День джихада - Щелоков Александр Александрович (мир бесплатных книг .txt) 📗
Шум в шатре сразу стих, и все устремили взгляды на генерала. Участники пресс-конференции знали, что на встречу отпущено сорок минут и терять понапрасну время журналисты не хотели.
Шалманов достал из кармана стеклянную баночку из-под майонеза, закрытую крышкой, и поставил перед собой. В банке шевелились крупные черные тараканы. Засверкали блицы фотоаппаратов, зашипели видеокамеры. Все понимали, что просто так генерал с собой тараканов не носит, и им он явно отводил какой-то особый смысл.
— Уважаемые и неуважаемые представители прессы…
Под шатром прошел шумок: к подобному обращению к себе на публике журналисты не привыкли и кого-то слова генерала шокировали. Но Шалманов успокаивающе поднял руку.
— Если вы хотите полной откровенности, господа, иначе я обратиться к вам и не могу. Если вас моя честность не устраивает, я всех тут же назову уважаемыми, и мы прекратим разговор. Ну как?
— Говорите, — раздалось несколько ободряющих голосов.
— Вы с удивлением смотрите на эту баночку, — Шалманов приподнял ее и снова поставил на стол. — Попытаюсь объяснить, почему я ее захватил с собой. Мне хотелось, чтобы вы увидели тех, кто вместо людей заселит землю, если человечество ввергнет мир в ядерную катастрофу… А это может случиться, если в России возьмут верх террористы…
Журналисты заволновались. И опять генерал успокоил их.
— Спокойно, господа. Я не угрожаю. Просто напоминаю тем из вас, кто в свои газеты и на телевидение передает репортажи, поддерживающие бандитов Басаева и Хаттаба, что Россия великая ядерная держава. Термоядерный джинн у нас до сих пор заперт в надежной бутылке. Но к этому сосуду во всем мире давно тянутся руки разного рода фанатиков. Я редко смотрю кинобоевики. Вы их видели больше меня. Тогда постарайтесь вспомнить, сколько в США вышло фильмов о том, как террористы пытаются завладеть ракетно-ядерным оружием. К чему может привести один только атомный взрыв, вы хорошо представляете сами. А сегодня атомное оружие есть не только у России и США. Им обладают Англия и Франция, Китай, Индия, Пакистан. Судьба мира сегодня решается здесь, у подножия Кавказских гор. Нравится это вам или нет, посмотрите на тех, кто может заселить землю вместо нас с вами. Поэтому, господа, что бы вы ни писали и ни говорили, мы доведем свое дело до конца и никому не позволим помочь террористам спастись.
С места поднялся и задал вопрос Джек Батлер корреспондент Би-би-си, который в своих сообщениях обязательно находил возможность подковырнуть Шалманова в надежде, что ему однажды удастся таки выведет генерала из равновесия. Но тот или не знал о предназначенных ему уколах, либо просто не замечал их.
— Скажите, генерал, вы были участником чеченской войны номер один?
— Так точно.
— Видите ли вы разницу между прошлой войной и настоящей?
— Да, вижу. Первая была начата по преступному умыслу. В ее ходе была выкована вооруженная сила сепаратистов, с которой нам пришлось столкнуться сейчас. Вторая война вынужденная мера, поскольку речь идет об утверждении мира на Северном Кавказе.
— Насколько я понял, вы назвали прошлую войну в Чечне преступной. Я так вас понял?
— Да, вы поняли так.
— Но за преступления в нормальном демократическом обществе виновные должны нести наказание…
— Согласен с вами.
— Значит ли это, что кто-то может быть привлечен к ответственности?
— Думаю, да. Суд над организаторами и вдохновителями первой войны возможен.
— Разве история России знает такие прецеденты?
— Да, знает. За поражение в русско-японской войне судили генерала Куропаткина.
В беседу влез стриженный под ежик господин Хофман, из германского телевидения.
— Хасавютовскую капитуляцию России подготовил и подписал генерал Лебедь. Как вы решите с ним?
— Господин Хофман, я вообще таких вопросов не решаю. Прерогатива привлекать к ответственности и судить принадлежит прокуратуре и суду. Инициатива должна исходить от общества.
