Крутой сюжет 1994, № 03 - Поднесенский Анатолий (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Григорий глухо застонал, как от боли. Сволочи — говорят об экологии, пишут в газетах, собирают деньги, кучу законов приняли, а здесь этот проклятый овраг сожрал столько земли и никому нет дела. Он с ненавистью посмотрел на дно, где среди камней и вырванных с корнем деревьев журчал ручеек.
Вернувшись, он часа два сидел в ожидании автобуса, который должен был отправиться где-то под утро. На село опускались сумерки. И Григорий не выдержал. Он редко изменял своей привычке, но нош сами понесли его на край села, где стояла хата Кристины. Вот и ее дом. В гуще деревьев, отчетливо выделяясь в ночи, ярко светились окна.
Двери открыла Кристина. Это была уже не та стройная черноглазая дивчина, которую на всю жизнь запомнил Григорий. Перед ним стояла усталая, пожилая женщина, совершенно другая, не похожая на его любовь. Вот только глаза ее не изменились. Они были такими же молодыми, как и раньше. Прищурившись, она смотрела на него и не узнавала, а потом, приглядевшись, испуганно отшатнулась.
— Грицко, ты?!
— Принимая гостя, Кристя, — сказал Григорий и шагнул в комнату.
— Ты зачем пришел, злодей? Столько людей погубил, а все живешь, бог тебя не прибрал.
— Кристина, ты что. Ведь война была — все убивали. Я свое получил, отсидел. Чистый я сейчас.
— Чистым ты никогда не будешь. Кровь людскую, что у тебя на руках, отмыть нельзя. Ты за что погубил моего мужа? За что ты мне жизнь покалечил? Отсидел бы он, как все, и была бы я при муже, детей растила бы, внуков.
— Его энкаведисты убили, Кристя.
— Были дома у меня следователи из НКВД, «Перун», показывали документы, тобой интересовались.
— Ну, и что ты сказала?
— Что знала, то рассказала. Только «схрон» у тебя глубокий, если они до сих пор найти не могут.
— Ну, так иди расскажи, что я пришел.
— И пойду. Чтобы взяли тебя, пока ты беды не наделал. И как ты прийти сюда не побоялся, ведь здесь люди есть из твоей банды — узнают ведь.
«Вот это влип, — подумал Вериго, — нужно что-то делать».
— Ты бы хоть корку хлеба на стол положила, проголодался я, — сказал он, и расстегнув портфель, выставил на стол бутылку водки. — Я заплачу, Кристя.
— Не надо мне твоих денег. Пойду принесу капусты, — сказала Кристина.
— Только не балуй, ты меня знаешь, Кристя.
— Да не пугай, не боюсь я тебя.
Когда Кристина вышла, Григорий вытащил из брюк тонкий кожаный ремень и положил себе в карман…
Около часа ночи он, осторожно пробравшись через сад, подошел к автобусной станции и уехал с попутной машиной.
Судьба опять оказалась к нему милостивой. Умело заметая следы, пересаживаясь с поезда на поезд, он благополучно добрался до Москвы.
Как-то придя домой, Вериго по привычке подошел к буфету, чтобы налить себе немного коньяка. Хмель забивал голову, становилось легче. Однако спиртным он не злоупотреблял. Соседи каждое утро видели его в спортивной форме, наматывающим крут по беговой дорожке на школьном стадионе.
Выпив рюмку, он садился в кресло и предавался воспоминаниям. Частенько его одолевали приступы тоски по прошлому. По своей натуре, убеждению и подготовке Вериго был бойцом. И, как сильный, он предпочитал схватку в бою. Но жизнь порой ставила перед ним такие вопросы, которые приходилось решать не только смелостью и риском, но и хитростью, и коварством. Так было в случае с Кристиной. «Где нужно, действуйте молитвой, а где необходимо — рубите мечом», — это наставление митрополита Андрея Шептицкого Вериго положил в основу своей жизни.
Тихая размеренная жизнь давила на него, привыкшего к опасным ситуациям, нуждающегося в ежедневной активной деятельности, тяжелым прессом обыденности. Те поручения, которые он получал из-за рубежа, выполнял быстро и с интересом, но они не давали возможности самоутверждения после многолетней бездеятельности.
