Школа суперменов - Гайдуков Сергей (мир книг .txt) 📗
Дворников зло махнул рукой в его сторону, бросил сигарету и почти побежал в направлении своего охранника в кожаной куртке. Кажется, он все понял верно.
2
Дальше все было именно так, как представил себе Бондарев, развернув окровавленный листок и увидев на полях свою пометку. То есть дальше все шло по тому варианту, который Бондарев в уме обозначил «очень плохой вариант».
Возле гостиницы стояли две милицейские машины, и Бондареву даже и думать не стоило о том, чтобы подниматься на свой этаж. Он ссутулился и стал настолько обычным, что взгляд со стороны не должен был отличать его от фонового пейзажа. Такой незаметной тенью Бондарев просочился в вестибюль гостиницы, возник у стойки администратора и серым голосом прошелестел:
— Куда ушла «Скорая»?
Администраторша качнула пышным перманентом, глянула на Бондарева жирно подведенными глазами и хотела что-то такое спросить, но вдруг увидела в Бондареве уже не тень, а человека, имеющего серьезное право задавать такие вопросы. Администраторша догадывалась, что после происшествия на четвертом этаже такие люди с такими правами обязательно здесь появятся, и она поспешила проявить лояльность.
— Спасибо, — сказал Бондарев и начал перемещаться в обратном направлении. Он не стал спрашивать, жив Алексей или нет. Как бы жестоко это ни звучало, но не это было главным. Главным были знаки, послания, сообщения, сигналы.
Сигналом был пришпиленный к сиденью машины, словно бабочка к доске коллекционера, водитель Аристарха. Заточки в его теле были способом привлечь внимание к клочку бумаги в нагрудном кармане и одновременно заявить о серьезности намерений. Если сделать краткое обобщение, то труп водителя означал: «Я знаю, чем вы тут занимаетесь. И я этого так не оставлю».
А еще труп водителя означал: «Я был в гостинице. Я все-таки забрался к тебе в номер. И я забрал то, что хотел. Угадай, что я сделал с твоим человеком?»
Бондарев не хотел играть в угадайку. Он чувствовал себя слишком старым и слишком злым для таких игр.
В больнице Бондарев стянул с вешалки чей-то несвежий белый халат, нацепил на нос очки в толстой роговой оправе и пустился с озабоченным лицом инспектировать пустые коридоры, пока не услышал краем уха разговор медсестры и молодого парня в штатском:
— Ну как ты с ним будешь разговаривать?! Он без сознания...
— Точно, что ли?
— Точно.
— Дай-ка я посмотрю...
— Ты уже смотрел.
— Это когда было? Это час назад было.
— Ну на, смотри. Доволен?
— Может, он просто спит?
— Ага, просто спит!
Они еще какое-то время препирались, потом медсестра ушла, шурша стоптанными тапочками, а парень грузно опустился в кресло напротив двери в палату.
Бондарев намеренно громко подошел к нему, строго посмотрел сверху вниз:
— А вы кто?
Парень показал красную книжечку. Бондарев пожал плечами:
— Ну и какой смысл в том, что вы здесь сидите? Больной все равно не в состоянии отвечать на вопросы...
— Он же придет когда-нибудь в сознание, — сказал упрямый парень. — А я тут как тут.
— Он может прийти в себя через неделю, — предупредил Бондарев.
— Доктор, мне торопиться некуда.
— Ну-ну, — неодобрительно произнес Бондарев и вошел в палату так, как будто имел на это неоспоримое право. Впрочем, так оно и было.
3
— Видели когда-нибудь такое? — спросил его тогда Аристарх Дворников. Бондарев видел — и мертвых мужчин в салоне дорогого автомобиля, и полумертвых мужчин в больничной палате, в бинтах, под капельницей.
Поэтому никаких особых эмоций на него не нахлынуло. В бледном лице Алексея и его забинтованных руках содержатся какой-то знак, и его следовало немедленно прочитать.
Сам факт, что Алексей оказался на больничной койке, означал одну простую вещь — автор посланий, выполненных с помощью холодного оружия, был человеком целеустремленным и умел преодолевать препятствия на своем пути. Хотя, честно говоря, Алексей был отнюдь не железобетонным заграждением.
