Татуированная кожа - Корецкий Данил Аркадьевич (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Время шло медленно, к нему подсадили пьяного, отвратительно воняющего бродягу, тот молча повалился на пол и оглушительно захрапел. Волк поморщился. Но его новое положение обязывало привыкать к вони, железным решеткам и соседству бомжей и алкоголиков. Похоже, что в Школе не узнают, куда он пропал на пятнадцать суток. Ведь Гришка явно защищал этих обормотов, значит, он на их стороне! Кто же они такие, черт возьми?!
Через некоторое время у стола дежурного послышался шум.
– Да он герой! Он людей спас, там могло такое получиться! Мы бы на три часа закрылись, а вы знаете, какие это убытки!
– Он меня спас, меня лично! И в метро, а потом от хулиганов защитил! А вместо благодарности его арестовали! А хулиганы где?
– Товарищ капитан, я начальник станции, член партии с большим стажем, предупреждаю, мы будем жаловаться вплоть до ЦК!
Среди двух женских и одного мужского Волк узнал голос Лауры.
Сержант вывел его из камеры. Действительно, капитана осаждали Лаура, дежурная по станции и солидный мужчина в форме работника метрополитена.
– Разберемся, разберемся, – бубнил себе под нос капитан, заново просматривая объяснения и как бы машинально перебирая вещи задержанного. Его внимание привлекла надпись на крышке часов, он поднес их к глазам.
– Ничего себе! Откуда у вас часы товарища Грибачева?!
– Он мне сам и подарил.
– Сам подарил?!
Неизвестно, какой приказ получил капитан, но обстоятельства изменились настолько, что выполнять его дальше он не рискнул и набрал номер дежурного по Высшей школе.
– Есть такой Волков? А часы товарища Грибачева у него откуда? И вправду герой? Ну ладно, отпускаю. А материал вам направим, полюбуетесь на его геройство!
И, положив трубку, повернулся к Волку.
– Держи, герой, свои вещички и расписывайся, – толстый палец с коротко срезанным ногтем уткнулся в строку: вещи и ценности получил, претензий не имею.
Вдевая ремень в брюки, Волк вышел на улицу. Лаура взяла его под руку и прижималась всем телом, начальник станции и дежурная хвалили его и ругали милицейских бюрократов. Теперь он почувствовал себя героем.
– Как на качелях! – он широко улыбнулся.
– Что? – спросила Лаура.
– Вся жизнь – качели. То вверх, то вниз...
– Это точно! – Хотя на улице было прохладно, начальник станции снял фуражку и вытер вспотевший лоб.
Холеные боровы, которых помял Волк, оказались не просто обнаглевшими «сынками» начальников средней руки. Папаша одного заведовал сектором в ЦК КПСС, а второго – руководил Московским горкомом партии. На вершину партийного Олимпа власть КГБ не распространялась, да и вообще никакие законы этого уровня не достигали и «небожителей» не беспокоили.
– Бармен говорит, что ты с ними поссорился на личной почве, – глядя в сторону, сказал начальник курса майор Шепитько. – Вот и напиши, как все было. Про девушку напиши, про пиво...
Мешки под глазами и густые красные прожилки на картофелеобразном носу майора выдавали его душевные наклонности, но, когда начинались кампании по борьбе с пьянством, он выступал в первых рядах обличителей порока.
– А что девушка? Нас всегда инструктировали: маскироваться, использовать элементы прикрытия. Девушка и есть элемент прикрытия!
– Так и напиши, да про пиво не забудь. За какие деньги покупал валютное пиво, по какому курсу...
По тону офицера чувствовалось, что судьба курсанта Волкова предрешена.
– Я все подробно напишу. А надо будет – и позвоню куда следует! Статья восемьдесят восьмая на всех распространяется! И пивом ее не перебьешь!
Отдав майору объяснительную на двух листах. Волк пошел в общежитие. Он чувствовал свою правоту и не считал, что из него сумеют сделать козла отпущения.
«В случае чего – позвоню Грибачеву! – решил он. – Это как раз его епархия!»
В комнате Любавин поспешно натягивал вылинявшее трико.
– Выходим «в поле» на закладку тайника. Ты не идешь?
– Почему не иду? Как всегда...
Любавин если и удивился, то вида не подал.
