Сердце льва - Вересов Дмитрий (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
«Доннерветтер! Такую мать», — не обнаруживая своих эмоций, Хорст изучил в бинокль лагерь, отметил грамотное расположение палаток, прикинул приблизительное количество людей, глотнул из фляжки и посмотрел на заместителя, плечистого седого немца, работавшего ещё в гестапо у Мюллера.
— Ганс, со мной. Остальные — в прикрытие. Сейчас же второй его зам и начальники секторов сорвали с плеч автоматические винтовки и, перемещаясь короткими перебежками, взяли лагерь под контроль. На ровную мушку.
Командовала археологическим процессом на редкость привлекательная пышногрудая блондинка в белой рубашке с отложным воротником и коротких, до середины бёдер, шортах. Лицо было как у голливудской кинодивы — породистое, с правильными чертами и крайне самоуверенное. Сразу чувствовалась, что блондинка была дамой тёртой, с яйцами. И точно, она не стала задавать вопросы вроде «ду ю спик инглиш» или «шпрехен зи дойч». Нет, прищурилась недобро, хмыкнула оценивающе и улыбнулась Хорсту с Гансом как шаловливым детям..
Что, товарищи, заблудились? А документ у есть?
Сейчас же, по мановению её руки из палатки подошли двое, лапнули синхронно кобуры, выплюнув в унисон окурки.
— Я президент филиала общества советско-арабской дружбы, — веско сказал Хорст и, вытащив мандат, паспорт, пропуск, допуск и разрешение на оружие, указал на Ганса: — А это заместитель мой…
В глубине души ему было смешно — давай, давай, блондинистая, тряси буферами. Ведь стоит только дать знак, и от тебя, и от мордоворотов твоих только мокрое место останется.
Блондинка быстро пролистала документы, собрала стопкой и вернула Хорсту.
— Ну а здесь-то, товарищ председатель, какого хрена собачьего вам надо?
Хоть и мельком, а все успела проверить: и факру обложек, и реквизиты содержания, и натуральность печатей, и совмещаемость оттисков. Документы ажур, не подкопаешься. Органолептикой не взять.
Блондинка слегка улыбнулась, на миг показав красивые, неправдоподобно белые зубы.
— Так вот, товарищ председатель с товарищем заместителем. Больше сюда ходить не надо. А то будете дружить с тамбовскими волками. Всю оставшуюся жизнь.
По её равнодушно-насмешливому тону чувствовалось — не шутит.
— Нет уж, лучше мы с арабами. — Хорст сразу подобрался, посерел лицом и исхитрился снять блондинку миниатюрным, вмонтированным в пуговицу фотоаппаратом.
На том и расстались. Блондинка, резко развернувшись, вернулась к археологии, двое из палатки — в палатку, председатель с заместителем — на огневой рубеж.
— Отбой, готовиться к построению, — коротко скомандовал Хорст, с чувством помочился на бархан и глянул на научного секретаря, все ещё разглядывающего гробницу через мощный «цейс». — А каково ваше мнение, уважаемый херр Опопельбаум?
Вот так, уважаемый и херр. А как иначе — старый член партии, проверенный ариец, близко знакомый с Евой Браун и фюрером. Работал на Анненэрбе, сотрудничал с самим Хаусхоффером, был обласкан Геббельсом и дружил семьями с доктором Менгеле. Перед таким не зазорно снять каску.
— Они уже почти отрыли вход. — Херр Опопельбаум опустил бинокль, сухо пожевал губами и вытер старческой ладонью обильный пот со лба. — Думаю, к вечеру расчистят коридор от грязи и песка. Заходить в гробницу, по всей видимости, будут завтра. Так что у нас вся ночь впереди.
Знал, что говорил, херр Опопельбаум, прямо в корень глядел.
— Ну и отлично, данке шен…
Хорст отвернулся от секретаря, скомандовал построение и первым, как и полагается полководцу, отправился в обратный путь. А в это время раздался рёв, вздрогнули, пошли волнами древние пески, и со стороны советской базы, расположенной в Дашуре, показался «Синий гриф». Та ещё птичка — средне бронированная, на восьми колёсах, с крупнокалиберным пулемётом ПКТ. И не голубая вовсе — жёлто-рыжая, закамуфлированная под цвет пустыни. Она натужно обогнула бархан и, поднимая облако клубящегося песка, направилась прямёхонько к заброшенным каменоломням.
Когда прибыли на базу, Хорст сразу же подозвал Ганса и, оторвав, отдал ему пуговицу —фотоаппарат.
