Французский связной - Мур Робин (мир книг txt) 📗
Со времени 18 января, а затем официального ареста 19 января, Пэтси Фуке испытывал все большее беспокойство за судьбу жены и отца. Мысль о том, что им предстоит отправиться в тюрьму, окончательно укрепила его в решении сообщить детективам Игэну и Гроссо о своем возможном сотрудничестве в обмен на их свободу. Детективы ничего ему не пообещали и выразили сомнение, что Пэтси заговорит. В ответ на это Пэтси дал информацию о французе Жане Жеане – они собирались встретиться в "Иннер Секл баре" в ночь ареста, 18 января. Судя по всему, Жеан сбежал, имея при себе крупную сумму наличных. Обнадеженные этим Игэн и Гроссо позвонили в Большое жюри старшине Шампаню и заместителю окружного прокурора Гальяно о вызове его на допрос.
Но очень скоро стало очевидным, что в своей помощи правосудия Пэтси этим и ограничился. Отвечая на прямые вопросы людей, осведомленных о каждом его шаге за последние четыре месяца, он не сообщил ничего нового и фактически даже того, что полицейские уже знали. Пэтси либо избегал отвечать на уличающие его вопросы, либо попросту лгал. Наконец, когда Шампань напрямую поинтересовался его непосредственными действиями в крупномасштабных операциях наркомафии, Пэтси струсил.
– Вы что, смеетесь? – заскулил он. – Если я отвечу, мне конец! Даже если они узнают, что я просто говорю с вами, я мертвец!
Осознав наконец, что Пэтси, заявляя о своем "сотрудничестве", с самого начала лгал, старшина жюри встал, подошел к окну и, повернувшись к заключенному, заявил:
– В таком случае можете прыгнуть отсюда прямо сейчас!
Как только начались слушания Большого жюри, Бюро по борьбе с наркотиками получило анонимное письмо из Франции. В нем говорилось, что мафия и синдикат вне себя от потери партии героина и, что важнее, были настолько уверены в болтливости Скалия, Фуке или Анжельвена, что контракт на их уничтожение уже подписан. В письме был указан наемный убийца – метрдотель одного из самых престижных и дорогих ресторанов Нью-Йорка. Имя названо не было.
В результате этого таинственного предупреждения Скалия был немедленно переведен в новую, гарантирующую максимальную безопасность тюрьму Кью Гарденз в Квинсе, а Анжельвен в другую такую же тюрьму нижнего Вест Сайда. Так как Скалия, очевидно, являлся главной мишенью для наемного убийцы, полиция решила, что любой киллер, знакомый с нью-йоркской городской тюремной системой, будет думать – Скалия находится в тюрьме Манхэттена, поскольку было принято содержать человека в том самом районе города, где его арестовали. По той же причине Пэтси, арестованного в Бруклине, перевели в тюрьму по адресу: 125 Вайт стрит, Манхэттен, более известную как Томбс (Могила).
В первый месяц слушаний Большого жюри детективы Игэн и Гроссо постоянно курсировали между зданием суда в Бруклине и подвалом в доме Тони Фуке в Бронксе. После того, как в комнате для детских колясок нашли героин, общее его количество вместе с конфискованным раньше наркотиком составило около пятидесяти одного килограмма или 112 фунтов – что точно соответствует величине недовеса, столь педантично заявленного Жаком Анжельвеном в преддверии возвращения во Францию.
Не было никакого сомнения, что конфискованная партия оказалась самой крупной в истории успешных акций правоохранительных органов Соединенных Штатов и превосходила прежний рекорд, установленный за пятнадцать месяцев до того, когда был задержан южноамериканский представитель в ООН со ста фунтами наркотиков в багаже. Но с точки зрения представителей Бюро по борьбе с наркотиками, в деле Фуке оставался один нерешенный вопрос: у кого они конфисковали эти последние сорок килограммов? Получается, у наркоманов. Так следовало из правил игры, поскольку братья Фуке и французы уже были в тюрьме, и, как считал Эдди Игэн, уже некого за это брать. Это относилось и к Тони Фуке, вина которого, несмотря на уверенность в том, что именно он спрятал в подвале своего дома большую часть наркотиков, все ещё не была доказана.
