Заповедь Варяга - Сухов Евгений Евгеньевич (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Изучив внимательно документы, человек в штатском вернул их и негромко произнес:
– Извините.
По его лицу было видно, что он очень разочарован, но старается не подавать вида. Однако раскаяния в его голосе тоже не чувствовалось.
– У каждого своя работа, – великодушно согласился Ангел, бережно пряча солидную корочку. – На лбу ведь не написано, что ты за человек.
– Тоже верно, – согласился опер.
По этикету следовало переброситься двумя-тремя ничего не значащими фразами. Еще пара взаимных улыбок, и можно считать неловкость исчерпанной.
– А зачем он вам нужен? – придав голосу сочувствие, спросил Ангел. – Может быть, я могу помочь вам? Я ведь все-таки живу в этом доме.
По лицу опера промелькнуло едва заметное сомнение.
– Собственно, ничего серьезного. Машину, зарегистрированную на его имя, видели в мастерской с пулевыми отверстиями на стекле. Хотелось бы, чтобы он внес кое-какую ясность.
– Понятно, – удовлетворенно кивнул Ангел и, протянув оперу руку, проговорил: – Желаю успеха. Ну что, дорогая, пойдем, – повернулся он к Зинаиде, застывшей в дверях с напряженным лицом. – Нас уже Павел Петрович дожидается. – И Ангел, приобняв Зинаиду за плечи, повел ее к машине.
Глава 16
КОМПРОМАТ НА ПАПУ РИМСКОГО
Приехав в Москву, Ангел сразу встретился с Нестеренко, который, коротко расспросив его о питерских делах, вручил ему ксиву от Варяга. В маляве Варяг просил очень внимательно присмотреться к питерским, традиционно не признающим воровской короны. Таких в городе за последний год расплодилось, словно грибов после дождя. Доморощенные «авторитеты» вершили суд, исходя из собственного интереса, что приводило к еще большему раздору с законными. Эти бандиты напоминали мифологического героя, засеивающего поле драконьими зубами, полагая, что в ближайшем будущем пробившиеся ростки сумеют принести щедрый урожай в виде молодежи, попирающей всякие авторитеты. А если так оно и случится, то следующее поколение беспредельщиков повытеснит воров в законе с территорий, которые традиционно попадали под их влияние.
Действовали беспредельщики жестоко, с такими эпизодами устрашения, в которых мелькали и расчлененные тела, и отрубленные головы, присылаемые в обыкновенных посылочных ящиках родственникам убитых. Бессмысленные зверства всегда вызывают недоумение и вполне оправданное чувство брезгливости к тем, кто на них отважился. Подобных людей остерегаются все, они просто не вписываются ни в одну из существующих систем и, следовательно, изначально обречены на саморазрушение. Воровская среда, как и всякий живой организм, способна к самоочищению и без колебаний и жалости расправляется со всякой бациллой, проникающей в его тело. Беспредельщики не понимали, что расстраивали отлаженный механизм, отпугивали с рынков «купцов» и привлекали к себе внимание карающих органов.
А это потери! Следовательно, завтра братва на зоне будет сидеть на подсосе, не получив грева, кому-то может не хватить на хорошего адвоката, и какой-то малец не получит пенсию за сгинувшего в лагерях отца.
Лидером питерских мелких бандитов был Паленый, в миру Григорий Любимов. Интерес Варяга к нему был особенным. Владислав понимал, что если Паленого не остановить сегодня, то уже завтра он шагнет за пределы области и захочет потеснить законных уже по всей России. Любимов готов к ссорам, которые в милицейских сводках обычно фигурируют как уличные перестрелки. Для ведения подобных операций у Паленого имелось все: наглость, повышенное честолюбие, перспективная задиристая молодежь и горы припрятанного оружия. Как же это скажется на законных? Нетрудно предположить: неудовольствие западных коллег за сомнительный рынок – раз; потеря былого авторитета – два; и, как следствие – усиление в ключевых городах власти беспредельщиков – три!
Этого перечня вполне достаточно, чтобы расписать всякого, посмевшего нарушить воровские законы. Что ж, придется заняться Паленым вплотную. Ангел скомкал маляву и положил ее в стеклянную пепельницу, чиркнул зажигалкой и поднес пламя к бумаге. Малява вспыхнула не сразу, поначалу обуглились неровные края, а потом желтое пламя поглотило всю записку. Ангел посмотрел на часы – время идти на сход.
