Департамент налоговой полиции - Иванов Николай Федорович (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Это я уже поняла, – притихнув, слушала Люда. Никогда не говорил Иван ничего подобного, все сам больше млел, когда она прихваливала его, а тут такое красноречие…
– Так что по женскому обаянию и страстности тебе нет альтернативы, как говорится в одной из реклам.
Наверное, Люде хотелось услышать о себе еще что-нибудь, но Иван замолчал – наверное, и так выдал годовой запас комплиментов. Она походила по мягкому ковру, потом села у ног гостя, растолкала головой его колени и притихла в этом ложе. Отпила глоток из рюмки, и, если бы вдруг вновь, дурачась, показала пальчиком на родинку, Иван не удержался бы от соблазна поцеловать ее еще раз. И теперь уже без грубости.
Не показала. Задумчиво облизнула язычком губы от спиртного.
– А если я скажу тебе, что Козельский – импотент, тебе от этого станет легче? – вдруг проговорила она, попытавшись приподнять голову.
Любая новость о начальнике – это интересно. Прозвучавшее же известие должно было вызвать интерес вдвойне, но, наверное, над услышанным грех смеяться или злорадствовать. Хотя бы из мужской солидарности. И Иван остался внешне равнодушен к сообщению Людмилы.
– Да, представь себе, – вновь уютно устроилась в своей нише Людмила. – А твое назначение к нему – думаешь, это Бог послал, что это вдруг случайно тебе подвернулось? Я же видела, что он платит много, и подумала: а почему бы тебе не зарабатывать эти деньги?
Не дождавшись реакции Ивана, она сама побито потерлась щекой о его колено. Примирения ли просила, просто ли пожаловалась на свою жизнь или признавала силу и уверенность того, к кому в данный момент по-собачьи преданно ластилась, – поди разбери чужую, да еще женскую душу.
Но порыв этот, щенячий жест неожиданно тронул, и он опустил руку на гладкую голову притихшей женщины. Она охотно откликнулась на это прикосновение, завертела головой под его ладонью, готовая даже сбить прическу ради того, чтобы почувствовать мужскую силу. И вновь передала через прикосновение свой трепет и, подтверждая его, сама опустила его руку под свою куртку. Вздыбилась от прикосновения, заходила у ног ужом. Когда-то дед поучал Ивана: «Что такое удачно выбрать себе женщину? Это засунуть руку в клубок змей и вытащить оттуда ужа».
Люда – уж? Надя – уж? Или обе змеи?
– Позвони домой, скажи, что сегодня задержишься, – прошептала Людмила, сама помогая своему телу попасть под руки Ивана.
Раньше за ней этого не наблюдалось – заботиться о жене-сопернице. Или она поняла свой проигрыш и теперь, таким неожиданным способом проявляя заботу, хочет заполучить его хоть изредка? Неужели у нее мало мужиков? Или…
– Ты же любил меня, мое тело, – витал над ухом женский шепот. – Я не изменилась, я такая же.
…или это нужно Козельскому? – додумал-таки мысль Иван.
– Погоди, – поняв бесполезность штурма с этой стороны, откровенно начала Люда новый маневр.
Зажгла свечи в двух подсвечниках у зеркала, прошла к магнитофону, нашла что-то мелодичное, восточное. Выключив свет, прошла на кухню.
И через несколько мгновений уже оттуда, танцуя в одной набедренной повязке, словно специально сшитой для таких целей и хранимой среди кастрюлей и ножей, с бутылкой коньяка и яблоком стала вплывать в подрагивающую от пламени свечей комнату. Если бы хоть раз так сделала Надя…
Проваливаясь в сладостное томление, в ласки Людмилы, Иван подумал все же о том, что нужно позвонить жене. Но мысль эта тут же перебилась, потерялась, затерлась, а потом и вовсе исчезла.
31
Сибиряков упустили сразу при въезде в Москву. То ли они почувствовали, что их «ведут» из самого аэропорта, то ли в самом деле нужно было свернуть в какой-то проулочек, то ли попетляли на всякий случай. Но итог оказался печален – встречавшая гостей машина исчезла в полутемной, забитой автомобилями столице.
