Рота - Подопригора Борис (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗

– Нет, – покачал головой Числов. – Нет, Хамзат, не возьму.

– Почему? – спросил Хамзат, доставая сигарету и закуривая. Сергею он предлагать сигареты не стал.

– А потому, – сказал Числов, доставая из кармана бушлата пачку своих ростовских ядреных, – потому что они ворованные. У моего народа. Твоим дядей. Который живет в России и которому там хорошо – лучше, чем мне, во всяком случае.

– Дядя, – сказал Хамзат, – здесь ни при чем.

– При чем, – не согласился Числов. – Очень даже при чем. Да и потом, если без патетики, это просто технически невозможно… Как ты это себе представляешь? Я возьму бабки и пойду делиться с офицерами? Или на всю роту дербанить? Это несерьезно, Хамзат. Где пленный?

Хамзат скривился и, отвечая, утрировал чеченский акцент:

– Всэ плэнны у нас. Сэйчас приведут твой плэнный…

Он обернулся и что то закричал по чеченски боевикам, прикрывавшим его сзади. Они засуетились, вытащили из кустов какого то солдата, но к Числову не повели…

Хамзат приблизил свое лицо к лицу Сергея и сказал почти шепотом:

– Ты получишь своего пленного, он тебе расскажет… Уходи отсюда, гоблин. Дай нам пройти и уходи. Мы всех убьем. Мы – не злые. Мы свою землю любим и будем воевать за ее свободу до последнего чеченца. Такой у нас национальный характер. Нас нельзя победить…

– Да? – удивился Числов. – Интересно… А как же тогда быть с депортацией, в которой вы нас обвиняете? А, Хамзат? Как миленькие – погрузились в эшелоны и поехали… вместе с национальным характером. И как то не было войны до последнего чеченца. А знаешь, почему? Потому что понимали – с папой Сталиным этот номер не пройдет. Либо – в эшелоны на Казахстан, либо энкавэдэшные пулеметчики покрошат всех – до последнего чеченца… И вы выбрали жизнь, потому что с той бездушной машиной разговаривать было бесполезно… А сейчас то, конечно… С вами по любому поводу готовы на переговоры… Я помню Хасавюрт – чем не свобода вам была? Вы ее получили и пошли в Дагестан. Там что – Чечня? Мало вам, что вы здесь русских в рабах держите – в каждом ауле по зиндану… А ты этот зиндан очень большим сделать хочешь? Да? А я вот – не хочу, чтобы так было… И никто вас не травит… Ты в Москве или в Питере хоть одного чеченца бомжа видел?

– Чеченца? – начал было Хамзат, но Числов перебил его:

– Да нормальные чеченцы давно мира хотят! Кто тебе дал право от имени всего народа говорить?

Хамзат поиграл желваками, сузил глаза:

– Красиво говоришь, гоблин… Я так не умею. Я умею воевать. Мы убьем вас всех. Нас сейчас – полторы тысячи. И еще подойдут, второй эшелон. А у вас…

– А у нас – рота, – перебил его снова Числов. – Десантная рота – так что попаритесь, убивамши. И еще – вся Россия. Во втором эшелоне, понял?! И вообще… Ни к чему этот базар… Давай пленного…

– Значит, не договорились, – пожал плечами Хамзат. – Смотри, гоблин… Потом лично зарежу… И тебя, и солдатика… Аслан!

Хамзат обернулся и резко махнул рукой. Асланбек схватил пленного за шиворот крепкой рукой и поволок его к Числову. Сергей пригляделся – это и впрямь был Останин, просто он не походил сам на себя. Солдат был без бушлата, босиком, со сломанным носом и раздробленной челюстью. Видно было, что он – в глубоком шоке и не до конца понимает, что происходит. Асланбек дотащил пленного и дал ему на прощание пинка – Сергей еле успел подхватить Останина, чтобы он не упал.

Асланбек ухмыльнулся и выразительным жестом провел ребром ладони по горлу. А потом еще добавил по русски:

– У нас дэсят снайпер – всэ офицер на прицеле. Передай командыр.

Числов коротко глянул на Асланбека:

– Ну, про снайперов мы уже слышали… Только про тридцать восемь… [31]

– Что? – не понял Хамзат.

– Ничего, – мотнул головой Числов. – Это я… о личном.

