Волчья ягода - Данилова Анна (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
– А если он из страха, что она все расскажет кому-нибудь, убил ее? Скажи, такое может быть? Может?
Николай боялся сказать ей, что на Наташином белье эксперты обнаружили следы спермы Журавлева; что в записной книжке, найденной в пустой квартире психиатра в ночь, когда он погиб, выбросившись из окна, был телефон и адрес квартиры, которую снимала Наташа. Кроме того, нашлись свидетели, видевшие, как Наташа садилась в журавлевский “Вольво”… Причем это было ПОСЛЕ того, как девушка с расцарапанной спиной появилась в доме сестры. Судя по всему, она встречалась с Журавлевым в ДЕНЬ ЗАЧЕТА. За двое суток до самоубийства профессора. И Катя была совершенно права, когда предполагала именно такое завершение ИХ отношений – студентки и извращенца-профессора: он действительно мог ее убить. Из страха быть разоблаченным. И если ему до этих пор все сходило с рук, и студентки, с которыми он развлекался за зачет или положительную оценку на экзамене, молчали о том, что проделывал с ними Валентин Николаевич Журавлев у себя на даче, то Наташа, очевидно, вытерпев раз его издевательства, решила положить этому конец и открыто пригрозила ему разоблачением. Подонок испугался и убил ее.
Николай задействовал своих людей в поисках журавлевской дачи, чтобы попытаться найти там следы преступления. Он почему-то был уверен в том, что Наташа погибла, но не представлял себе, как он скажет об этом жене. Ведь до сих пор их супружеская жизнь состояла из двух понятий: работа и дом. Катя часто слышала от мужа разные страшные истории, но никогда не принимала их близко к сердцу, потому что все это НЕ КАСАЛОСЬ НЕПОСРЕДСТВЕННО ИХ СЕМЬИ. Этому ее учил Николай и считал, что делает правильно. Но теперь, когда Наташа пропала и скорее всего погибла, сказать это Кате казалось немыслимым…
По делу о смерти Журавлева шло следствие: хотя раны на теле профессора и были нанесены его же руками, многое свидетельствовало о том, что это не самоубийство, что в квартире был еще один человек, который, возможно, и заставил Журавлева совершить эти “странные” действия, а потом и выйти на балкон… Но если для экспертов и прочих людей, занимающихся этим делом, расцарапанный живот и грудь Журавлева явились свидетельством его психического расстройства, для Севостьянова, который знал по словам жены, что приблизительно такие же раны были на спине его свояченицы, то, что произошло с Журавлевым, показалось вполне закономерным. Налицо была чья-то месть. Кто-то, хорошо знавший о “забавах” профессора и, возможно, испытавший “ласки” извращенца на своей, что называется, шкуре, несомненно, заставил его испытать то же самое. Патологоанатом, который вскрывал труп Журавлева, был потрясен, когда увидел длинные ногти покойного, окровавленные и забитые кусочками его же кожи… Да и расслабление кишечника эксперт отнес к высшей степени нервного расстройства, вызванного сильным волнением. Сама же смерть наступила вследствие сильнейшего удара о землю… До этого профессор был еще жив.
У Севостьянова оставалась маленькая надежда на то, что именно Наташа была в тот вечер в квартире Журавлева, но ни одного следа, указывающего на присутствие в доме женщины, там не нашли. Больше того, на паркете были обнаружены специально стертые кем-то следы обуви, проще говоря – пятна от размазанной по полу грязи…
Перед смертью Журавлев что-то писал в своем блокноте. Эксперты занимались определением по оттискам на листах блокнота текста, который наверняка имел отношение к смерти профессора, если и вовсе не послужил ее причиной…
– Катя… – Николай допил чай, встал и подошел к жене. Обнял ее за плечи. – Я даже не знаю, как тебе сказать…
Катя отставила в сторону утюг, повернулась к мужу и, прижавшись к нему, расплакалась на его груди:
– Она погибла? И ты, бедняжка, не знаешь, как сообщить мне об этом?