Выволочка исполнителям, конечно, хорошее дело, и играет на будущее. Но Моржаретову и Беркимбаеву нужно было добротное сегодняшнее. Оставалось лишь пожалеть, что кто-то не обеспечил «наружке» наказание перед сегодняшним днем: авось бы работали тщательнее.
«Южный крест», подрыв двери у Варахи, подстава Соломатина – наверняка звенья одной цепи. И хотя взрывом и убийством занимается МУР, Моржаретов пытался найти ту запятую, которая связывает, объединяет целое предложение. Здесь как «Расстрелять нельзя помиловать». Где запятая – там и смысл.
Он еще раз собрал все документы по нефти – гора. Покатился по ней с вершины, надеясь зацепиться за что-нибудь неизвестное. Но соскользнул к подножию: или он уже все изучил, или что-то проскакивает мимо, не останавливая взгляда. Сидеть и ждать, когда еще что-нибудь появится и даст новый импульс? Но это дело налоговой инспекции – ждать и контролировать то, что известно. А они на то и полиция, потому и выведены из Госналогслужбы, что их задача – не ждать, а искать самим.
Задача сегодняшнего дня – просчитать место встречи. И взять на ней вторую бухгалтерию. Только когда они докажут, что при сделке допущены налоговые нарушения, только тогда можно будет остановить тот поток, что ринулся из России от «Южного креста». «Южный» – это наверняка потому, что Африка. А «крест»? Крест ставится на Африке? Как показывает практика, названия фирм говорят об очень многом: те, кто придумывает их, словно зацикливаются на том, чем станут заниматься. «Южный крест»…
– Серафим Григорьевич, – раздалось из селектора, – танкеры завтра входят в порты.
– Спасибо, – поблагодарил Моржаретов своего заместителя, державшего на контроле эту сторону операции.
Спасибо. За что? День-два погрузки, и очередная партия нефти испарится из страны, не дав ей практически ничего. Кроме, конечно, загрязненной территории, изношенности буровых, железных дорог и трубопровода. И новых будущих долгов, в конечном итоге, потому что деньги в Россию не придут.
Отыскался наконец Ермек, которого Моржаретов тщетно пытался найти последние два часа. Сам вошел в кабинет – бодрый, хитрый. У Серафима даже сердце екнуло: хитрюще улыбающийся, поглаживающий свою прическу Беркимбаев – это прелесть. Это значит, он что-то раскопал. От такой улыбки глаза у генерала превращаются в тонюсенькие щелочки, но, если по большому счету, зачем ему круглые глаза? Круглых полно у других – целые континенты ходят с ними – и ничего, не вознесены за это качество на небо. А у Ермека за его глазами – мысль.
– Я чувствую, твои ребята хорошо пошурудили, доставив удовольствие своему генералу, – поторопил друга с признанием Моржаретов. – Излагай, не тяни.
Своих офицеров Беркимбаев бросил добывать слухи внутри коммерческих структур – процеживать пьяные разговоры, хвастливые заверения, мат и песни. Уши от этого у «безпеки» не увяли, наоборот, прижались, как у вошедшей в гон собаки.
– Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, – все же издалека начал Ермек. Блаженно улыбнулся, узрев нетерпение друга. Предложил еще медленнее, издеваясь: – Или тебе все-таки задать два вопроса?
– Полтора, – умоляюще попросил Серафим.
– А как лучше: сначала вопрос, а потом половину или наоборот? – наслаждался ерзанием Моржаретова генерал.
– Убью, – коротко пообещал тот.
– Ах, так! А вот как ты думаешь: с уголовной и моральной точки зрения смерть от руки друга – это бытовое обыкновенное убийство или убийство изощренное?
– По крайней мере это справедливая кара тому, кто не ведает сострадания. И любой суд меня оправдает.
– Слушай, а давай плюнем на все, позвоним Глебычу и махнем куда-нибудь на островок.
Моржаретов бессильно рассмеялся.
– Ну и смейся, – разрешил Беркимбаев и сделал вид, что собирается уходить. – Поговорили, – даже произнес их традиционное вместо «до свидания».
– Согласен, можешь задавать два вопроса, – сдался полковник.
– Сначала первый или второй?
– Последний, – ткнул пальцем в небо Моржаретов.
– Смотри-ка, угадал, – удивился Беркимбаев.
– Ну? – потребовал известий Серафим.
– А я уже все сказал. Зачем умному человеку повторять одно и то же дважды?
