Сочинитель - Константинов Андрей Дмитриевич (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
Андрей прикидывал различные сценарии разговора с Рахиль Даллет и в конце концов остановился на следующем: для начала он попробует поговорить с женщиной на иврите. Если она поймет, значит брюнетка — настоящая израильтянка, и дальше нужно будет выруливать как-то на тему портретов в медальоне… Если же Рахиль на иврите — ни бум-бум, тогда надо по-простому переходить на русский и ошарашивать ее тем, что известный ей старичок задержан… А потом — потом видно будет, как все сложится. Все равно всего не предугадаешь — жизнь в любой сценарий норовит свои коррективы внести…
Справедливость мысли о коррективах, которые вносит жизнь в любой план, Андрей оценил в полной мере, когда постучал в дверь триста двадцать пятого номера и не услышал никакого ответа… Обнорский занервничал, спустился в холл, позвонил оттуда в номер — трубку никто не брал. Серегин закурил сигарету и зашел в бар гостиницы — там он выпил чашку кофе и стакан апельсинового сока, расплатился, поразившись еще раз «пятизвездочным» ценам, и снова поднялся к номеру госпожи Даллет. На этот раз, перед тем как постучать, Андрей приложил ухо к двери — за ней было тихо.
«Ну, не спит же она!» — сердито подумал Обнорский и резко постучал несколько раз. Причем, постучал, что называется, от души — из соседнего номера даже обеспокоено выглянул какой-то очкастый американец и что-то вякнул по-английски. Перспектива удаления из отеля службой безопасности за хулиганство Серегину не улыбалась, и он предпочел уйти сам.
Андрей вышел из гостиницы и сел в свою «Ниву», припаркованную чуть правее центрального входа — из машины хорошо были видны все входившие в отель люди. Обнорский запустил двигатель и включил печку — под вечер похолодало, температура воздуха явно стремилась к нулю, и Андрея поколачивал легкий озноб. Серегин закурил очередную сигарету, с отвращением ощущая никотиновый налет на языке, и, положив руки на руль, задумался: «Ну, куда она могла деться? Погулять пошла? Могла, конечно… Сколько сейчас? Полвосьмого… Вполне детское время… А если она узнала, что киллера взяли? Тогда — все, в отель она не вернется. Тогда мне нужно было раньше чухаться… Так, спокойно, спокойно… Время еще есть… Интересно, когда Никита предполагает провести свою операцию? И где? А что — если сегодня? Тогда он меня обскакал…».
Бесконечные «если» — и все больше неприятного толка — так и лезли в голову, Андрей даже выругался сквозь зубы. Всем известно, самое трудное — это ждать и догонять, сплошные нервы…
В восемь вечера Обнорский вдруг подумал о том, что Рахиль вполне могла пойти позаниматься в тренажерный зал — ну да, почему бы и нет — ведь именно там Андрей ее и увидел впервые… Серегин торопливо выбрался из машины и снова зашел в гостиницу — представители службы безопасности отеля проводили его внимательными взглядами — чего это парень туда-сюда шастает… Но Обнорский уверенной походкой направился сразу в «центр здоровья», прикидывая — хватит ли у него денег расплатиться за посещение сауны? За стойкой перед раздевалками сидела Юля — та самая, которой Андрей вешал лапшу на уши по поводу своей безумной любви к мифической Мадлен. Девушка тоже узнала Обнорского и обрадовалась ему, как старому знакомому:
— Добрый вечер! Вы к нам? Погреться решили?
Серегин кивнул и, облокотившись на стойку, спросил:
— А народу сегодня много?
— Почти никого, — покачала головой Юля. — Только две наших… из «спецконтингента»…
— Из «спецконтингента»? — удивился Обнорский. — Это в каком смысле?
— В прямом, — засмеялась Юля. — Есть у нас постоянные клиентки — как мы говорим, девушки с трудной судьбой и высокими заработками… Их всегда отличить можно…
— А-а, эти… — хмыкнул Андрей. — Понятно… Я, правда, думал, что путанок в «Европу» не пускают.
Юля покачала головой и махнула рукой:
— Ну, во-первых, пускают, хотя и не всех, а только самых приличных… А во-вторых, к нам-то они не работать ходят, а, наоборот, отдыхать, расслабляться, спортивную форму поддерживать… К клиентам они не пристают, не волнуйтесь…
— А чего мне волноваться? — пожал плечами Серегин. — Я парень простой, незатейливый и к тому же — вашему «спецконтингенту» неинтересный, потому что, по их понятиям, некредитоспособный… С меня, кроме любви, и взять-то нечего… Знаете, как в анекдоте — в Париже бабушка-француженка объясняет внучке: запомни, мол, глупая, любовь выдумали русские — специально, чтобы денег не платить…
Юля фыркнула и порозовела щечками:
— Все с вами ясно… Так пойдете греться?
