Поединок невидимок - Зверев Сергей Иванович (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Он снял уже три окна с толстыми решетками и с «намордниками», и каждый раз его заверяли, что оно «то самое».
– Хватит и того, что есть, – успокаивал его сосед, тоже поддавшийся на розыгрыши коллег-всезнаек, – вот увидишь, покажут в эфире все три снятых нами окна и скажут что-нибудь о режиме тотальной секретности, которой окружен арест.
– Тогда на хрена мы сюда вообще технику гнали? У меня в видеоархиве этих тюремных окон – выше крыши, – возмутился неугомонный оператор и тут же схватился за камеру, вскинул ее на плечо, приклеился глазницей к окуляру в надежде, что на этот раз его ожидание снять нечто этакое оправдается.
Дрогнула синяя железная дверь, из-за нее испуганно выглянул краснолицый прапор внутренней службы, за его спиной хохотнули сослуживцы. Кто-то подтолкнул его в плечи, и дверь тут же закрылась. Прапор рванулся было назад, но спохватился, глубоко вздохнул, поправил фуражку, прикрыл еще более раскрасневшееся лицо папкой и побежал трусцой. На бегу он стыдливо придерживал солидный живот левой рукой, чтобы не так трясся.
Объектив камеры проводил прапора до угла. Красный индикатор все еще горел, когда из-за того же угла показался скромный пучеглазый «Мерседес».
– Едет... – пронесся среди журналистов тихий восторженный шелест, и все смолкли.
В наступившей тишине было слышно только, как работают камеры да жужжит двигатель легкового автомобиля. «Мерседес» зарулил на стоянку. Еле заметный синеватый дымный шлейф за выхлопной трубой оборвался.
Выходившего из машины адвоката тут же окружили застоявшиеся без дела журналисты. Прямо под нос ему совали диктофоны, мохнатые телевизионные микрофоны заслонили над ним небо, его лицо одновременно отразилось в десятке объективов. Адвокат Логвинов самоуверенно улыбался, он даже умудрялся не моргать под фотографическими блицами. Посыпались вопросы:
– ...на чем вы собираетесь строить линию обороны?
– ...правда ли, что вы вчера встречались в Кремле с главой администрации?
– ...в каких условиях содержится подзащитный?
Адвокат Логвинов поправил седые волосы с таким видом, будто их растрепал не ветер, а шквал вопросов, и негромко кашлянул. Мгновенно все смолкли, как ученики в классе, куда заглянул строгий директор школы.
– Разрешите пройти, – уважительно произнес адвокат и двинулся к крыльцу. – Не могу говорить, с меня взяли подписку.
– Всего пару слов!
– Где его окно?!
– Обо всем потом, – хорошо поставленным голосом, членораздельно говорил на ходу адвокат. – Спасибо, что пришли. Я тронут, ведь пресса не осталась в стороне. Я передам моему подзащитному, что о нем помнят в России и за рубежом...
Логвинов грациозно и легко для своего возраста поднырнул под красно-белую заградительную ленточку. Двое мрачных милиционеров тут же опустили ее, отрезав дорогу журналистам.
В каждом хорошем адвокате спит и ежедневно просыпается талантливый актер. Паузу Логвинов умел держать, он знал, что ни одна камера не прекратит работу, пока он не скроется за стальной дверью, выкрашенной дурацкой синей краской. Не дойдя до крыльца трех шагов, он остановился, словно решал: «а стоит ли?», повернулся на скрипучих каблуках.
– Господа, я не только адвокат, но и гражданин России. Мне кажется, что своим решением бездарные помощники просто подставили нашего президента. Мой клиент – законопослушный гражданин, он остался в стране, хотя его предупреждали и пугали – уезжай. Он верит в справедливость закона. Но другие люди его уровня... они пришли из своеобразных структур, – Логвинов красноречиво покосился на тюремные стены, – из структур, где верят не в силу закона, а в закон силы. И кто знает, к чему приведет эта вера страну.
Сказав это, адвокат картинно прикрыл глаза ладонью и взбежал на крыльцо. Ему удалось даже сорвать жиденькие аплодисменты видавших виды журналюг.
Стальная дверь закрылась, обрезав утихающие хлопки. Саркастическая экранная улыбка тут же исчезла с губ Логвинова, его лицо приобрело обычное деловое выражение.
