Свой среди своих - Черкасов Дмитрий (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
Лист бумаги с огромным, на треть страницы, ярко-лиловым штампом «секретно» подобрал журналист областного еженедельника и показал своему большому другу из польской газеты, не подозревая, что поляк сотрудничает с варшавским бюро американской разведки.
Ксерокопия ведомости, где напротив фамилии Керимбабаева стояла аббревиатура РПКСН и карандашом было приписано слово «командир», попала в Лэнгли через три дня после сабантуя прапорщиков. Недавний выпускник Массачусетского технологического института, которому на стол лег документ, открыл справочник сокращений и узрел, что имеет дело с командиром ракетного подводного крейсера стратегического назначения. Несчастному разведчику даже не пришло в голову, что Керимбабаев имеет отношение лишь к ручному пулемету Калашникова со складным прикладом и прибором ночного видения [16], а карандашная надпись явилась результатом спора старшины и его кореша с продуктового склада о правописании слова «командир».
В русском отделе ЦРУ было срочно собрано расширенное совещание, на котором наблюдение за воинской частью номер сорок один триста пятьдесят семь было признано одним из самых перспективных направлений. О полученной неожиданной информации сообщили также коллегам с берегов туманного Альбиона. И в областной центр, рядом с которым располагался полк Керимбабаева, отправились журналисты центральных российских газет, якобы загоревшиеся желанием сделать репортажи из глубинки.
Прибытие агентов американской разведки совпало с занесением в личное дело командира полка строчки о неполном служебном соответствии и выговором от командующего округом. В связи с чем комполка пребывал в преотвратном настроении и в очередной раз взялся за укрепление дисциплины среди мотострелков. По территории части солдаты передвигались только бегом или строевым шагом, все увольнения были отменены, старшины рот ночевали в казармах, а караульных на постах проверяли чуть ли не раз в полчаса.
За два дня троих журналистов отловили при попытках проникнуть за ограждение, а четвертого, запутавшегося в спирали Бруно на подходе к ангару с БМП-2 [17], освобождали спасатели.
На допросе в особом отделе перебинтованный и икающий от страха репортер московского кабельного телеканала признался в том, что получил задание пробраться на объект от своего благодетеля из посольства Великобритании.
Особисты сильно удивились такому пристальному интересу иностранных разведок к недоукомплектованному полку, но виду не подали и развернули операцию сдерживания с привлечением сил местной милиции и частей внутренних войск. Дороги в области перекрыли сводные патрули, а единственное ведущее к части шоссе перегородили двумя БТРами и оборудовали КПП. В лесу вокруг территории полка расположились секреты. Одновременно с этим в полк под видом проверяющих из службы тыла округа приехала комиссия из контрразведки и учинила грандиозный шмон, заставив «сундуков» [18] пересчитать все патроны на складе, отчитаться за каждую банку тушенки и пару портянок, а офицеров из штаба – предъявить служебную документацию вплоть до последней бумажки. В результате пойманные на воровстве перловой крупы, сливочного масла, вафельных полотенец, гуталина и мыла двое прапорщиков были отстранены от должностей, и ими занялся следователь военной прокуратуры.
Но это ни на йоту не приблизило сотрудников военной контрразведки к пониманию происходящего вокруг в/ч 41357.
И только спустя две недели очередной задержанный, фотокорреспондент «природоведческого» журнала «Леса и поляны России», шнырявший между деревьев возле забора части со стоящим семнадцать тысяч долларов фотоаппаратом «Никон», оснащенным шестидесятикратной оптикой, признался в том, что ему дано поручение заснять учебный центр подготовки командиров атомных подводных крейсеров и ударных субмарин, замаскированный под казарму или склад мотострелкового полка. Озадаченные признанием фотокора особисты вновь подняли все документы и наконец увидели подходящую аббревиатуру…
– А ты, собственно, куда собрался? – спросил Малахов, извлекая из стола следующую кипу документов.
– В Пулково. – Мальков включил электрочайник и засыпал в маленький термос две ложки растворимого кофе и сахар. – На замену одному «террористу». Заболел, говорят…
– То есть завтра на работу не придешь, – хмыкнул майор.
– Почему это? – не сообразил Егор, еще ни разу не побывавший на учениях типа «Набата».
– Когда на тебя прыгают сразу два «градовца» [19], трудно избежать телесных повреждений. – Малахов потер плечо, которое ему вывихнули два года назад. – Особенно когда критерием отбора в штурмовики является способность конкурсанта справиться голыми руками с упитанной горной гориллой [20] репродуктивного возраста, находящейся в состоянии готовности к спариванию и кушавшей мясо за три часа до встречи с избранником, – витиевато объяснил старший референт ИАС.
– Кучеряво, – оценил Мальков.
– Ты, главное, не пытайся встать или имитировать сопротивление, – посоветовал старший товарищ. – Как громыхнет, падай на пол и руки за голову.
– Что громыхнет?
– Самолет старый, идет под списание, – не вдаваясь в подробности, разъяснил Малахов, – поэтому разносить его будут конкретно. Как в жизни. Так что сам всё услышишь и увидишь. Ни с чем не спутаешь, не бойся…
– А я и не боюсь. – Егор залил кипяток в термос. – Убить не убьют, а шрамы украшают мужчину.
– Особенно когда они не твои. – Майор опять посмотрел на портрет Эйнштейна. – Слышал, что неделю назад Маэстро учудил? – Малахов назвал позывной снайпера из ГРАДа.
– Нет пока…
– Отметелил ментовский наряд.
– Зачем? – осведомился Мальков, встряхивая термос, дабы кофе равномерно растворился.
– Надоели.
– Что, просто так подошел к патрульным, и ну метелить? – поднял брови старший лейтенант.
– Нет, не просто так, конечно. – Майор со вздохом завязал тесемки на очередной папке с документами и принялся за следующую. – После того, как они к нему в очередной раз пристали с проверкой документов. Ты ж видел Маэстро, знаешь…
Егор кивнул.
Майор Михалев всем своим видом более напоминал хорошо откормленного и наглого боевика-кавказца, прибывшего в Питер для осуществления серии террористических актов, чем сотрудника ФСБ России. То, что помогало снайперу сойти за «своего» в Чечне, в северной столице оборачивалось против Маэстро. Короткая густая борода, в чем-то восточный профиль, накачанные мышцы, характерные мозоли на ладонях и указательных пальцах обеих рук, выдававшие склонность Антона Михалева к стрельбе из разных видов оружия, нахальный оценивающий взгляд с прищуром и привычно темная для всех снайперов одежда вызывали у патрульных милиционеров жгучее желание остановить, потребовать документы, обыскать и при первых признаках неподчинения или, тем паче, сопротивления накидать проверяемому «демократизатором» [21] по почкам.
– Так вот, – Малахов открыл папку с аббревиатурой «ДСП» [22] в правом верхнем углу. – Идет себе Маэстро по улице, никого не трогает. Тут менты… Три орла, младшие сержанты. Рожи прыщавые, форма новенькая, в глазах – рвение. Видать, месяц, как из деревни. Первое или второе самостоятельное патрулирование. Естественно, прямиком направляются к Тоше. «Ваши документики, гражданин, сумочку откройте, а что это у нас в карманах?…» – скороговоркой пробубнил майор, передразнивая милицейскую манеру общения. – И всё такое. Шакалы, одним словом… А Маэстро две минуты назад уже останавливали. Вот он и не сдержался. «Зачем, – говорит, – вам мои документики, хамье? Вы ж всё равно неграмотные!»
