Мудрец. Сталкер. Разведчик - Успенский Михаил Глебович (читать книги .TXT) 📗
– Занозу у Марфы из лапы вынимал, – развёл руками Илларион. – Но поспели ведь!
– Поспели! А нервы-то у меня не казённые! Театральные эффекты любим, «Комеди Франсез» устраиваем? Уес?
– А, тебе не угодишь…
– Кстати, как там звери? – зачем-то спросил я.
– Патрулируют Желанное, – сказал отшельник. – Наркоманов совсем отвадили от посёлка…
– Цыгане даже пикет устроили возле мэрии, – добавил капитан.
– Господа мои, – сказал я, – а мне-то что делать? Тоже пикеты устраивать?
– Нет смысла, – вздохнул Илларион. – Хоть каждый день. Тех, кто протестует против Химэя, нынче даже в обезьянник не бросают. Возмущённый народ сам, своими руками расправляется с нигилистами. Всякие там «Молодёжь России – за Простор» и так далее. Хотя молодёжи-то как раз Биг Тьюб и не светит…
– Так существует Химэй или нет? – заорал я.
– Ну, Роман Ильич… Вы же серьёзный человек… Вы взрослый человек, в конце концов… Да вы хоть прочитали то, что вам Панин оставил?
– Ничего он мне не оставлял, – сказал я. – Обещал только…
– Как же не оставлял, – сказал отшельник. – Вот же она…
Он протянул татуированную руку и снял мой чвель. Потом сделал какое-то движение, и бирка распалась на две половинки. На срезе одной половинки что-то торчало…
– Флешка! – сообразил я.
– Вы ленивы и нелюбопытны, – сказал Илларион и снова собрал чвель. – Нажмёте вот здесь – и знакомьтесь. Презабавное чтение…
– Ничего забавного я в нынешней ситуации не вижу, – сказал я. – Каким образом эта флешка попала к сикхам?
– Да кто вам сказал, что она попала к сикхам? – спросил отшельник.
– Кто же индийским чертям такую дорогую вещь доверит? – поддакнул Денница. – Сергей Петрович за неё… О!
– А как же Марфа… Ведь она…
– Марфа у меня дама хозяйственная, – сказал Илларион. – Она её, видно, с ветки сняла… Ведь вертолёт как раз над этими местами взорвался…
Я вспомнил адвоката: «с крыши блокпоста»…
– Выходит, она почти год на ветке провисела? – сказал я. – Таких совпадений не бывает!
– Судьба-а! – хором пропели отшельник и капитан.
– Господи, – сказал я. – Не может этого быть. Да и вас не может быть, я скорее в Химэй поверю, чем в то, что вы… Вы что – за душу мою сражаетесь? Тоже нашли ценность…
– Да Роман Ильич, – сказал анахорет, – какую душу? Что вы себе вообразили? Просто в клубе накурено, как в солдатском сортире, вот вы травкой и надышались, вот у вас глюки и полезли без привычки…
Тут в кабинете погасла люстра. Музыка смолкла, а в зале раздались возмущённые вопли и женский визг.
– Что-то непорядок, – сказал отшельник. – Пойдём поглядим, хоть и не видно ничего… Стол не свороти, Денница безрогая…
Я пошёл, как запомнил, в угол и растолкал Борюшку:
– Пойдём, пойдём, кончилась гулянка…
Мы вышли в зал. Танцоры продолжали что-то орать, а сверху летели холодные острые струйки.
– Наколдовал-таки дождь кореш твой бесштанный, – сказал капитан.
Мы вдоль стенки пошли к выходу, держась друг за друга. В тамбуре горела аварийная лампа, и мокрый охранник сипло кричал:
– Какая падла противопожарную систему включила?
2
Но конечно, если верить в бога и дьявола, мир выглядит не так смешно.
Роман Ильич как раз принимал душ, когда внизу раздался звонок.
Да, на дверях, ведущих в Дом Лося, был установлен обыкновенный квартирный звонок, хотя общий стиль требовал, чтобы привинтили к толстой доске классическое кольцо дверного молотка с головой барочной химеры.
И всегда этот звонок помалкивал, потому что шум вертолёта Мерлин угадывал загодя и встречал гостей во дворе.
Он набросил халат, сбежал по лестнице и выскочил на веранду.
По двору бродили олени и люди, а в центре стоял чум.