— Проявить, отпечатать, негатив уничтожить хочу знать об этой дамочке все. Потом он приказал кормить людей, сам с волчьим аппетитом съел крошенку из редьки с простоквашей и сметаной, наваристый украинский борщок и рыбу, жаренную в кляре по-московски, скомандовал в расположении отбой и с наслаждением нырнул в крахмальную прохладу простыней.
Снились ему радужные пески пустыни — вечные, мерцающие, напоминающие о смерти и круговороте тени. А потом был скорый подъем, высококалокалорийный ужин, недолгие сборы. И вот снова — улочки Каира, мост через сонный Нил, древняя, уходящая в никуда дорога. Быстро допылили до берегов песчаного моря, взяли вооружение-снаряжение, пошли. Полночная пустыня шипела по-змеиному, в небе посверкивали южные, необычайно крупные звезды. «Что за черт», — Хорсту вдруг показалось, что одна превратилась в правильный синий многоугольник, один в один какой он видел, странствуя по Кольскому. В загадочную восьмиконечную звезду из призрачного видения. Обманную и непостижимую.
«Неужели снова меричка? — Он отчаянно моргнул, бешено потёр глаза, но тут же расслабился и вздохнул с облегчением. — Нет, не меричка». Понял, что видит Сириус, звезду хоть и яркую, но вполне банальную. Собачью. Ну и слава Богу, видно, обман зрения. Только радовался Хорст напрасно. Пока он любовался звёздами, его чуть не приголубила вздыбившаяся кобра, хорошо, Ганс успел сбросить её своим эбеновым стеком. Нет, в ночной пустыне нужно под ноги смотреть, а не витать в небесах, пусть и необыкновенно красивых. А то можно на них попасть…
Выдвинулись на исходную, осмотрелись, прислушались. Жизнь в лагере была локализована в двух палатках — в одной храпели на пару, густо и заливисто, из другой доносились пьяненькие в меру голоса:
— А вота мы винями! А вот мы крестями! Давай-ка, лейтенант, подставляй шнобель!
Хорст, Ганс и начальники секторов вытащили пистолеты с глушителями, бесшумно дослав патроны, по-пластунски подтянулись поближе и… ни голосов, ни храпа, ни лейтенанта со шнобелем. Только шёпот звёзд да змеиное шипение песков.
Хорст убрал дымящийся «ПБ» и махнул рукой в сторону гробницы.
— Ганс и остальные, за мной. Херр Опопельбаум, прошу вас.
Торопясь, они подошли к скале, откинули деревянный щит, закрывающий вход в гробницу, дружно посветили фонарями — каменная лестница вела в длинный коридор. Он был уже расчищен, дальний его конец перекрывала каменная кладка. Нетронутая, отмеченная глиняной печатью царских усыпальниц с оттиском шакала и девяти фигур.
Когда пробили стену, открылась тесная, не повернёшься, гробница, саркофаг, хоть и прекрасного жёлтого кварцита, но выполненный грубо, как бы наспех, без души. Ни замысловатых барельефов, ни вычурных иероглифов, ни богинь-охранительниц по углам. Халтура. Да ещё второй саркофаг, победнее, с деревянной крышкой с барельефом Исиды. Женский. Гробница эта чем-то напоминала двуспальную кровать, узкую, продавленную, с нестиранными простынями. Но это только на первый взгляд.
— Ну-с, что тут пишут? — Херр Опопельбаум подошёл к стене, кашлянув, поводил лучом, и фонарь в его руке задрожал. — О майн готт, Четырнадцатая династия! Это же картуш неизвестного науке фараона. Как его… Хидаша Первого…
— Что-то неважно шли дела в Четырнадцатой династии. — Хорст тоже поводил лучом и сделал знак своим, чтобы приступали к реквизиции. — Евреи, случаем, не в то время из Египта исходили?
— Да нет, Моисеем там ещё и не пахло. — Херр Опопельбаум всмотрелся в иероглифы, тихо засопел, и голос его сделался злым: — Майн готт, и здесь революция. Вы только посмотрите, что они пишут! Правители земель разбежались… Брат убивает брата… Сыновья поднимают руки на матерей… Районы Египта опустошены… А вот и о самом фараоне: «Говорили, что он пастух всех людей? Что в его сердце нет зла? Где он сегодня? Не заснул ли он? Не видно его могущества…»
— Ни черта не видно, — согласился Хорст, а тем временем шкрябнул лом, что-то тяжело упало на пол, и спустя секунду Ганс позвал:
