Игра на вылет [= Секретная операция] - Ильин Андрей (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗

Тук-тук. Открывайте ворота. Это я.

— Мужик, ты чего? — вылезла из-за двери КПП взлохмаченная голова.

— Я отдыхать. Если это база отдыха.

— Во дает! — расхохотался привратник. — Во чудит. А глаза-то, между прочим, не смеются. Глаза хватко и сноровисто ощупывают мою фигуру, дорогу, ближние кусты. Не оттопыривается ли левое плечо, не видна ли поблизости «случайно» заглохшая машина. А уши слушают. Природу слушают. Птичек-галочек-ворон. Не волнуются ли они, не кричат ли громче обычного в кустах, потревоженные скрывающимися за листвой незнакомцами. Нет? Левая рука, как ей положено согласно анатомии, прилежит к телу, машин не заметно, галки молчат.

— Ты, видно, мужик, адресом ошибся. У нас ведомственный санаторий. Понял? Ведомственный. Сюда с улицы не попадают.

— А я не с улицы, я из леса.

Объявился второй «вахтер». Вышел на крыльцо. Потянулся. Зевнул. Осмотрелся по сторонам.

— Шел бы ты, мужик, откуда пришел. Не тревожил бы наш служилый покой.

Понятное дело. Заспался охранник во время ночного дежурства. Никак глаза разлепить не может. Работа у него такая. Раз в полдня перед машиной ворота открыть, потом закрыть и снова на топчан, поближе к электрообогревателю. Хорошая работа!

Только отчего у заспанного «вахтера» такие глазки быстрые. И как это он так ловко за моей спиной оказался, что я почти и не заметил. И зачем ему, на топчане лежа, на все пуговички застегиваться и на все дырочки ботинки шнуровать? Чтобы отдыхать сподручнее было?

— Может, точно ошибся? Может, прочитал что не так? — согласился я и полез во внутренний карман за бумажкой с адресом.

И второй «вахтер» полез. Вроде как подмышки почесать. А первый так вообще давно руку из карманов брюк не вынимает. Ну да, у него же там сушка надкушенная к чаю припрятана. Боится ее без присмотра оставить. Боится, чтобы не умыкнул кто.

Критическая отметка. Рубикон. Последняя возможность мирного урегулирования конфликта. Или я читаю бумажку, досадливо хлопаю себя ладонью по лбу и, матерясь и проклиная почерк жены, ухожу. Или остаюсь. И тогда сюжет будет развиваться уже не в комическом ключе. Отступить, пока не поздно? Или переть буром дальше? Думай, Резидент!

За забором послышался шум приближающейся машины. Но «вахтеры» к воротам не побежали, раскрывать их не поспешили. Странные какие-то «вахтеры»! Такие же, как база отдыха,

Все как и должно было быть. Подъехала поднятая сигналом тревожная группа. Эти в дело сразу не полезут. Отсидятся в машине, пока «вахтеры» выясняют что да как. Эти рассчитаны на крупную потасовку.

Ну так вперед или назад? На рожон или по домам?

— Ты, видно, мужик, чего-то не понимаешь! Ты, видно, на разъяснения набиваешься! — сменил тон с добродушного на угрожающий вставший за моей спиной охранник. — Ты, наверное, тугодум. Тебе же сказали — мотай отсюда, если неприятностей не хочешь огрести.

А я, может быть, именно за неприятностями сюда и пришел. Может, они мне как раз и нужны. Может, я их коллекционирую. И, собственно говоря, почему он грубит? Он, наверное, забыл, что ничто не дается человеку так дешево и не стоит ему так дорого, как неуместная грубость. Так бы я, может, еще и передумал. А теперь ни за что.

— Ребята, мне бы только главврача увидеть, только пару слов ему сказать, — уничижительно, с подскуливанием замямлил я, чем окончательно вывел охранников из себя. Злобные собаки громче всего гавкают на заведомо бессильные жертвы.

— Вали отсюда. Пока тебе кости не переломали! — угрожающе прошипел охранник, залихватским приемом пытаясь завернуть мне руку.

Я не сопротивлялся. Я позволил ему продемонстрировать нагулянную на казенных харчах силушку на моей безвольно провисшей правой конечности, а пока он целеустремленно, пыхтя и краснея, вертел ее в сторону, свободной рукой аккуратно вытянул из его заплечной кобуры пистолет. С энтузиастами силовых, борцовских упражнений такие номера обычно удаются легко.