Спустя месяц после возвращения с Украины Григорий получил условный сигнал о встрече. Через два дня он пошел на стадион «Динамо», где незаметно для посторонних глаз поменялся футбольными программками с соседом по ряду. Другими словами, он доложил начальству о поездке и провале дела с немецкими документами и с нетерпением стал ждать решения Стаса. Стас, конечно, не может не понимать, что органы безопасности могли обнаружить архив в разрушающемся овраге, усилить бдительность, искать тех, кто мог прийти за ним. Значит, Перуна ищут… Если Маснак все же решит задействовать в операции по розыску ящиков Вериго и послать его опять туда, значит, решил подставить его, наказать за прокол с Янковской. Тогда надо будет рубить все концы, скрыться и от своих, навсегда распрощавшись с мечтой перебраться на Запад, хотя бы здесь пожить в достатке…
Однако все получилось по-другому.
Следующую игру «Динамо» играло через неделю. И опять Григорий Петрович оказался на одной скамье с бывшим соседом…
Прочитав программку, полученную с его рук, так, как требовали того специальные навыки, Вериго радостно вздохнул. Опасная поездка на Украину откладывалась на неопределенное время. На днях он должен был получить большую сумму денег и приступить к операции «Физик»…
12. Операция «Физик»
Приказ познакомиться со Звонковым-старшим Вериго получил больше года назад. Это было трудное дело.
Геннадий Юрьевич Звонков, ученый, занимавшийся проблемами космоса, на контакт ни с кем не шел, а после того, как умерла жена, вообще с головой ушел в науку, в которой, судя по информации Маснака, добился очень многого. Всю свою любовь, кроме космоса, он вложил в единственного сына. Своеобразной была эта любовь: не ограничивать Игоря ни в чем, не оставлять на его плечах никаких забот. Поэтому жилось студенту Звонкову привольно, пока его запросы не стали перегонять возможности отца…
Знакомиться лично со Звонковым-старшим Вериго не стал — опасно, как-никак, но за ученым «от оборонки», а тем более занимающимся космосом, обязаны приглядывать органы безопасности.
Вериго решил действовать через его сына Игоря. Откуда было знать этому сопливому щенку, что их встреча тогда в переулке и «спасение» оказались не случайными. Не один день пришлось изучать Вериго все маршруты Звонкова, знакомиться с его привычками и повадками. Игра стоила свеч. Сына надо было переправить на Запад, причем так, чтобы об этом сначала узнал только отец. Ради сына, надо полагать, он бы согласился ехать куда угодно, передать какие угодно документа, только чтобы Игоря вернули назад.
Вериго активно приступил к действиям. Задание увлекало его.
Он долго присматривался к Игорю и его друзьям, сопровождал их на машине в бесконечных походах по ресторанам и видеобарам. Анализируя свои наблюдения, Вериго сделал для себя положительные выводы в отношении Игоря и его друзей и стал терпеливо ждать случая войти с ним в контакт. Наконец, такой случай произошел. Поставив свою машину у проходного двора, он наблюдал за ходом событий, а затем «спас» пьяных героев, о чем с удовольствием доложил Стасу.
Однако прошло много времени и о Звонкове забыли. Запад почему-то молчал.
В Кременецких лесах каждый вступавший в банду проходил испытания, участвуя в проводимых бандитами акциях, которые, как правило, кончались кровью. Григории решил таким же испытаниям, но в миниатюре, подвергнуть Игоря и Валентина, отец которого тоже занимал высокий руководящий пост. Так они провернули дело с профессором, а потом, поддавшись азарту, Вериго разработал нападение на инкассаторов. «После этого они никуда не отвертятся, — решил он, — да и деньги не помешают».
Если все пройдет успешно, то с этими ребятами можно будет по-настоящему развернуться.
Все прошло успешно и Вериго торжествовал. Он еще силен, еще многое может сделать. Но радость была недолгой. Кто мог знать, что этот мерзавец прихватит пистолет инкассатора. А ведь так все шло гладко.
Вериго до сих пор с холодящим сердце чувством помнил, как ждал ответа из «Центра», когда сообщил, что взяли Звонкова. Слава богу, что там не узнали, что идея с ограблением инкассаторов исходила от него. Попробуй докажи, что он хотел работать с преданными и проверенными людьми, такими, какие были в Кременецких лесах. К великому счастью, все списали на Игоря, его дрянной характер и жадность к деньгам. «Но все-таки я был прав, — подумал Вериго, — этот парень оказался настоящим боевиком». На суде про Григория Петровича не было сказано ни слова.
