Бездомный мрак - Март Михаил (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Лиходееву повезло. Несгораемый шкаф, а не человек. При столкновении, он выбил башкой ветровое стекло, перелетел через «волгу» и ударился черепом о заградительный столбик. По всем законам природы его полет должен был закончиться на дне котлована. Но чертов столбик его остановил. Маленький пенек, каких разбросали на обочине с интервалом в полтора метра друг от друга. И надо же ему попасть точно в цель. Снайпер! Лиходеев сильно повредил себе голову, но дышал. Двужильный тип. Я хотел его прикончить, но Антон вынес другое решение.
— Не торопись. Если они гнались за вами, то кто-то еще знает, что вас в машине было двое. Зачем нам задавать загадки прокуратуре? Пусть знают, что ты и Макс погибли. Тогда искать будет некого. Пусть ищут Лиходеева. Это уже их проблемы, а не наши. А мы развяжем себе руки. Я позвоню своим врачам, они заберут трупы, а я их опознаю.
Как всегда, его решение было гениальным. Мы стащили Лиходеева вниз, бросили возле «линкольна», а потом подожгли машину и его самого. Антон сунул ему в карман брюк документы Макса и сказал, что сжигать целиком не следует.
Достаточно, чтобы обгорел верх и он стал неузнаваемым. А документы сыграют решающую роль.
Все так и случилось. Мы сели в колымагу, взятую напрокат, и уехали. С бензоколонки Антон позвонил своим друзьям-медикам. Таким образом мы развязали себе руки. На редкость удачный день. Одним махом скинули весь груз с плеч.
Когда мы вернулись к нему домой, раздался телефонный звонок. Нас ждал сюрприз — майор жив. Лиходеев оказался непотопляемым авианосцем. Теперь его так просто не придушишь. Я сорвал злость на адвокате. Боюсь, и он в ту минуту пребывал в растерянности. Я остался ждать, а Антон уехал в больницу. Там его встретил доктор Фаин. Он его немного успокоил, сказав, что с такой черепно-мозговой травмой человек не может остаться полноценным, даже если выживет. Полная идиотия и беспомощность.
На опознании присутствовала Ксения Задорина. Самая хитрая баба в прокуратуре. Антону ничего о найденных документах не сказали. Но он-то знал, кто их положил менту в карман. Адвокат долго разыгрывал из себя эксперта, искал приметы, родинки, осмотрел все тело, потом с уверенностью сказал:
— Сомнений быть не может. Перед нами лежит Максим Круглов.
На этом поставили жирную точку. Труп Тимура опознанию не подвергался.
Пережаренный шашлык.
Тимур усмехнулся, достал из кармана сигареты и закурил. Его рассказ не умещался в моем больном сознании.
— Ты хочешь сказать, что я и есть тот самый майор Лиходеев, от которого бегал все последние дни?
— Да, придурок. Ты тупой вонючий мент, который, как глупый пес, крутится юлой, чтобы догнать свой облезлый хвост. Так и сдохнешь с тремя именами.
Правда, труп будет только одни. Ты — никто. Тебя нет на свете. И меня нет на свете. Но в этом портфеле, что лежит на столе, — он похлопал по кейсу адвоката, — находятся паспорта и все прочее. Я могу стать кем угодно. А ты только трупом.
Жаль, я тебя тогда не придушил. Слишком ты живучим оказался. Трехглавая гидра.
Одну башку отрубают, а на ее месте новая вырастает.
— Почему же вы не придушили меня в больнице, когда я находился в коме?
Вряд ли моя смерть кого-нибудь удивила бы или заинтересовала.
— Скажи спасибо покойному Антону. Он со своими идеями носился как с писаной торбой. Фантазер-экспериментатор. Ему всегда нужен оппонент, противник, которого он должен побеждать и тешить свое тщеславие. Ну какой я ему противник?
Он мой халдей. Что прикажу, то и выполнит. А ему нужно постоянно самоутверждаться и оттачивать свое мастерство. И потом ему было страшно интересно, как меняется личность, психология, характер, инстинкты. Ты был подопытным кроликом. Что-то в этом роде. Но, разумеется, не в этом главное.
Кроликов он всегда находил для своих экспериментов, да и времени оставалось в обрез. Его новый план прикрывал меня от лишней опасности. Когда ему из психушки сообщили о твоем состоянии, он даже не поверил собственным ушам. Врачи гарантировали тебе жизнь, но не более того. С такой травмой черепа человек не может оставаться полноценным. Беспомощная кукла, лишенная дара речи и движения.
