Крестовый отец - Майданный Семен (читать книги регистрация txt) 📗
– Короче, – продолжил Сергей, – вляпались по самый ништяк. Рано или поздно начнут штурмовать. Хоть двадцать самолетов требуй. Никто никого из крытки не выпустит. И положат вас, нас, левых людей, заложников. Вы положите ихнего брата. Потом не расхлебаешь.
– Уже поздно отступать, Шрам. – Самый возрастной опустил голову. – Придется идти до конца.
– Где остальные люди?
– В лазарет поперли, марафет и спиртягу добывать.
Сейчас в приемной теснилось пятнадцать «уголков», у десяти имелись «Макаровы» или «калаши».
– Понятно. Значит, так, братва. Слава про то, как вы ментов укатали, не протухнет. На любой зоне поможет устроиться по-людски. А сейчас выкручиваться надо. Иначе хана.
– Да как выкрутишься?!
– Ты знаешь способ, Шрам?
– Кто ж отмажет?
– До конца теперь жарить.
– Ну, вы тут перетрите, как и чего, а у меня к куму вопросы накопились. Обернусь, договорим.
И Шрам свалил в кабинет. Малость пошуровала в кабинете братва. Повыкинула на пол из ящиков стола канцелярскую херотень и паскудные бумаги. Располосовала газетки «Третий глаз», «Аномалия» и «Асток», Раскурочила шкаф. Успела разбить цветочные горшки с алоэ, которое внутрь с медом полезно, и банки с сухим и жидким снадобьем.
Джеки дефилировал от стены к стене, хрустя плавающими в желтых лужах облепихового масла сушеными буйками шиповника.
– Джеки, у меня к нему тайный базар. Личные предъявы вертеть будем, – морща нос на витающий ароматец, прохрипел Сергей.
Джеки пожал плечами. Мол, мне по фонарям. И вышел.
Начальник СИЗО сидел за столом на привычном его заднице стуле, мозолил глазами заоконный пейзаж.
Шрам сел напротив. Начальник смотрелся пустым. Будто мост без опор, ступи – и рухнет. И это человек, который вертел маленькой золотоносной империей, этаким Монако в черте города? Который держал в руках нити хитрой, сложной паутины и успевал дергать за все? У которого хрустов, должно быть, нарублено на три завершения жизни. Как быстро он сдулся! Сейчас он выглядел не паханом, а утомленным болячками пенсионером. Да и вообще, как легко он выпустил контроль над хозяйством! Как легко дал до себя добраться! Что-то странно это…
– Ты въезжаешь, начальник, что между тобой и пацанами, которые глотают слюну от нетерпения разорвать тебя, стою только я?
Кум оторвался от любования окном, перевел взгляд на сидящего напротив человека. Кажется, он мыслями развалился по частям и никак не мог вновь собраться в целое. Еще раз подивился Сергей тому, насколько сломанного пахана он перед собой видит.
– Начальник, давай говорить, или я пошел. И отдаю тебя ребятам и зверятам.
Холмогоров разлепил губы:
– Какая теперь разница?
Заколоколил городской телефон. Шрам дернул шнур, ведущей к розетке. Аппарат заткнулся.
– Разница есть. Ты хочешь и дальше кумовать? – Помаленьку Сергей стал классифицировать букет свербящей в носу вони. Ну облепиха – раз. Два – разбита банка с барсучьим салом. А три – какой-то бедуин пытался курить сушеный липовый цвет. Вон и козья ножка из листовки с упражнениями йогов валяется.
Начальник криво ухмыльнулся, мол, какое кумовство, труба всему так или иначе.
– Мы, начальник, еще не уперлись в тупик. – Шрам, чтоб не першило в глотке, закурил кумовской «Кэмел», бросил пачку на стол.
К сигаретам потянулся и Холмогоров.
– Куда уж тупиковее, Шрамов, – промолвил хозяин СИЗО голосом остывающего трупа.
– Ладно, некогда шайбу гонять. Короче, я прорубаю твою роль в процессе. Ворочаешь, как выстроена схема? Будешь делать то же самое, но только подо мной и без прежней беспредельщины. Будем жить по понятиям, но систему ломать не будем.
Холмогорова, похоже, ничего сейчас уже пронять не могло бы. Завались в дверь Ясир Арафат с Маргарет Тэтчер, и то, наверное, не охренел бы.
– Если меня не зарежут твои прихлебаи, то выкинут со свистом мои командиры и, в лучшем случае, на пенсию. К гадалке не ходи.