Адвокат выложил в окошко мобильный телефон:
– Беспокоить не будет, я его выключил.
– Вещества, предметы... Ничего запрещенного не проносите? – бесстрастно поинтересовался офицер тюремной охраны.
– Молодой человек, я не первый раз пересекаю порог этого заведения, – адвокат раскрыл кейс, пролистал пальцами бумаги. – А теперь насчет запрещенных веществ и предметов, о которых вы упомянули. Учтите, у меня наглухо зашиты карманы в пиджаке, брюках и даже нагрудный в рубашке. Так что никакого компромата мне по дороге подбросить не удастся. Ни патрона, ни пакетика героина.
Взгляд тюремного офицера на мгновение очеловечился, в нем даже промелькнула обида.
– Я не имел в виду именно вас, – процедил адвокат, принимая расписку. – В моей практике всякое случалось.
Просторный кабинет для бесед адвоката с подзащитным выглядел достаточно стильно, со свежим ремонтом по типу «евро». Логвинов, однако, предпочел бы оказаться в одном из старых, обветшавших, не подвергшихся модным веяниям. Пусть там и повернуться негде, и плесень покрывает потолок, но вести конфиденциальный разговор сподручнее. А тут... Логвинов обвел взглядом зашитый пластиковой рейкой потолок, утопленные в нем светильники, навесные панели стен.
«За всем этим легко спрятать студию звукозаписи и с десяток телекамер. Вот хотя бы этот погасший галогенный фонарь – чем не панорамный объектив?» – подумал он, расстегнул и положил на стол наручные часы.
Охрана ввела олигарха. Холезин выглядел свежо, бодро, сел так, словно перед ним за казенным столом расположился не адвокат в единственном числе, а собрание директоров всех филиалов его финансово-сырьевой империи «Лукос».
– Аркадий Михайлович, рад вас видеть, – Логвинов хорошо помнил, что Холезин практически никогда и ни с кем не здоровался за руку, а потому даже не расцепил пальцев.
– Я тоже. Как мои дела? – Олигарх снял очки в тонкой оправе, и от этого сразу перестал быть похожим на рассеянного интеллигента-гуманитария, колючий взгляд нехорошо царапнул душу Логвинова.
«Он слишком молод, чтобы смириться со случившимся, – подумал адвокат. – А придется. Высоко взлетел – больно падать».
– Не ваши, а наши дела, – виртуозно поправил Логвинов и поддернул манжеты. – Я просчитывал и такой – худший вариант развития событий, а потому заранее подготовил стратегию нашей обороны. Я выстрою ее на выявлении процессуальных нарушений во время ведения следствия. Вот, у меня уже кое что есть, – крышка кейса блеснула и отворилась. – Впоследствии их наберется очень много. Сами знаете, последние десятилетия наше правосудие не слишком обременяло себя соблюдением процессуальных норм. Будем подавать жалобы, процесс затянется, потом пойдут апелляции...В результате если не «оправдательный», то «за недоказанностью» гарантирую.
Адвокат умолк, так как Холезин его не слушал, а смотрел в одну точку и беззвучно шевелил губами.
– Вы хотите возразить мне? – осторожно проговорил Логвинов.
– Вы были в администрации?
– Да, встречался. Мы беседовали долго, но, к сожалению, их позиция неизменна. Мы договорились о еще одной встрече. Поэтому и не начал с этого разговор. Возможно...
– Если не удалось сразу, значит, и потом не удастся, – мрачно перебил олигарх. – Я по бизнесу знаю этот неписаный закон. Дмитрий Антонович, воспроизведите слово в слово, что вам сказали в Кремле.
– «Небольшой условный срок – в обмен на правильное поведение с его стороны. Но пока посидеть придется», – без запинки выдал цитату адвокат.
Холезин криво улыбнулся:
– Отдать им все, что у меня есть? И только потом они выпустят меня на волю!
– Почему вы говорите «все»? – искренне удивился адвокат. – Вы грамотно и вовремя подключили американских акционеров, уже на днях появится решение их окружного суда. Теперь заграничные активы никто не посмеет тронуть. Речь идет только о российской нефтедобыче, вот с ней придется расстаться.
– Отдать – значит признать поражение, – глаза Холезина сузились. – В свои годы я не собираюсь становиться пенсионером. Мой бизнес – это моя жизнь. Скажите честно – у меня есть шансы сохранить то, что принадлежит мне в России?
