Кровавый план египтянина - Бабкин Борис Николаевич (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
– Да. Я готова освободить душу и предстать перед нашим великим Аллахом и занять место в раю. Я готова, – заверила она.
– Все-таки будут стрелять по школе, – процедил Горец. – Это не борьба с неверными, а убийство наших детей. – Он вздохнул. – Неужели Шамиль пойдет на это?
– Хутеева взяли в чеченскую милицию, – сообщил подошедший боевик. – Выходит, амнистия – не просто попытка выманить нас…
– Ты кому это говоришь? – ожег его взглядом Горец.
Раздался одиночный автоматный выстрел. Боевик упал. Из пробитого пулей лба текла кровь. На площадку выскочили вооруженные боевики.
– Он болтал про Хутеева, – сказал Горец, – и что амнистия…
– Надо было привязать к столбу, – зло процедил Сулейман, – и закидать камнями. Сейчас сдались уже сто семьдесят семь человек и сто сорок одного гяуры отпустили домой. Около двадцати поступили в милицию. Артур Ахмадов, тоже бывший человек Масхадова, поддерживает связь с желающими сдаться боевиками. Мы пробовали заманить его, но он не клюнул, знает наши повадки.
– Бросьте это дерьмо в ущелье, – кивнул на труп боевика подошедший Масхадов. – Пусть будет кормом шакалам и воронам.
– Слушай, Кабан, – набивая рожок патронами, сказал Зюзин, – может, воспользуемся моментом и свинтим? Что-то мне в последнее время здесь не климатит. Чеченцы косятся. Если узнают, что это мы девок трахаем, точно кастрируют, а потом и бошки поотрезают.
– Куда мы уйдем? – вяло возразил Кабанов. – Тут хоть как-то живем, а если попадем к федералам, бэтээрами пополам разорвут. С такими, как мы, они не церемонятся. К тому же Сулейман говорил, что уже скоро…
– Ты ему поверил? – насмешливо спросил Зюзин. – Кто нас отпустит? А если и дадут уйти, то вместо наживки впереди пойдем. Чеченцы знают, что живым нам даваться никак нельзя. Уж лучше пулю поймать или на мине подорваться, чем в руки солдат попасть.
– А мне все равно, – зевнул лежавший на спине Власов. – Надоело все к едрене фене. Я себя в последнее время презирать стал. Да и вас тоже. Хуже собак бездомных. Те сбиваются в стаи и живут своей жизнью. А мы… – Он опять зевнул.
– Ты это Сулейману скажи, – усмехнулся здоровяк, – или Хабибу. Они тебя быстро в чувство приведут.
– Если только кто-то что-то скажет, – услышали все спокойный голос Власова, – взорву к едрене маме. Я не про вас, – криво улыбнулся он. – Вы и так скоро сдохнете. Для нас сейчас жизнь хуже смерти. И здесь никто, и туда нельзя. Правильно мне дед говорил: самый тяжкий из грехов – предательство. Лучше убить, чем предать. Потому что вдвойне к тебе вернется… – Выдохнув, он перевернулся на другой бок.
– Ну что ж, можно переправить, – сказал невысокий мужчина с усами. – Но только одну. Передадите фотографию, сделают документы. Пояс отправим раньше. В Москве, хвала Аллаху, есть наши люди.
– Ни разу в СВ не ездил, – вздохнул Иван.
– Чай будете? – заглянув в отодвинутую дверь, улыбнулась миловидная проводница.
– Да, – кивнул Иван, – по два стакана. Слушайте, девушка, – остановил он повернувшуюся, чтобы выйти, проводницу, – а в составе вагон-ресторан есть?
– Конечно, – ответила она. – Через два вагона от нашего.
– А вы с нами не отметите возвращение в Россию? – подойдя ближе, спросил Иван. – Все-таки в женской компании веселее, чем вдвоем. И вашу напарницу пригласим. Возьмем шампанское, фрукты, посидим немного. Пожалуйста…
– Хорошо, – лукаво улыбаясь, согласилась она. – После Мичуринска. Но не более чем на полчаса.
– Зачем тебе это? – поморщился Валерий. – Будут болтать, что-то спрашивать, придется врать. А это уже порядком надоело. Если думаешь переспать с ними, бесполезно. Они не москвички, и для них время отдыха на пути в Москву свято.
– Да мне этого от них и не надо, – вздохнул Иван. – Просто давненько уж не пил в обществе русских женщин. Только поэтому и пригласил. Все-таки последняя вечеринка с женщинами.
– Расслабила тебя родина, – улыбнулся Валерий.
– Нет. Просто знаю, на что иду, так что об этом даже не думай. Я готов на подвиг! – Крылов подмигнул Валерию.
– Не забудь уточнить, как узнает мир твое имя.
– За это будь спокоен, – засмеялся Иван. – Без гарантии ни на что не пойду. А эти паспорта нам до конца жизни дали? – Он похлопал по внутреннему карману пиджака.
– Не думаю. В Москве другие дадут.
– А из тебя вышел бы отличный разведчик, – сказал Иван. – Так что наше великое государство зря…
– Не надо об этом, – резко перебил его Валерий.
– Лады, – согласился Иван.
– Ну вот и он, – кивнул на троих идущих к такси летчиков крепкий парень.
– Точно, – посмотрев на фотографию, согласился сидевший на заднем сиденье Абу. – Действительно семьянин, – улыбнулся он. – Все в нем говорит о том, что человек не думает ни о чем, кроме детей. Интернет все-таки великое достижение человечества, – засмеялся он. – Поехали! – Абу убрал фотографию Павла в карман. Сидевший за рулем Туркин тронул «ауди». – К восьми нужно быть на Павелецком, – сказал ему Абу.
– Подняли ни свет ни заря, – проворчал тот. – Хоть бы предупредили.
– Я никогда никого ни о чем не предупреждаю, – холодно улыбнулся египтянин.
– Зачем он вызвал Бурича? – недоуменно спросила вошедшая на кухню, где Гиви варил кофе, Тамара.
– Не знаю.
– А тебе зачем сейчас оружие? – осведомилась она, увидев на столе «ТТ».
Гиви, улыбаясь, посмотрел на Тамару и, взяв пистолет, направил на нее.
– Ты что? – Она отступила назад. Он рассмеялся и, сунув рукоятку в рот, откусил. Тамара пораженно смотрела на него.
– Из хлеба сделан. – Гиви бросил ей пистолет с надкушенной рукояткой.
– Вот это да! – Повертев в руках мастерски исполненную копию «ТТ», Тамара рассмеялась. – Так вот зачем ты понадобился Абу. И за какое время ты делаешь пистолет?
– За полчаса.
– Но когда ты навел его на меня, – сказала Тамара, – то взвел курок. Я видела, как твой палец взводит курок, и слышала щелчок…
– Зажигалка. – Он показал ей левую руку и щелкнул зажигалкой. – Разумеется, без газа. А пальцем просто провел вниз мимо курка. А то можно его сломать. Я с детства лепкой занимался, – вздохнул Гиви. – Чего только не лепил! Когда с уголовщиной связался, стал пробовать лепить пистолеты. Парни с этими хлебными макетами ограбили три магазина в Бакуриани, Боржоми и Харагаули. Когда взяли, им так и припаяли вооруженное ограбление. В восемьдесят седьмом, когда в Тбилиси бунт был, я вылепил два пистолета из пайки. И надзиратели приняли их за настоящие. Поэтому мы и прорвались тогда…
– Теперь понятно, – повторила, разглядывая хлебный пистолет, Тамара, – зачем ты понадобился Абу. Ведь в самолете ты сможешь вылепить хотя бы один?
– Конечно. Заранее сделать заготовку, ее в булке так и оставить, и через полчаса пистолет готов.
– А ствол? – Она посмотрела в дуло. – Корпус шариковой ручки. Ловко! – засмеялась Тамара. – Я часто видела оружие, но и то подумала, что настоящий. Вот это да!
– Все, – посмотрел на часы Абу, – можешь ехать. Это тебе за поездку. – Он сунул Туркину в карман сто долларов.
Семен, кивнув, пошел к машине.
Проводив его взглядом, Абу снова посмотрел на часы.
– Спасибо за компанию, – кладя простыни на полку в купе проводников, улыбнулся Иван.
– Вам спасибо, – ответила проводница. – Назад поедете, обязательно снова отметим. На этот раз встречу. До свидания, – с улыбкой попрощалась она.
Валерий, пропуская выходящих пассажиров, остановился и смотрел в сторону вокзала.
– Что-то не вижу знакомых лиц, – подошел к нему Иван.
– Я думал, Шарафутдин встретит, – отозвался Валерий. – Но похоже, что нет. Ага, – кивнул он, – трудно узнать, типичный русский интеллигент, но тем не менее – господин египтянин.