Хамзат посмотрел на офицера вроде как даже с удивившим Асланбека сожалением в глазах:

– Смотри… Сергей. Потом себе не простишь. На этом свете и на том. Даю полчаса на размышление. Потом…

Числов ничего не ответил. Он подхватил Останина и потащил к своим. Солдат совсем не держался на ногах, он хотел что то сказать, открывал рот, но лишь выплевывал зубы и еще какие то кровавые ошметки. На Хамзата Числов больше ни разу не оглянулся…

Атака боевиков началась не через полчаса, а чуть позже – минут через сорок. Они поперли сверху с диким воем, с поддержкой своих минометов и гранатометчиков.

Десантники отбивались, как могли. Когда осколком мины убило пулеметчика из взвода Орлова, за пулемет лег Числов. Рядом с ним, прикрыв голову автоматом, лежал рядовой Андрей Горошко. Он прижимался щекой к земле, сопел, как загнанная лошадь, и что то шептал. За выстрелами Числов не слышал, что именно, пока солдат не перешел на крик:

– До дембеля – кот наплакал! И на тебе! Суки! Мрази черножопые! Сволочи!

У него явно начиналась истерика. Числов потянулся к нему и дал наотмашь пощечину:

– Воюй, мудила!

Горошко словно очнулся, судорожно схватил автомат, дал очередь, но через мгновение рядом вздыбилась земля, дохнула жаром и ударила солдата чем то очень горячим пониже бронежилета. Горошко закричал, выпустил автомат, забился и заскреб пальцами землю.

А правее Числова в окопчик спрыгнул откуда то взявшийся прапорщик Кузнецов. Квазимодо сменил магазин в автомате, дал длинную очередь и, глянув направо, столкнулся с совершенно безумным взглядом рядового ~ первогодка Гусева, одного из тех, что оставил, уходя на выручку к разведчикам, Панкевич. Гусев сжался в комок, у ног его лежал, уткнувшись окровавленным лицом вниз, чей то труп. Из глаз Гусева текли слезы. Квазимодо ругнулся, пнул молодого сапогом и заорал в голос:

– Опять ты… Сопли распускаешь! По роже захотел?! Бери автомат, сука! В лобешник дать?!

Гусев с рыданиями схватил автомат и начал стрелять, не видя целей из за слез. Но Квазимодо все равно его поведение одобрил:

– Ну так! Могем, когда надо! Выше, выше бери, сынок…

Числов не смог бы сказать, сколько по времени продолжалась та атака. Но когда боевики выдохлись и наступила передышка – на поле боя уже опускались сумерки…

На КП роты собрались все офицеры и прапорщики. Они молча слушали, как Самохвалов, уже почти открытым текстом доложив о потерях и о предполагаемой численности боевиков, просил поддержки у базы и как база просила его в ответ держаться…

Самохвалов поднял голову от рации, осмотрел всех, остановил взгляд на Числове:

– Ну, что, Серега… Они и вниз просочились… Но полностью обойти нас не могут, иначе бы без боя прошли… И Панкевича не выпускают. Он им в бочину херачит, значит, не все у них… зефир в шоколаде…

Рыдлевка словно почувствовал, что о нем говорят, – его голос вырвался из радиостанции. Панкевич, почти не используя условные выражения, то ли докладывал, то ли бредил, видимо, ему всюду сквозь залитые кровью глаза мерещился красный свет:

– …Наблюдаю красные ракеты… Это вы красные пускаете? На 29 е красные – «отхожу»… Вы что, отходите? Тунгус, экономь!.. На меня «вертушка» красная заходит… Может, пожарники… И дымы – розовые… Они – розовым…

Самохвалов несколько раз вдохнул и выдохнул и сказал в микрофон очень четко и медленно:

– Лева, Лева… успокойся… Отвечай на мои вопросы… мои вопросы… Доложи, что у тебя…

– …отражаю нападение… противник силами… Из гранатометов хуярят… Конюху кисть срезало… Конюх, не бросай пулемет… Я сам перебинтую… Прижми этого, в красной куртке…

– Левка, ты ранен?!

– Задело… по глазам… контузия, кажется.

– Лева… Говори подумав, могут слушать… Сколько с тобой?

– …Как колодок у вас на кителе… без одной…

– Понял, Лева, понял… А против?

– До тумана, сколько вижу, – штук пятьдесят положил… Дальше не вижу… Еще идут… Они из тумана – гранатометами… И минометы тащат…

– Держись, Левка… К тебе сейчас Математик пойдет… Понял? Держись!

Самохвалов встал, не глядя ни на кого, оттащил чуть в сторону Числова и шепотом сказал ему: