Меч Немезиды - Корецкий Данил Аркадьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Все это время Козырь молча слушал по телефону возбужденную речь Умного. Слушал и мрачнел с каждой секундой. Лихо развернувшись, «Мерседес» остановился перед самыми ступеньками. Кирилл стал выбираться наружу, вопросительно поглядывая на отца, чтобы проститься. Но Козырю было не до него.
— Суки… Во, суки. Ладно. Собирай братву, будьте на месте. Мы скоро, — сказал он в трубку. — Потом повернул к Волкодаву перекошенное от бешенства лицо: — Они Емельяна грохнули. Аккурат рядом с той трубой.
Волкодав присвистнул. Дело запахло большой войной.
— Гони в «Рай», — сказал Козырь.
Перегнувшись через сиденье, Волкодав захлопнул заднюю дверь перед носом сошедшего на тротуар Кирилла. Громко сигналя, белый «Мерседес» помчал прочь.
* * *
Примерно в то же время, когда в гимназии прозвенел звонок к первому уроку, на тиходонском вокзале объявили о прибытии поезда из Москвы. В единственном спальном вагоне состава приехала известная московская поп-группа вместе со своей администрацией, осветителями, звукорежиссерами, телохранителями и основными инструментами. Грузчики выносили огромные ящики и брезентовые сумки, оттесняя толпу промокших фанаток, истерично орущих и визжащих.
— Во, шавки безмозглые, — Муравей поежился, глубже воткнул голову в воротник куртки. — И чего орут-то?
— Лабухов встречают, — мрачно ответил Жердь.
Они стояли на перроне у открытой двери соседнего купейного вагона, оглядывая выходящих пассажиров.
— А что за лабухи? Серьезные — или так, приблатненные?
— С пулей в башке, — Жердь через плечо покосился на двух рослых негров, выскочивших из спального вагона, пожевал губами и длинно сплюнул на асфальт.
— Не понимаю я этой современной музыки, — глубокомысленно заметил Муравей. — Слова есть, смысла нет. Звуки какие-то тоже есть, а мелодии — хрен. Пык-мык, как из жопы. И чего эти шавки бесятся — хоть убей, не пойму…
— Ничего, у нас своя музыка будет, — сказал Жердь.
— Ага, — с сомнением произнес Муравей. — Хрен-на-ны называется.
Он упрямо выдвинул вперед челюсть, сморкнулся, вытер пальцы о джинсы.
— Не возьму в толк, что ты задумал, — продолжил он. — Дело гнилое. Отловить его, сучару, башку отстрелить — и все. А ты Зимний штурмовать затеял…
— Хватит бздеть, — сказал Жердь. — Вон, подарок прибыл, гляди.
Он глазами показал Муравью на последнего пассажира, вышедшего в тамбур. Муравей кивнул и подобрался. Пассажир подождал, когда на перрон выберутся мамаша с дочкой и чемоданом на колесиках, затем подхватил две огромных спортивных сумки, легко спустился по ступенькам и остановился перед Жердем и Муравьем.
— Ну? — сказал он вместо приветствия.
Жердь покосился на сумки:
— Привез?
— А ты не видишь?
— Чисто?
— Аптека.
— Ладушки. Пошли.
Закончив этот краткий диалог, тройка направилась к выходу с перрона. У стеклянных дверей вокзала к ним присоединился еще один тип, у которого из рукавов куртки выглядывали синие от наколок пальцы. На парковке поджидала неприметная «Лада-десятка».
Через полчаса Жердь распахнул дверь покосившегося флигеля на Богатяновке, который стал на время их штаб-квартирой. В передней валялись грязные ботинки и пустые баллоны из-под пива, под сломанной вешалкой навалена одежда. Пахло сыростью. Жердь и Муравей проводили гостя в кухню, закрыли дверь. Откуда-то из соседних комнат доносился негромкий говор — там отдыхали Жердевы отморозки, ударная часть бригады.
— Такие вот дела, Шнур, — сказал Жердь. — Сам видишь…
Шнур — поскольку именно под этой кличкой гость был известен в окружении Дяди — Караваева, — опустил сумки на пол и хмуро огляделся:
— Видал и похуже.
Муравей метнулся к буфету, достал кусок колбасы, хлеб, початую бутылку водки, поставил на стол.
— Не, — сказал Шнур, — жрать не буду. Давай к делу. Чего звал? Тюрьму штурмовать надумал?
— Сперва покажи, чего привез, — сказал Жердь.
— Что заказывали, то и привез.
Шнур наклонился, расстегнул «молнию». Жердь и Муравей заглянули внутрь. Муравей едва не подавился колбасой и закашлялся. Жердь врезал ему по спине, после чего на кухне воцарилось молчание.
— «РПГ-32», — прервал паузу Шнур. — «Вампир».
— Чего? — не понял Жердь.
— Новейший супергранатомет. Пробивает любую броню, даже с активной защитой. А есть термобарические заряды. Про вакуумную бомбу слышал?
— И ты умеешь с ним управляться? — спросил Жердь.
— А какого бы хрена тогда я сюда перся?
Муравей хмыкнул, отошел к столу, отрезал себе еще колбасы.
— Да толку-то! — проговорил он с набитым ртом. — Гаубицу еще приволокли бы! Много кипежу из хрен-на-ны…
— Закройся, — велел ему Жердь. — В общем, Шнур, план у меня такой. Сегодня местный пахан, Козырь, день рождения отмечает. Он чует, что жареным пахнет, поднял всех своих клоунов по тревоге, да небось и ментов зарядил. Гулять будет в своей точке на набережной. Охраны наставит — мама не горюй. Километр так точно оцепит… Сечешь?
Шнур покосился на Муравья, который озабоченно сновал взад-вперед между столом и дверью.
— Погодь-погодь, так что — твой гранатомет за километр достанет? — Муравей остановился.
Шнур посмотрел на него как на идиота:
— Нет. Семьсот метров — предел. Но лучше с меньшей дистанции.
— Так что тогда толку с этой трубы?! — заорал Муравей на Жердя. — Понты проколотить решил, чтоб перед шефом отчитаться? А нам один хрен с пацанами под пули лезть? Это и есть твой гребаный план?!
Жердь ударил Муравья по плечу. Вроде дружески, но так, что тот перекосился.
— Мозгов у тебя, Муравей… как у насекомого, — снисходительно заметил он. — Твое дело молчать, слушать и делать, что я говорю!
— И шкуру свою подставлять, да? — осклабился Муравей.
Жердь грохнул кулаком по столу, бутылка водки слетела на пол и разбилась. В соседней комнате смолкли разговоры. Муравей стер ухмылку.
— Еще раз встрянешь… Урою. Понял?
— Понял, — Муравей достал из кармана зубочистку и принялся ее грызть.
— А план у меня, Шнур, такой…
* * *
Ермолай лежал в кустах, лицом вверх, рядом с недавно засыпанной траншеей. Глаза открыты, обожженный порохом лоб продырявлен точно посередине. Одна нога разута, наружу торчал зеленый носок. Грязная туфля, снятая с ноги, была кем-то с силой всажена в разорванный рот.
Козырь стоял в двух шагах от трупа, заложив руки за спину, прямой как струна. Волкодав нерешительно топтался рядом. Умный, надвинув брови на глаза, смолил уже вторую сигарету. Корень, Тапок и остальная братва сгрудилась на почтительном расстоянии.
— Они будут молиться, — произнес Козырь громко, чтобы слышали все. — Молиться, чтобы сдохнуть хотя бы так, как сдох Ермолай… Но хрен им это поможет.
Помолчали. Тапок хотел было что-то добавить, но его толкнули в бок, и он закрылся.
— Сегодня у меня день рождения, — продолжил Козырь. — Москвари знали. Этот подарок я им не забуду. Заметано… У него кто-то был?
Все не сразу поняли, что он имеет в виду. Первым нашелся Умный:
— Сестра вроде бы… где-то в Нижневартовске.
— Закопайте его здесь.
Козырь повернулся и пошел в сторону базы. Умный потянулся следом. Волкодав быстро отдал распоряжения, касающиеся «похорон», велел Корню с остальными дожидаться распоряжений, а сам поспешил следом за шефом. Когда он вошел в сырой, нетопленый гостевой домик, там уже шло совещание.
— Шакал, Киркос, Фанат, Винт… Всех на уши. Всех людей, какие есть, — в город, на вокзалы, в гостиницы, в агентства. Искать. Умный, ты передашь им приметы: одежда, рост, все такое… У Киркоса есть мазила один, он тебе фоторобот слепит. Размножишь. Чтоб у каждого бойца было по картинке. Где тот шустрик, что следил вчера за москварями в сквере?
Козырь и Умный повернулись к только что вошедшему Волкодаву: наблюдатель был из его личной команды. Волкодав понял, куда они клонят.
