За свои слова ответишь - Воронин Андрей Николаевич (книги онлайн TXT) 📗
Комбат скрипел зубами, чуть ли не смалывая их в порошок. От натуги его лицо сделалось багровым, он уже не обращал внимания на кровь, текущую из разбитых губ, на то, что кисти рук, передавленные ремнями, налились синевой.
Грязнов спокойно стоял в стороне, опустив руки в карманы пальто, и наблюдал за этими отчаянными попытками.
Ему важно было, чтобы Рублев сам понял, что не сможет освободиться. Пленник, испытавший надежность решетки, вряд ли попытается ее перепилить, зная безнадежность таких попыток.
Наконец Борис Рублев, тяжело дыша, опустил голову.
Грудь его часто вздымалась, в горле раздавался хрип.
– Ну прямо-таки пляска святого Витта! – проговорил Грязнов. – Ты тут, Хер Голова, постой немного и не обращай внимание, если он тебя материть начнет. А я минут через пять вернусь, – Грязнов плечом открыл дверь и вышел в коридор, в котором уже со швабрами в руках вовсю орудовали двое сумасшедших. Резко пахло дезинфицирующим раствором.
Грязнов, не останавливаясь, прошел, оттолкнув невнимательного сумасшедшего, который норовил проехаться тряпкой ему по ботинкам. Возвращался он, неся в руках упаковку прозрачных шприцев и прозрачный полиэтиленовый пакетик с ампулами. При виде знакомых вещей у Хер Головы засветились глаза и задрожали руки, ему казалось, что даже сквозь запаянные ампулы он слышит аромат героина.
Грязнов смотрел на него пристально, такая реакция его приободрила, значит, человек не просто будет выполнять порученное, а возьмется за дело с рвением, с чувством, так, как художник рисует выстраданную картину, уже представив ее в голове во всех подробностях. Он положил ампулы на кровать, те чуть слышно звякнули.
Но этот звук, как набат, ударил в уши Комбата. Он, конечно, не представлял еще себе всех ужасов, которые его ждут, но понимал, что ему предстоит бороться с новой напастью, с новым врагом, появления которого он не ожидал и чьих повадок он не знает. Не о Грязнове шла речь, а о наркотиках.
– Вот он, миленький наркотик, – Валерий, сжимая между двумя пальцами прозрачную, похожую на большую слезу ампулу, поднес ее к самому лицу Рублева. – Вроде бы ерунда, несколько капель героина, но какая в них сила!
Один находит в ней успокоение, другой, чувствовавший до этого себя ничтожеством, становится суперменом. А ты, который считал, что все, что нужно в этой жизни, уже имеешь, найдешь ужас, страх, которого ты никогда не испытывал, – и Грязнов щелкнул ногтем по тонкому стеклу ампулы.
Хер Голова даже вздрогнул, ему казалось, Грязнов вот-вот упустит ампулу из пальцев и та разобьется. У него был взгляд алкоголика, наблюдающего за тем, как бутылка водки падает на каменные плиты перрона метрополитена.
– Посмотри, посмотри, – зашептал Грязнов Комбату в самое ухо, – ты видишь его безумный взгляд? Он уже не может жить без этого зелья, скоро не сможешь жить и ты.
Пригоршня ампул – и последнюю из них ты уже сам станешь вымаливать у меня.
– Грязнов, ты ублюдок!
– Можешь называть меня кем хочешь, твое мнение меня уже не волнует, наркоман! – это было произнесено с чувством и врезалось Комбату в память, все до мельчайших мелочей. Он заметил даже не до конца сбритый волосок на верхней губе Грязнова. Он видел, как тот передал ампулу Хер Голове, как тот бережно взял ее в ладони, словно та согревала озябшие руки. – Введи ему дозу.
– Всю?
– Да, всю, – подтвердил Грязнов, следя за санитаром.
Тот из бесчувственного истукана мгновенно превратился в предельно внимательного чувственного человека, прикасался к ампуле так, как если бы это была его любимая женщина, внезапно уменьшившаяся до размера мизинца.
Да, он любил ее, но чтобы получить удовлетворение, вынужден был убить.
Словно лезвие по горлу, прошлась пилочка по цилиндру ампулы. Хрустнуло стекло, отломившееся ровно по надрезу.