– Не гони пустыху. Это будут мои заботы. Ты, начальник, выбираешь сейчас между смертью и продолжением жизни.
– Мне все едино, – пожатие плечами. – Под тобой, не под тобой. Ты, наверное, захочешь повязать меня? Чтоб я собственноручное признание накатал или на пленку наговорил, только твои кореша все авторучки растырили.
– А ты и так, начальник, повязан крепче крепкого. Я в курсе, сколько ты в общак не докладывал. И то, что Клима Сибирского по твоей указке завалили, тоже втыкаюсь и смогу перед людьми доказать. Тогда ты нигде не спрячешься.
И снова Холмогоров тоскливо уставился в окно.
– Я не договорил, Шрамов. Повязывай ты меня, не повязывай – все тебе без толку.
– Почему?
– Потому что меня вот так, – кум положил ручищи себе на горло, – держат. И та хватка посильнее любой твоей. Из нее мне ни как не выскочить.
– Кто держит? – Шрам наклонился вперед.
– Человек. – Холмогоров прижмурил гляделки. Казалось, за последние пять минут у него на роже заметно прибавилось морщин. Может, и в самом деле прибавилось. – Всего один человек.
– Кто он?
– Логачев Александр Станиславович.
Имя-отчество отчего-то знакомые. Стоп-стоп, ну как же!
– Лепила?! – Шрам не скрыл обалдения.
– Доктор, – подтвердил кум.
Сергей подумал, что начальник свихнулся и бредит. Вон и вешдоки по полу в облепиховом растворе киснут – газетки с астральной туфтой.
– Именно доктор. – Холмогоров давно уже забыл про сигарету, она у него бесцельно дымилась в руке. Дымок выписывал кренделя и параграфы. – Никто другой не смог бы… Обломался бы…
– Но как, на чем держит? Наркота?
– Ха! Если бы наркотики! Плевал я на наркотики. Плевая я на все, с чем можно справиться своими, этими вот, – кум показал раскрытые ладони, – руками. Поверь, что я управился бы со всем, что в человеческой власти.
– Что? Что? Не тормози, начальник!
– СПИД. Слышал про такую болячку? У меня СПИД, Шрамов. И знает про то лишь доктор, у которого я прохожу каждый год медосмотры. Представь, если узнают все. От меня даже соседи по дому побегут, как от чумного. Представь, дети мои узнают. Только пулю в висок…
– А жена? – спросил ошарашенный Сергей.
– Я уже давно в разводе. Сразу, как узнал, развелся. От каких-то шлюшек и подцепил. Я инфицирован, но не болен, понимаешь? Все как бы нормально, но где-то, – начальник ткнул себя пальцем в область сердца, – сидит зараза. Сколько по знахарям да по магистрам черной и белой матери не валандался – анализы безнадежны. Потому и пляшу под докторскую дудку. Думаешь, это я устроил из СИЗО казино, бордель и деньговыжималку? Думаешь, мне это надо было?
– Ясно. – Сергею, в натуре, все стало наконец конкретно ясно и предельно понятно. Раз попутался начальник, второй, и дальше поволокло по кочкам. Коготок увяз – всей птичке веники, и без СПИДа запутываются и не такие селезни. – Сниму я тебя с докторской удавки, как спелый ананас с груши.
– И перекинешь себе в руку.
– Перекину. У тебя есть другие идеи? – Шрам поднялся. – Судьба твоя такая, начальник, на кого-то пахать. Где мобильник?
Должна быть мобила, куда без нее.
Холмогоров повернулся, снял с этажерки бюстик Горького на толстой подставке, что-то там сделал, подставка раскрылась, как шкатулка, и начальник извлек из нее «моторолу».
– Будем выправлять ситуацию, – сунув «трубу» в карман, Шрам двинулся к выходу. – Включай обратно городской и лечи всех подряд, что ты ведешь переговоры, держишь под контролем и вот-вот все уладишь. Чтоб никаких штурмов, атак и снайперской подлости. Пока я не возвернусь. И кстати, снять тебя с докторской пики для меня раз плюнуть. У меня такие сыскари горбатятся, им отыскать закладку «В случае моей смерти…» проще, чем два пальца обоссать.
За дверью кабинета Сергей обнаружил прежнюю компанию.
– Что нафишкали?
– Ты знаешь, что нам делать? – взялся говорить за всех тот самый, лет шестидесяти.
– Знаю.
– Тогда, может, возьмешься банк держать?
– Возьмусь. С одним условием. Подчиняться без базара и своевольства. Никаких «почему» и «зачем». Кто вякнет против – сразу вне закона.