Но в безмолвном теле были запечатаны и еще какие-то послания, пока Бондареву непонятные. Если бы неизвестный автор посланий расшиб Алексею голову на пути к бондаревским бумагам или просто зарезал бы его — это было бы понятно. Совсем плохо, но понятно.
Однако Алексей был оставлен в живых. Только вот руки... Что это значит? Сигнал — руки прочь от моих дел? Оторву руки, если сунетесь в мои дела?
Бондарев прислушался — в коридоре вроде было тихо. Дверь в палату оставалась плотно закрытой. И если мент в коридоре и захотел бы сунуть свой любопытный нос, то Бондарев бы услышал скрип распотрошенного кресла с торчащими из ран кусками желтого поролона.
Бондарев склонился над Алексеем и слегка тронул его за плечо. К его изумлению, Белов сразу же открыл глаза — мутные, полные боли, но все же узнавшие напарника.
Бондарев на всякий случай прижал палец к губам. Алексей чуть дернул подбородком и прошептал, морщась от боли:
— Я все испортил... Все потерял...
— Ерунда, — сказал Бондарев. — Не бери в голову. Скажи лучше, ты его видел?
Алексей кивнул.
— Ты запомнил его?
Алексей снова кивнул.
— Он говорил с тобой? Он что-то просил передать?
— Откуда... Откуда ты знаешь? — пробормотал Белов.
— Такая уж у него манера. И что он просил передать?
— Он... — Белов задышал чаще, на лбу выступила испарина, и Бондарев испугался, что парень сейчас вырубится. — Он сказал...
— Тихо, — успокаивающе сказал Бондарев. — Тихо, тихо. Я внимательно тебя слушаю, а ты не торопись.
Белов кивнул, но продолжал дышать все так же учащенно-напряженно.
— Успокойся, соберись с мыслями, а я пока проверю одного человечка в коридоре. То ли он спит, то ли очень умело подслушивает...
Мент в коридоре спал. Во всяком случае, с трех шагов это выглядело именно так. Если подойти вплотную, то его усталая поза вызывала некоторые сомнения, а кровоподтек пониже уха становился заметнее.
Бондарев даже не стал подходить ближе. Потому что, помимо мента, в кресле перед собой боковым зрением он увидел в коридоре еще одного человека.
Этот человек ждал Бондарева.
— Хотите жвачку? — сказал он доброжелательно.
4
— Хочу, — сказал Бондарев и поймал брошенную в его сторону начатую пачку «Орбита». Человек в коридоре одобрительно усмехнулся.
Бондарев поймал себя на мысли, что все это напоминает типичный фильм ужасов, где главный герой — сбежавший из клиники психопат. Тихие больничные коридоры, еле слышный гул светильников, неподвижное тело в кресле и усмехающийся монстр в сером свитере под белым халатом. Усмешка не отменила извечного выражения усталости на этом лице, она лишь натянула до предела желтоватого оттенка кожу на черепе, сделав лицо гостиничного уборщика, или кем он там был на самом деле, еще более жутким.
— Только пойми сразу одну принципиальную вещь, — сказал он Бондареву. — Я не получаю от этого удовольствия. Я не садист. Я не какой-нибудь там псих. Просто у меня есть задача, и я должен ее выполнить. Я не получаю от этого удовольствия.
— Я тоже.
— Правда? — Какая-то шальная радость мелькнула на его лице и тут же сгинула словно в бездну, растворилась в маске напряженной усталости.
— Правда, — Бондарев вытряхнул в ладонь подушечку «Орбита» и вроде бы даже закинул ее в рот (он пока не понимал, с кем имеет дело, а потому имел основания опасаться всего, даже отравленной жевательной резинки). — Держи, — Бондарев протянул пачку, словно желая вернуть ее хозяину, но тот сухо рассмеялся и помотал головой. Сухой смех прозвучал, как трижды взведенный курок. Ха-ха-ха. Бондарев опустил руку.
— Не все так просто, — сказал человек с усталым лицом и отступил назад, компенсируя тот маленький, почти незаметный шажок вперед, который только что сделал Бондарев. — Так что не спеши, не спеши. Ты уже как-то стрелял в меня, и что?