Хер Голова блаженно прикрыл глаза, словно бы дозу наркотика предстояло получить ему самому, крылья ноздрей затрепетали, он будто улавливал не ощущаемый другими запах кайфа. Такое счастье разыграть было невозможно.
Комбат похолодел, ощутив неизбежность того, что должно произойти.
– Пройдет совсем немного времени, – услышал он шепот Грязнова, – и ты превратишься в такого же урода, как он. Тебя нельзя разрушить снаружи, но изнутри…
Плавно пошел поршень шприца, ампула опустела до последней капли.
– Смотри, воздуха ему в вену не напусти, сдохнет еще.
– Нет… – Хер Голова провел ладонью по лбу, будто бы поправлял несуществующие волосы.
Он перевернул шприц иглой вверх и практически незаметным движением перевел поршень. Над иглой появилась маленькая капелька, но и ее Хер Голове жаль было терять, он готов был слизнуть ее языком.
– Это пострашнее СПИДа, его ты подхватишь позже, когда станешь колоться дрянью, купленной по дешевке на улице, когда у тебя даже не хватит денег на одноразовый шприц. Ты все сделаешь сам, я дам только первый толчок. Вспарывай!
Комбат даже не успел заметить, как в руке у санитара появился скальпель, и он ловко вспорол им рукав. Жгут – резиновая трубка – оплел широкое предплечье Комбата.
Хер Голова попытался всадить иголку в вену, но Рублев дернулся, острие лишь оцарапало кожу. Вторая попытка, третья.., все без результата.
– Иглу сломает, – проворчал Хер Голова, в его голосе не чувствовалось ни ненависти к Комбату, ни сочувствия, а простая констатация факта, мол, в таких условиях инъекцию сделать практически невозможно.
– Погоди, помогу.
– Может, его электрошокером? – предложил Хер Голова.
Это было дельное предложение. Вырубленный электрическим разрядом человек лишь неподвижен и расслаблен, но Грязнову требовалось другое: он хотел, чтобы Комбат видел, как игла втыкается в его вену, чувствовал, как в кровь проникает наркотик, как начинается его действие.
Он навалился на Комбата, прижимая его плечом к столу. Рублев еще сопротивлялся, как мог, напрягал руку, зная, как трудно вогнать иглу, если мышцы тверды, как сухое дерево. И если бы не прочные кожаные ремни, он сумел бы сбросить и Грязнова, и потерявшего былую силу, бывшего десантника – Хер Голову.
– Есть! – крикнул санитар и, хотя спешил, сделал то, что обычно делает наркоман, пытаясь проверить, попала ли игла в вену: отсосал немного крови.
Красные протуберанцы на мгновение возникли в прозрачном бесцветном растворе, а затем поршень пошел вниз, вводя препарат в вену.
– Все! – Хер Голова выдернул иголку и с тоской в глазах посмотрел на пустой шприц.
– Убью! – рычал Комбат, еще не ощутивший действие наркотика.
Грязнов брезгливо отряхнул руки.
– А теперь прислушивайся, что делается у тебя в организме. Скоро почувствуешь.
Змеей скользнула резиновая трубка, пережимавшая предплечье, исчезла в кармане халата Хер Головы.
– Хочется небось? – спросил Грязнов.
Санитар кивнул не очень уверенно, боясь получить удар.
– Вот тебе одна, – Грязнов подал ему ампулу, в которую санитар тут же вцепился мертвой хваткой, хотя и бережно.
– Да.
– Но не сейчас, – тут же напомнил ему Валерий, – теперь твоей обязанностью будет регулярно вводить ему наркотик. Только не перестарайся, не перебери дозу, мне он нужен живым, подсаженным на иглу.
– А когда можно? – с готовностью выполнить любое поручение спросил Хер Голова, его руки, до этого уверенные и точные в движениях, теперь дрожали.
– Потом, когда на него подействует.
– Значит, скоро, – вздохнул Хер Голова. – И шприц, если можно…
– Такого добра здесь хватает, – милостиво разрешил Грязнов.
Санитар надеялся, что ампулы с наркотиком ему передадут на хранение, но этого, конечно же, не случилось.
Грязнов знал: нельзя алкоголика оставлять наедине с бутылкой водки, нельзя козла пускать в огород, а волку поручать стеречь овец.
– На большее не надейся, будешь получать по одной ампуле из моих рук. Через сколько его прихватит?
– Минут через десять.
– Нет, я спрашиваю, когда он без этого зелья жить не сможет.