Но ты уже через три недели заговорил. Твой бред носил бессвязный характер, но в нем просматривалось движение мысли. Цепочка сознания не разрывалась, а имела осмысленней ход. Тогда Антон взялся за тебя всерьез. Доктор Фаин принялся за пластические операции. Какая разница, сколько их понадобится. За все платит страховая компания. Я разозлился. Он слишком много уделял тебе времени, а я сидел здесь, в этой халупе, безвылазно, не рискуя высунуть нос на свет божий.
Но Антон был куда дальновиднее. Ты должен был оставаться на виду у публики. Как? Через сообщения в прессе. Народ и милиция знали, что погиб только один из нас двоих, а не оба. Иначе всем контрактам конец. И хитрец Гольдберг внушил следствию, что живым остался Максим Круглое, а партнерам по бизнесу, что Тимур Аракчеев идет на поправку. Но об этом не надо шуметь. Наследник обязан оставаться живым, иначе никто ничего не получит. Мне выходить на арену нельзя. Слишком я известен. Недолго и загреметь за решетку, учитывая пристальное внимание следователя Задориной. Не такая она дурочка, чтобы верить всему, что говорят. Но ей нужны факты, и тогда зазвенят наручники. Используя тебя как ширму, никаких фактов она в руки не получит. Она бессильна. Экспертиза позади, и тебе выдан паспорт на имя Максима Круглова. А против него у следствия ничего нет. Он даже не свидетель, а дурачок без памяти. Его и на дознание не вызовешь. Любые показания не могут быть засчитаны. Судмедэксперты их не признают. У тебя психомозговая травма. Ты можешь на самого себя наговорить что угодно, и в лучшем случае тебя вернут в больницу к несчастью страховой компании. Они и так на твоем лечении едва не разорились. Вот Антон и решил тобой загородиться.
Ты должен заключать все договора. С тебя взятки гладки. А я оставался в тени до поры до времени. Пусть следят, наблюдают, а толку что? Вот если бы меня засекли с печатью в руках, то схватили бы тут же, как птичка мошку. Принцип ширмы сработал.
Все бы так и было. Благодаря огромным усилиям Антона в конце концов удалось завершить главную задачу. Но какой ценой? Вспомним начало!
Стоило тебе выйти из больницы, как проснулась твоя натура. Не успел на ноги встать, как пошел разнюхивать, что к чему да как. Такого ни врачи, ни Антон ожидать не могли. Башка без памяти, а повадки, привычки, характер сохранились. Ты по крови своей сыщик. Там, в глубине твоей башки, сидит эта заноза. Был бы я на твоем месте, то тоже не сидел дома. Но я шастал бы по кабакам и бабам. А ты — сыскарь, легавый. Взял след, и тебя понесло, не остановишь. Даже угрозы на тебя не действовали. Дурак дураком, а следствие вел грамотно. Только рассеянно, не мог четко сосредоточить свое внимание. Но ты тем не менее оставался стопроцентным Лиходеевым. Вот почему, сколько не рядил тебя Антон в разные шкуры, ты чувствовал дискомфорт и сбрасывал их, не веря никому и ничему. Искал истину. Я наблюдал за тобой и думал, когда же ты сам себя вычислишь? И боялся, что это произойдет! Нет, ты не миллионер. Нет в тебе этой жилки. Размаха нет, дерзости. Ты это осознал. Нет, ты не финансовый гений и не администратор, каким был Максим. Ты ни разу не поинтересовался; как идут дела на фирме. Это же твое детище. И на убийцу ты тоже не похож. Кто же ты? "Я ищу!
Я хочу знать! Мне надо удостовериться! Все лгут! Есть тайна, которую надо раскрыть!" Вот она твоя суть, нутро, потребность. Чего же там просчитывать? А после того, как ты узнал, что Лиходеев жив, то и сомнений быть не могло. Все встало на свои места. Лиходеев — это я, и ни кем другим быть не могу! Но себя-то ты найти в этой куче, свалке образов и персонажей не смог. Хреновый ты сыщик, бывший майор, а ныне господин ноль. Никто! Вот и не решил главной задачи!
— Значит, Антон мне лгал до последней своей минуты!
— Краснобай и баламут. Он кому угодно мозги наизнанку вывернет. Недаром отец его из периферийного дерьма вытащил и к делу приспособил. А то гнил бы Антон в своей Самаре, защищая рыночных щипачей и торговок. Но я так думаю, что Антон не лгал тебе. Он играл с тобой, как кошка с мышкой, всегда рассказывая правду, но с определенными перекосами, как в кривом зеркале. Давал тебе кусок искривленного железа и говорил: «Бери киянку и выпрямляй. Учись быть жестянщиком». Ты выполнял работу, но она тебе не нравилась. Он тебе подбрасывал новый материал. Давай парень, работай. Может, этот кусок понравится?