– Тела ее еще не нашли, но все, понимаешь, все свидетельствует о том, что ее уже нет в живых… Ведь это твоя сестра, и ты сама знаешь, что если бы она могла, то уже давно позвонила бы…
– В Москву, на ближайший рейс. “СВ”, одно место… Нет, два места, то есть – одно купе, где я буду одна…
Она удивилась, когда ей так быстро выдали билет на поезд, отправляющийся через два с лишним часа. За это время ей надо было не попасться на глаза милиции, поскольку ее уже могли искать. Если домработница или кто-нибудь другой обнаружат труп Ирины, то первое, что они сделают, станут разыскивать ее машину. Судя по всему, эта Цветкова – известная в городе личность, и номера ее машины знает любой гаишник. Наверное, поэтому ее красный “Форд” никто ни разу не остановил за превышение скорости, а ездить медленно Анна не умела. Необходимо было как можно скорее покинуть этот город и оторваться от всех, кто мог знать о ней. Ей не нужны никакие телохранители – эти бандиты, эти глупые охранники, нанятые пусть даже и Фермином, эти непрофессионалы, которых можно прирезать сонных, как режут поросят… Как был убит Игорь. И вообще, ей что-то фатально не везло с мужчинами, носившими это имя. Вернее, наоборот – это им не везло с ней. Ведь она была ПОКА ЕЩЕ ЖИВА, а они погибли…
Все время, которое у нее оставалось до отправления поезда, Анна просидела в самом дальнем углу зала ожидания, вздрагивая всякий раз, когда там появлялся человек в милицейской форме Время шло медленно, и, чтобы отвлечься от мрачных мыслей и хотя бы немного снять напряжение, которое с каждой минутой становилось все невыносимее, Анна решила купить иллюстрированный русско-французский женский журнал “FIBI”… Листая его, она мысленно возвращалась в тот мир, в котором жила до того, как приехала в Москву. Советы косметологов, роскошные снимки особняков и дизайнерских разработок гостиных и спален немного отвлекли ее… Яркие, насыщенные цвета фотографий создавали иллюзию роскоши. Слишком уж неестественными казались натюрморты с цветами и фруктами, а снейдерсовские мотивы изображенной на страницах еды так и вовсе раздражали. Но она понимала, почему так происходит: слишком уж не вовремя она взяла в руки этот журнал для богатых, журнал для счастливых и спокойных…
Один разворот журнала потряс ее свежестью красок и влажным блеском юного лица модели… Полные губы, казалось, сейчас улыбнутся, настолько изумительно был передан цвет и блеск кожи, а глаза – голубые и прозрачные, с затаившейся в них бирюзой – напоминали чистые и прохладные горные озера…
На плече девушки-модели застыла капля воды, в которой отразилась фотовспышка – маленькое белое солнце…
Анна почувствовала, как сердце ее забилось сильнее… Она, повернув журнал, прочла имя автора этого снимка, и ей стало не по себе. “Фотограф Людмила Рыженкова”. И дата выхода номера – октябрь 1998 года…
Продолжая листать журнал, она нашла около десяти снимков Людмилы Рыженковой… Это могло быть и совпадением, обретшим реальность элементом мистики, без которого уже не проходил ни один день Анны…
Она расхохоталась в голос, отчего многие, находившиеся в зале, повернули головы в ее сторону.
Покойница и после смерти продолжала фотографировать…
Анна взглянула на циферблат – еще полтора часа. Нет, за это время она, пожалуй, ничего не успеет.
Она вернулась в кассу и обменяла свой билет на другой, на поезд, следующий в Москву в десять часов вечера. После чего сдала сумку в камеру хранения, остановила такси и попросила отвезти ее на кладбище. Пусть она потеряет еще несколько часов, зато уж наверняка будет знать, что это за чертовщина и почему снимки Милы, которая, если верить словам ее знакомых и друзей, умерла, появились в последнем номере этого известного и престижного журнала Нужных ей людей она нашла в кладбищенской сторожке: пятеро бомжей как раз собирались выпить и закусить. В полумраке тесной комнатки на низеньком столе стояла бутылка какой-то мутноватой жидкости и пластмассовая тарелка с нарезанной ломтиками неестественно-розовой докторской или молочной колбасой. Это был пир. Это был праздник, которому она чуть не помешала…
– Мне надо срочно разрыть одну могилу. Предупреждаю сразу – грабить эту могилу я не собираюсь, больше того – если найдете в ней что-нибудь ценного – все ваше… Мне просто нужно удостовериться, что моя сестра действительно умерла… И не надо смотреть на меня как на сумасшедшую… Я плачу деньги, а вы достаете из-под земли гроб. Открываете его и показываете мне его содержимое. Это все. Пятьсот долларов на пятерых – я думаю, что это неплохие деньги. Тем более что на кладбище почти никого нет, идет дождь… Вы меня понимаете?