Тем временем отовсюду начали поступать сообщения от полицейских информаторов о растущем вокруг нетерпении. Наркоманы, "толкачи" и мелкие уличные поставщики – все ощущали нехватку героина. Но что более важно, и высший эшелон оптовых продавцов и поставщиков также начали ворчать и, очевидно, разрабатывать планы крутых действий по защите, если не по восполнению своих инвестиций. Эти уголовные "бизнесмены" заплатили Пэтси Фуке авансом приличные деньги и уже заключили с потребителями контракты, сулившие баснословную прибыль.
Полиция резонно решила, что кто-нибудь из этих разочарованных мафиози попытается извлечь восемьдесят восемь фунтов наркотиков из подвала Тони Фуке. Поэтому было принято решение оставить все, найденное в доме 1171 по Брайэнт Авеню, на прежнем месте. Подвал, само здание и все окружающее пространство круглосуточно находились под неусыпным наблюдением. Полицейские приготовились ждать.
Глава 21
В субботу 4 февраля 1962 года, через семнадцать дней после первых арестов, началась непрерывная слежка за домом Тони Фуке в Бронксе. Дежурство проводилось сменами. Смены, состоявшие из двух нью-йоркских полицейских и трех федеральных агентов, сменялись через каждые восемь часов. Главное внимание обращали на подвал, где на полке в комнате для колясок все ещё лежали наркотики. Слева от входа в подвал, в проулке были ступени, ведущие в вестибюль. Влево от комнаты для колясок, невидимая от входа в подвал, находилась грязная, вонючая ниша, заваленная всевозможным хламом из квартир жильцов: ломаной мебелью, матрасами, игрушками, ковриками и рваными мешками. В глубине подвала узкий коридор вел в бойлерную, заполненную трубами и топливом. Задняя часть подвала была единственным теплым местом, поэтому бойлерная служила убежищем для всех, кто нуждался в отдыхе во время длинных зимних дежурств. Позади клацающего водяного нагревателя, на бетонном полу лежал потертый, выцветший матрас.
Дежурные имели при себе целый арсенал, включавший автоматы, ружья и гранаты со слезоточивым газом, а также множество патронов. Никто не знал, кто и в каком количестве появится здесь, чтобы заняться спрятанными сокровищами. Не было никакой уверенности, что здесь может произойти, но все были начеку.
Игэн, Гроссо и агент Уотерс потихоньку подбирались и выскальзывали из объекта через закоулки позади соседних зданий, координировали доклады, обменивались информацией, в том числе и той, которая поступала от тайных информаторов через лейтенанта Винни Хоукса и сержанта Джэка Флеминга из разведывательного подразделения. В помощь Игэну и Гроссо были выделены детективы Дик Олетта и Джимми О`Брайен. Уотерс возглавлял группу из двенадцати дежуривших поочередно федеральных агентов. Перспектива сидеть дни или даже недели в мрачном затхлом подвале могла гнетуще подействовать на самых закаленных блюстителей закона, к тому же полицейские детективы отмечали отсутствие опыта у федералов. За исключением Уотерса, большинство агентов были молоды и нетерпеливы.
И так случилось, что при этой слежке больше вреда принесли другие представители закона, чем его злейшие враги. Решено было не информировать об их миссии местный полицейский участок, чтобы обеспечить операции полную секретность. И это решение почти сразу привело к осложнениям.
Сторожевая команда ещё не приноровилась к обстановке, когда на второй день в подвал вошел тощий пожилой мужчина с мрачным лицом. Он был в заляпанной спецовке и кепке, как у профессионального маляра. Два детектива находились в это время в темной нише за колясочной комнатой и играли при свете тусклой лампочки в карты. Третий был в бойлерной, растянувшись на матрасе у нагревателя. Сначала маляр никого не заметил. Потерпев некоторое время замерзшие руки, он тщательно набил и раскурил старинную трубку с изогнутым чубуком, после чего направился в чуланчик за краской. Открыв дверь, он моментально отскочил, словно от удара током, трубка полетела на пол. В чуланчике, освещенный светом лампочки, сидел рыжеволосый крепыш, который уставился на него, зажав в одной руке книгу, а в другой огромное ружье.
