в тюрьмах. Они должны накануне декабрьских переговоров пригрозить этим восточноевропейским странам серией терактов. Мы должны сжать двойное кольцо военных баз вокруг России. Внутреннее пройдет по странам Балтии и Восточной Европы. К ним присоединятся Украина и Грузия. Черноморский и Балтийский флот России уже заперты в акваториях и не представляют серьезной военной силы. Если Япония оседлает четыре Курильских острова, та же участь постигнет и Тихоокеанский флот. Мы на верном пути, Питер.
Африканская тюрьма засветилась дважды. За одной проблемой по имени Мишель Гловер директор не разглядел другую – с русским именем. Судьба Абрамова была решена в азбучном ключе: если что-то и просочилось в его камеру, он сможет рассказать об этом лишь своей тени. Подчиненные Питера Шейлера сработали по принципу «тайна соблюдена». «После публикации закрытых материалов в «Вашингтон пост» следовало перевести террористов в другую тюрьму», – запоздало подумал директор.
64
Москва, два дня спустя
Питер Шейлер был одет в коричневый габардиновый костюм, который впервые примерил три года назад, рубашку без галстука. У него был усталый вид, и все же он был самой значимой фигурой среди присутствующих. Он управлял войнами в Афганистане и Ираке, создал и руководил диверсионными группами, структурами управления. Он потерпел неудачу на самом крохотном участке, но последствия были сравнимы с катастрофой.
Он часто бывал в России, встречался с русскими коллегами. В обстановке строжайших мер секретности. Это был его двадцать шестой визит в Москву.
Питер никогда не расставался по крайней мере с одной вещью – миниатюрными щипчиками. Ими он стриг ногти так часто, что подушечки пальцев далеко выступали над ними и казались водяными пузырями. Вот и сейчас щипчики блеснули в его старческих пальцах, но лишь для того, чтобы занять руки и больше смотреть на эту бесполезную вещицу. Он умел в деталях рассмотреть человека, не глядя на него в упор.
Полковник Алан Рэмис принимал зубров от разведки в своем кабинете, выдержанном в современном стиле. За исключением рабочего стола – низкого и широкого. На нем ничего лишнего – фотографии семьи Алана и конторка с бумагами. Плюс несколько бутылок с минеральной водой.
– Господа, – на правах хозяина кабинета начал Рэмис, – вы знаете друг друга. Господин Семенов – Министерство иностранных дел.
Высокий сухопарый человек лет сорока пяти в деловом костюме кивнул Алану.
– Господин Старостин – ФСБ.
Лысеющий брюнет в модной золотистой оправе, подчеркивающей его проницательный взгляд, изобразил легкий полупоклон.
– Господин Туэрто – госдепартамент США.
Туэрто прилетел в Москву на самолете из Вашингтона вместе с директором. Он чуть развел руками и прикрыл глаза: «Да, это я».
– Господин Шейлер – ЦРУ. Наконец, мой коллега адмирал Школьник из военной разведки. Я представляю разведуправление Минобороны и уполномочен говорить от лица министра. Прошу к столу, господа.
Шейлер открутил крышку с бутылки и налил в стакан минералки. Смочив горло, он нацелился поблекшими глазами на русского адмирала, которого видел впервые.
– Я бы хотел спросить у представителя военной разведки. Вам удобно, чтобы я обращался к вам по форме «господин Школьник»?
– Почему нет? – на отличном английском отозвался разведчик.
– Я просто спросил. Алан, продолжайте, пожалуйста.
У Питера к «господину учащемуся» накопилась масса вопросов. Он полагал, что задаст их и получит ответы.
– Господа, – продолжил Рэмис, – лично от себя хочу заявить: очень здорово, что для решения важных вопросов мы собрались в таком составе. Мне было бы неудобно разговаривать один на один с Виктором и упирать на подтвержденные полномочия на самом высоком уровне, что меня консультировали боссы Пентагона и Лэнгли. Если официальная часть завершена... Питер?.. – он вопросительно замолчал.
– Да, начнем, пожалуй. – Директор закинул ногу за ногу и сцепил пальцы на колене. – Господин адмирал, вам слово.
Школьник откашлялся и попросил разрешения закурить. Алан подал ему пепельницу. Адмирал сделал несколько затяжек и потушил сигарету.
– Но основе полученной нами информации мы сделали ряд выводов, – начал он. – Реально против России и ряда европейских государств ведется информационно-психологическая война с помощью следующего инструмента: это находящиеся под контролем спецслужб США лидеры террористических группировок. Главная цель этой масштабной атаки – реакция широкого круга людей на возникшую угрозу. Угроза страшнее исполнения, поскольку технически реализовать массовое исполнение терактов практически невозможно. А угроза существует для всех, она становится массовой. На расследование терактов требуются месяцы и годы. А решения на контрудары надо принимать немедленно, – акцентировал он. – Это значит, что американским политикам предоставляется полная свобода объявить имя врага, не боясь ответственности за откровенную ложь. Все это называется провокацией. – Школьник открыто посмотрел на директора ЦРУ. – Вы – разведчик и должны знать, что большинство крупных терактов были совершены при поддержке исполнителей со стороны спецслужб. Иначе как обеспечить организационные и технические моменты, как обеспечить скрытность подготовки к теракту?.. Нас обеспокоил тот факт, что на смену одним грязным приемам приходят другие.
Адмирал сделал паузу и продолжил, все так же тревожа взглядом Питера:
– То, за чем вы гонялись, у нас. Это список террористов в ваших секретных тюрьмах. Мои разведчики выполнили задание. Вы хотели их уничтожить, чтобы отомстить за свою нерадивость. Но они работали не на американской земле. В Катване у нас свои интересы. Вы зря не вняли моему совету и не освободили Абрамова. – Школьник нашел глазами Алана Рэмиса. – Я же открытым текстом сказал: «У меня есть рычаг, который откроет дверь в его камеру». Ты плохо слушал меня, Алан.
– Как раз наоборот. Меня не услышали, – полковник незаметно кивнул на Шейлера и выкрутился из этой щекотливой ситуации, вернувшись к своему вступлению. – Я бы не хотел услышать, что ты снимаешь с себя ответственность за публикацию секретных материалов. Все закончилось. Пусть даже не так, как мы планировали.
– Чего вы ждете от нас и какие предложения мы можем рассмотреть? – спросил Шейлер.
– Сначала мы бы хотели услышать ваши предложения.
– Мы предлагаем джентльменское соглашение. Нам нужно время, чтобы исправить ситуацию.
– О каком сроке идет речь?
– До конца этого года.
– Есть список, – вдумчиво вступил в разговор представитель российского МИДа. – Требование нашей стороны такое: до 1 января 2006 года вы закрываете его по всем тридцати пунктам.