– Тогда спускайся. Федька и Крыло уже готовы. Капитан Синицкий вывез четверку курсантов к Измайловскому парку. Все были одеты в поношенную неприметную одежду.
– Рабочие пары: Волков – Любавин, Федирко – Крылков, – объявил преподаватель. – Первая пара производит закладку, вторая – съем. Потом наоборот. Вопросы есть? Нет. Время пошло!
Волк неспешно двинулся по центральной дорожке. Любавин держался сзади, делая вид, что они незнакомы. На скамейках тут и там сидят люди, молодые мамы катают коляски вокруг фонтана. Расхристанная компания то ли школьников, то ли пэтэушников пьет пиво из бутылок, толкается, хохочет. Не годится. Тайник должен находиться в достаточно уединенном месте и иметь приметный ориентир, чтобы легко навести съемщика.
Волк свернул с асфальтированной аллеи, протиснулся сквозь пыльные кусты и вскоре добрался до чугунной ограды, вдоль которой шла линия электропередачи. Здесь царило запустение, пахло туалетом, и надо было все время смотреть вниз, чтобы не вступить в экскременты. Кое-где валялись использованные шприцы и презервативы. С шумом рванулся из-под ног облезлый пес и, проскочив сквозь пролом в заборе, поднял пыль на пустыре. Волк подошел к выбитым прутьям, примерился. Человек здесь тоже пролезет без особого труда. Это хорошо. Потому что к месту закладки желательно иметь несколько путей подхода.
Он кашлянул. Из-за кустов раздался кашель Любавина.
– Как там? – спросил Волк.
– Никого нет.
– Ты меня видишь?
– Нет, кусты мешают.
– Стой где стоишь. Если что – свистнешь.
Волк осмотрелся. С одной стороны – плотная стена кустарника, с другой – заброшенная стройка. Идеальное место для закладки! Остается выбрать хороший ориентир...
Он покрутился на месте, задрал голову, провел взглядом по черным проводам, перечеркивающим бледно-голубое небо. Поддерживающие их серые бетонные столбы напоминали заточенные карандаши, и только один заканчивался не острием, а короткой поперечиной, так что получалась буква Т. Когда он подошел поближе, то увидел еще одно отличие: железную опору-подставку. Да, это то, что надо!
Охваченный азартом игры, Волк проверился. Пахло смолой: в золе от костра стояла жестяная банка с застывшей черной массой. Здесь же валялись обрезки рубероида и неровные куски фанеры. Подозрительных запахов и звуков не слышно, лишь в тишине поскрипывают раскачиваемые ветерком деревья. Все спокойно.
Он извлек из карманов детский совок и контейнер. Контейнером может служить любой обыденный предмет, не привлекающий постороннего внимания: бутылка, пузырек, куриная косточка, выдолбленная ветка... В данном случае им была коробочка из-под гуталина.
Совком он принялся разгребать рыхлую землю под железной опорой. Особая глубина тут не нужна: десять-пятнадцать сантиметров, не больше... Как раз на десяти сантиметрах совок и уткнулся в мячик для настольного тенниса.
Волк резко отдернул руку и отшатнулся. Примятый целлулоидный шарик с набившейся в складки и трещинки землей произвел на него такое же впечатление, как противопехотная мина-лягушка, в которой уже щелкнул предохранитель подбрасывающего заряда. Спина вмиг взмокрела, и легкий летний ветерок ледяным холодом прошиб до костей. Игра закончилась: мальчик, понарошке расследующий убийство, наткнулся на всамделишный труп с перерезанным от уха до уха горлом. Потому что перед ним лежал чужой шпионский контейнер, замаскированный под обыденный, не привлекающий постороннего внимания предмет!
Конечно, не исключалось совпадение: может быть, в идеально подходящем для тайника месте случайно оказался обычный старый мячик, не содержащий внутри ни микропленки, ни исписанного тайнописью шелка... Но контрразведчиков специально учат не верить в случайности и не объяснять подозрительные признаки успокоительными причинами. Наоборот – если пахнет серой, они ищут дьявола.
Волк вытащил из-под рубашки миниатюрную рацию, но тут же спрятал ее обратно. Перед съемом эфир в зоне тайника может контролироваться противником. Он тихо свистнул. Кусты затрещали, из них вывалился озабоченный напарник.