– Здорово, Чарчикан! – заорал Мерлин. – Долго же ты ко мне собирался! Проходи, заводи своих, я сейчас на стол соберу…
– Здорово, Рома, – сказал шаман и степенно переступил порог. – А моим в доме делать нечего… Пусть не расслабляются…
– Я и баньку наладить могу… – растерянно сказал Роман Ильич.
Чарчикан был маленький, приземистый, с тёмным безволосым лицом и еле заметными глазками. Мерлин помнил его классическим художником-авангардистом – длинноволосым, с бородёнкой, вечно пьяным и во хмелю буйным. Теперь перед ним был крупный деятель, важный племенной вождь – судья, полководец и первосвященник.
– Баньку вашу – не надо, – строго сказал Чарчикан. – Вредно.
– Счастье боишься смыть? – спросил Мерлин. От шамана исходил специфический запах.
– Дурак ты, Рома, и расист, – сказал Чарчикан. – У нас своя баня, всегда с людьми… И экология у нас своя… А от ваших даров цивилизации мы и так чуть не вымерли.
– А всё-таки садись за стол, Анатолий Никифорович, – сказал Мерлин, припомнив отчество художника.
Чарчикан безошибочно выбрал кресло Панина, снял меховую одёжку с капюшоном, бросил её в угол и с достоинством уселся.
– Ну, капусты с ягодкой отведай, – настаивал Мерлин. – Сам собирал, сам квасил… Ёлки-палки, сам капусту вырастил подобно древнему военачальнику Цинциннату на покое…
– Значит, соль есть, – похвалил шаман. – Это хорошо… Соль нам надо… Аптечку надо… Кое-чего всё-таки маленько надо! Резко рвать нельзя! Это как с пьянкой!
– Тогда я бы мог с детьми позаниматься, – предложил Роман Ильич. – Или даже учебники распечатать, пока принтер не заржавел…
– Учебники тоже не надо, – сказал Чарчикан. – Поди помнишь, как помогал мне сказку про Колобка на эвенкийский переводить? «Лепёска катиса-катиса, ей насраку вольк!» – передразнил он кого-то – наверное, из своих ребятишек. – Им, в общем, и русский-то знать ни к чему. Старшего своего я и сам обучаю, а остальные перетопчутся. Вы же всё равно совсем уйдёте с Севера… Уже почти ушли… Только кто же это грузы бросает с парашютом?
– Какие грузы? – опешил Мерлин.
– Такие: тюк, а в нём пластиковые бутыли со спиртом… Бонусы халявные…
– Это не мы! – воскликнул Мерлин. – То есть не Панин…
– Так на Панина никто и не думает, – сказал шаман. – Панин – человек, а не чангит поганый… Он понимает, что нам надо отдельно жить. Потом, когда-нибудь… Если будет «потом»…
– А что – может не быть?
Шаман достал короткую трубку, набил её какой-то невероятной смесью из шитого бисером кисета и закурил.
– Похоже, на материке весь народ в Нижний Мир собрался, – сказал он наконец. – Хотя думают, что в Верхний…
– Ну, это у нас завсегда, – сказал Роман Ильич.
Глава 26
1
– Вообще-то я не буду вам объяснять корни германского нацизма, господа, – сказал я. – Вы, как уверил меня товарищ Гордей, люди образованные – по нынешним меркам. То есть знаете, что сперва была гибель динозавров, а уж потом отмена крепостного права, но никак не наоборот…
Активисты подпольной организации «Да, нет!» недовольно зашумели. Ничего, потерпите, злее будете.
Мы расположились в подвале – правда, не в том, где со мной собирались расправиться зловещие старцы. Судя по нарам и двухъярусным лежанкам вдоль стен, здесь было бомбоубежище. Народ подобрался в основном молодой, но встречались и люди моего возраста. Минетжеров не наблюдалось, да и стариков не было, их вообще в городе осталось немного…
От чужих глаз нас прикрывал танцевальный зал наверху – не дорогой клуб вроде «Софьи Власьевны», а обычная дискотека или как там она нынче называется. Словом, «грязные танцы». Кстати, это расхожее заморское выражение вовсе не означает танцев с грязными намерениями: просто молодые американцы приходили на такие танцульки сразу после работы, не переодеваясь…
Это была уже третья моя лекция о «Меморандуме Крашке» – именно так именовался документ, завещанный мне Паниным.
– Жил в довоенной Германии молодой физик и музыкант Эрвин Альгримм… – начал я.