— Еще не знаю — вы мне объясните сначала, сколько это удовольствие стоит, а я прикину свои возможности… Раньше-то у меня халява была, но быстро закончилась, как и все хорошее в этой жизни…
Девушка задумалась о чем-то, потом зачем-то оглянулась и сказала шепотом: — Вообще-то, сауна у нас пятнадцать долларов стоит… Но для вас лично сегодня — бесплатно… Пользуйтесь моей добротой.
Обнорский смутился и затряс головой:
— Спасибо, но… Не стоит… Есть у меня пятнадцать долларов, и…
— Вот и пусть будут, — улыбнулась Юля. — Да бросьте вы, это же вы не у меня лично одалживаете, а фирма — она не обеднеет. К тому же мне для вас хочется что-то приятное сделать. Оказывается, мои родители — ваши преданные поклонники, все ваши статьи читают… Я и не знала, что вы такой известный журналист…
Серегин очень любил, тогда его хвалили (особенно — когда это делали женщины), но при этом чувствовал себя не очень ловко — по большому счету, он не считал, что делает что-то выдающееся, просто работа журналиста — она изначально предназначена для того, чтобы привлекать внимание людей. Причем внимание людей должно привлекаться, в основном, к поднимаемой в материале проблеме, и только потом — к личности автора. К сожалению, многие коллеги Андрея считали по-другому и работали не столько «за идею», сколько для «самораскрутки». Спору нет, популярность, она штука приятная, да и полезная в чем-то — когда приходит известность, многие вопросы решаются легче и быстрее. Но есть и другая сторона у этой медали — чем больше «раскручивается» журналист, тем большая ответственность ложится на его плечи, а вот это как раз понимают не все… Андрей очень любил, когда его хвалили, но, зная за собой эту слабость, всерьез опасался превратиться в надутого «звездного» мудака, поглядывающего свысока на простых «людишек» и начинающего учить всех жизни… «Звездная болезнь» — она хуже чумы, потому что способна погубить даже очень большой талант.
— Спасибо вам, Юля, — искренне сказал Обнорский. — Такие слова — очень приятно слышать.
Ему очень не хотелось принимать «халявное» предложение, но он видел, что Юля сделала его искренне, а обижать девушку не стоило… Но и быть обязанным женщинам Обнорский не любил… Выход он нашел простой:
— Вы мороженое любите?
— Люблю, — кивнула Юля. — А что?
— Я сейчас! — Андрей выскочил в кафе и заказал большую порцию мороженого с фруктами, взбитыми сливками и вафельными трубочками — вся эта радость стоила в «Европе» почти столько же, сколько посещение сауны. Дав официантке хорошие чаевые, Обнорский испросил разрешения утащить вазочку с лакомством с собой в «центр здоровья» — и зашел туда, держа мороженое перед собой, словно букет цветов.
Юля ахнула и зарделась, Серегин довольно заулыбался. Девушка приступила к уничтожению сложной десертной конструкции, а Обнорский, пользуясь случаем, попросил разрешения позвонить — но в триста двадцать пятом номере трубку никто по-прежнему не снимал…
В сауне Андрей попарился до десяти вечера — то есть до самого закрытия заведения. Уходя, он снова «зацепился языком» с Юлей — девушка явно не возражала насчет того, чтобы поболтать, а Серегин тянул время, ему нужен был хоть какой-то предлог, чтобы остаться в «Европе» подольше, не вызывая ни у кого подозрений… Он чувствовал некоторую неловкость — Юля-то искренне общалась с ним, а он, получалось, ей как бы прикрывался… Девушка, возможно, и не стала бы возражать, если бы Андрей предложил подвезти ее домой, да Обнорский и сам, в другой ситуации, не упустил бы такого случая — но в тот вечер все его мысли занимала исключительно израильтянка из триста двадцать пятого номера… Поэтому пришлось Серегину, якобы случайно, смотреть на часы, ахать, хвататься за голову, сокрушаться по поводу опоздания на какую-то важную встречу и быстро прощаться со слегка разочарованной Юлей… Впрочем, домашний телефон у нее Андрей все-таки «стрельнул» — на всякий случай. Девушка-то, между прочим, была очень даже ничего…