К вечеру из Питера обещал подъехать Ефимович, как раз к сходняку. Как оказалось, у него в Подмосковье была дача, вот и решено было перетереть все дела именно у него. Инициаторами сходняка стали два вора в законе – Джамал и Резван, больше других заинтересованные в питерских делах. Джамал – почти старик, получивший титул еще лет тридцать назад. По жизни он был бродяга и бессребреник, для которого еще совсем недавно самой большой роскошью была биндюга в арестантском бараке. Но год назад грузинская община избрала законного казначеем, наказав вести подобающий образ жизни, для чего выделила из общака, в счет прошлых заслуг Джамала, ощутимую сумму.
– Если ты будешь жить в сарае, то нам просто перестанут верить и будут считать нас нищими. Это неприятно... Наши партнеры станут говорить: если так живет держатель общаковской кассы, так остальные воры и вовсе пухнут с голоду! Грузинских воров не будут воспринимать всерьез. Нас не будут брать в расчет наши коллеги из Колумбии, Америки, Западной Европы. Мы должны показать, что располагаем большими средствами! Каждый из нас хотел бы участвовать в солидных проектах, только так мы сможем стать по-настоящему состоятельными людьми, – говорили ему воры.
Под такими уговорами старик Джамал решил поступиться некоторыми своими принципами, и скоро на скалистом берегу построил замок, который мог бы стать украшением любой королевской короны, набил комнаты замка сокровищами, о которых не помышляли даже бароны крестовых походов. Достаточно было только разок взглянуть на это творение, чтобы понять – грузинский вор Джамал принял новые правила игры, которые его уже более не тяготили, и очень быстро привык к роскоши. И уже без стеснения назначал цену за разрешение спорных вопросов между группировками.
Положение Джамала, как казначея общаковской кассы, было удобно еще и тем, что он не растерял связей с Россией, и многие зэки помнили его как ревностного поборника «нэмпановской» воровской идеи. А еще Джамал всегда был сторонником крупных проектов, сулящих огромные барыши, и совсем неважно, в чем они проявляются: в перекачке нефти в западные страны или в продаже героина на улицах больших городов. Он понимал совершенно точно: суперприбыли следует связывать только с Россией, именно на ее огромных просторах валяются такие деньги, которых никогда не видела вылизанная Европа.
Другим гостем Ефимовича был вор в законе – аварец Резван. Весьма редкий экземпляр горца. Угодив в семнадцать лет к хозяину за разбой, и волей обстоятельств отлученный от мусульманских традиций, он невольно стал вникать в сложную структуру уголовных понятий, где элиту всегда составляли блатные, а некоторые из них, наиболее авторитетные, были в лагерях чем-то вроде старейшин в горном ауле. Однако на вершине всегда оставался только один, самый надежный человек лагерного сообщества – вор в законе. Именно на таких людей Резван и хотел быть похожим. Незаметно для себя Резван не только принял лагерные воровские порядки, но сумел вжиться в них и за пятнадцать лет заключения прошел все ступени лестницы уголовной карьеры от бойца до пахана.
В Тюменском крае Резван контролировал такую важную сферу, как нефть. Там же в его владении находился горный рудник. За подобное сырье весьма неплохо платили на Западе, и дело шло к тому, что Резван собирался расширять предприятие. Хотя каких-то четыре года назад пришлось проявить немалые усилия и потратить большие деньги на то, чтобы центральная комиссия по запасам признала месторождение выработанным, а в следующие шесть месяцев территория была объявлена частным сектором, и на рудник вновь вернулись рабочие.
В доме Ефимовича было замечательно. В углу у входа, в камине, выложенном пейзажной яшмой, полыхал огонь, отбрасывая зарево на лица собравшихся. В огне не имелось особой необходимости – на улице было тепло. Тем не менее присутствие горящего очага придавало комнате какой-то неповторимый уют. Иной раз крошечные искорки выбивались из темного дупла камина и залетали в комнату. Присутствующие их не опасались, огонь был укрощен, и самое большее, на что он был способен, так это сгореть в воздухе без следа, словно падающая звезда. Ничто так не привлекает взгляда, как мягкое теплое пламя. Присутствующие время от времени смотрели на огонь, как будто бы просили совета у маленького огненного божка, затаившегося среди поленьев.