— Ты бы не так сильно усердствовал. Больно ведь, — пожаловался я, демонстрируя ему его же пистолет. — Кстати, это не ты обронил?

Охранник ослабил хватку. Обалдело глядя в черную дырочку дула, залапал пальцами пустую кобуру. Я легонько ткнул его стволом под дых, подхватил враз ослабшее тело, развернул, прикрываясь от возможного нападения.

— Не балуй!

Ввинтил, вжал пистолет в незащищенный висок. Охранник замер, словно загипнотизированная фокусником курица.

Второй «вахтер», придя в себя, неудачно тыкал пальцы в потерявшийся вдруг карман брюк.

Резко выбросив вперед левую ногу, я достал подошвой ботинка его горло, толкнул, припечатал, придавил к близкой стене. Охранник, забыв про оружие, ухватился за перекрывшую ему кислород подошву, захрипел, завертел во все стороны выпученными глазами. Какие-то они на проверку оказались уж слишком любители. Вроде подрабатывающей к основному окладу милиции. Для маскировки их здесь, что ли, держат? Или для галочки?

— Я только хотел поговорить с главврачом. Но теперь мне этого мало. Теперь я хочу услышать ваши извинения.

Удерживаемый мною охранник лихорадочно затряс головой. Другой попытался придать посиневшим губам форму подобострастной улыбки, а хрипам членораздельную форму.

— Извинения принимаются, — смилостивился я. — А теперь, где здесь телефон?

Я играл супермена. Стопроцентного, как в дешевом американском вестерне. С соответствующими репликами и выражениями на лице. Не без удовольствия, между прочим, играл. Первый раз в жизни мне позволялось не прятать в запасники свое умение. Первый раз позволялось делать то, что хотелось в эту минуту. Не все боксерскую, для отработки чужих ударов, грушу изображать. Что поделать, если зрительные образы доходчивей словесных!

Из-за ворот поодиночке вываливались бойцы тревожной группы в касках, брониках, с короткоствольвыми автоматами наперевес. Эти были уже точно не прирабатывающей милицией. Эти действовали слаженно, по хорошо отработанной схеме. Только они немного опоздали.

Я укоризненно покачал головой и показал глазами на высверливающий чужой висок пистолет. Бойцы придержали целеустремленный бег.

— Я говорю, мне бы главврача вашего санатория, — кивнул я на липовую вывеску. — Скажите, его пациент добивается. Очень. Тот, который несколько дней назад отказался от процедур на улице…

Автоматчики обходили меня с флангов, забирая в безнадежно-смертельное кольцо. Они не оценили моих фразеологических изысков. Похоже, на спецкурсах боевой подготовки, где они обучались, русская словесность не была профильным предметом. Похоже, лучше перейти на более понятный им язык.

— А ну, отставить, мать вашу! Кто здесь старший? Я буду говорить со старшим!

Для объяснений со старшим мне хватило трех фраз.

— Не вы мне, я — нужен вашему командованию. Если сегодня вы меня (идeоматическая вставка)… ненароком пристрелите, не доложив по команде, то завтра вам (еще вставка)… придется пускать слюни перед начальством, которое вы видели только на портретах на политзанятиях. Ты (очень длинная вставка)… все понял, старшой?

Старший понял все. Правда, автомата не опустил. Я же говорю — не милиция.

Далее все закрутилось по обычной схеме: плотная шерстяная шапочка, натянутая по самый подбородок, машина без окон, молчаливые, как протухшая рыба, конвоиры, тычки автоматов под ребра, обшаривающие тело руки, лестницы, коридоры, двери. И наконец, голос:

— Вы хотели меня видеть?

— Вообще-то нет, но у меня нет другого выхода.

Ни молодой, ни старый, ни низкий, ни высокий, ни красивый, ни уродливый, в общем, типично никакой собеседник. Лицо открыто. Значит, либо надежно залегендированный легал, либо выпускать меня отсюда живым они не намерены.

— Я вас слушаю.

— Пришел торговаться.

— Торгуйтесь.

— Требуется жизнь. Что попросите взамен?

— О чем это вы?

— О жизни.

— Я вас не понимаю. Здесь база отдыха…

— А вы главврач, в бронежилетах медбратья, и в руках у них многозарядные автоматические клистиры. Это я уже знаю. Молчание.