— Скажите, господин генерал, — Джек Батлер старался не дать немцу обойти себя, — все что сказано вами сейчас, было согласовано с министром обороны, премьер-министром и президентом?
— Мистер Батлер, приглашая меня не беседу, вы и ваши коллеги просили откровенно изложить взгляды на происходящее. Я их вам коротко изложил. А поскольку это взгляды личные, согласовывать их я ни с кем не намеревался. Если вам интересно узнать, что думает министр обороны, то обратитесь по адресу: Арбатская площадь, дом два. Взгляды премьер министра можно выяснить на Краснопресненской набережной.
— Вы не рискуете, делая такие заявления?
— Чем, службой? Может быть. Но здесь я каждый день рискую жизнью, разве не так?
— Как вы оцениваете действия правительства в данной ситуации?
— Оно нам не мешает.
— Значит ли это, что армия заставила Кремль считаться с собой?
— В какой-то мере. Правда, куда большее значение имеет изменение общественного мнения. Террористические акты в Центральной России заставили население понять, что пришло время ликвидации бандитизма.
В Шалманове с удивительной органичностью сочетались замашки паренька, выросшего во дворе рабочего поселка, где авторитет и влияние устанавливались только на основе кулачного права, и грубоватая военная интеллигентность, заложенная воспитателями военного училища, затем отшлифованная за годы учебы в военной академии. Генерал никогда не стеснялся открыто выражать свое мнение, причем умел делать это с тонкой желчностью, которая нередко доводила до белого каления его начальников.
Сейчас он сидел выпрямившись и внимательно слушал журналистов.
— Генерал, насколько я понял, вы против переговоров?
— С террористами, да. С другими я веду их каждый день. Сегодня перед вами встречался с муллой, с местными предпринимателями и старейшинами одного аула.
— Это не то. Имеется в виду легитимное правительство Чечни.
— Пожалуйста. Только пусть представители такого правительства докажут, что владеют ситуацией в Чечне. Для этого от них потребуется сдать мне главных террористов…
— Главные — это Басаев и Хаттаб?
— В том числе и они. Для начала переговоров будет достаточно пока хотя бы одного из них.
— Они вам нужны живыми или мертвыми?
— Живыми.
— Почему так?
— Вероятность, что кто-то из них будет убит в бою велика. Поэтому мне нужно быть уверенным, что их арестовали и выдают те лица, которые претендуют на право вести переговоры.
Шалманов потянулся к стакану, налил его до половины из термоса и выпил.
— Что вы пьете? — сразу же поинтересовался Батлер…
— Не волнуйтесь, это не кока-кола. И не пепси. Я человек другого поколения и выбрал русский квас.
8
Вертолет, ожидая пассажиров, стоял за небольшим домом, который прикрывал его своими стенами от возможных выстрелов со стороны гор. В облике винтокрыла ощущалась усталость.
Оказалось что, труднее всего было затащить в «вертушку» ишаков. Длинноухие упирались всеми четырьмя ногами, не желая переставлять их по трапу. Их пугало огромное гулкое нутро машины, в которую люди старались их втолкнуть. Приходилось применять силу. Таран, стоя впереди ишака на трапе, тянул его за повод вверх, Бритвин и Столяров, упираясь руками в круп, толкали животное сзади.
Самое смешное заключалось в том, что попав в вертолет, ишаки смирялись и вели себя достойно, если не считать, что один из них сходу помочился внутри машины.
— Мы готовы, — сообщил Полуян командиру экипажа.
Через мгновение машина зависла над землей, слегка опустила нос, приподняла хвостовую балку и двинулась вперед, будто вынюхивая дорогу.
Продолжая набирать высоту, вертолет слегка накренился и повернул влево. Лопасти несущего винта слились с сплошной серебристый круг, сверкавший над горбатой спиной машины.
Вертолет летел над самой землей. Летчик напряженно следил за рельефом, то подбрасывая машину вверх, чтобы перемахнуть через очередную возвышенность, то направлял ее вниз, стараясь прижаться к верхушкам деревьев.
