Девушка с прошлым - Репина Алла (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Встреться они этим утром лицом к лицу, лишковский гость и внимания бы не обратил на сухопарого азиата, только вчера прилетевшего в Питер поздним рейсом из Алма-Аты. Приятно удивиться гостю из Казахстана в этом городе мог только один человек, но прибывший еще не был уверен в том, нужна ли ему эта теплая встреча.
…Еще немного, и по его вине взлетит на воздух не только весь этот засекреченный объект, но и сам городок. Последствия диверсии, с холодным и липким ужасом осознал Ким, будут похлеще чернобыльских. Он застонал сквозь сжатые зубы – прохлопали террористов! Целая группа диверсантов уже чешет к объекту, а он, капитан военной контрразведки мощнейшей спецслужбы, сидит в ловушке с оставшимися двенадцатью пистолетными патронами – против трех вышколенных спецов с совсем иным арсеналом…
Автоматная очередь выбила искры из бетонки. Прыгнуть с линии огня в сторону леска, попытаться поближе подобраться к одному из этих мощных парней? Не успеть… Что-то с чавкающим звуком въехало ему под ребра, стало нечем дышать.
С трех сторон на него навалились тени. Вспышка света озарила черные контуры обтянутых шлем-масками голов. Под одной из масок был тот, кого он давно искал. Ким, собрав последние силы, попытался рвануться к нему. Собственное тело не пускало. Вжатое в весеннюю грязь штык-лопатой, оно мешало сделать главное. Ким передернул затвор, плавно нажал на курок. Пули ушли в пустоту, сквозь тени. Троица сдернула шлемы и загоготала. Тот, кого он искал, склонился над ним и что-то сказал, обернувшись к другим. Ким ничего не слышал – его уже окружила ватная тишина. Слух вернулся через доли секунды. За спинами светловолосой троицы раздался страшный грохот, хлопок, опять грохот. Диверсанты рухнули на землю рядом с ним. Радужные круги поплыли перед глазами, стало жарко, но руки не могли ни расстегнуть гимнастерку, ни стряхнуть с себя месиво из обломков и чужих тел…
Ласковое прикосновение холодных пальцев к его щеке вывело Кима из забытья.
– Пассажир, вам плохо? – участливо склонилась над ним стюардесса. – Где ваши лекарства? В багаже?
Ким кивком головы молча показал на полку над головой. Девушка протянула над ним руки, красный шелк ее форменной косынки накрыл его лицо. Он тяжело вздрогнул, сообразив, что вовсе ни к чему демонстрировать всем, налево и направо, его весьма специфические лекарства.
– Не надо… – он стряхнул вновь подступившую дурноту. – Уже хорошо. Просто сон приснился.
– Бывает, – улыбнулась стюардесса. – И помоложе вас плохо переносят взлеты и посадки. Ничего – осталось каких-то двадцать минут. Пристегивайтесь.
Ким покосился на нее, оставшись недовольным той бесцеремонностью, с которой юная девица указала ему на его возраст. Тридцать лет…
Всего-то! А нервы и в самом деле придется лечить. После той контузии в Таджикистане, с которой он счастливо выбрался из переделки, уложившей весть наряд пограничников, после полугода отлежки в госпитале Ким оказался в родной Алма-Ате уже гражданским человеком. “Годен к нестроевой службе в военное время” – этот окончательный диагноз перечеркивал всю дальнейшую карьеру особиста. Ким пытался спорить с врачами, но безуспешно. Лечивший его интеллигентный старичок-майор, за которым он по пятам ходил, умоляя замолвить словечко на военно-врачебной комиссии, не сдержался в конце концов: “Да тебя, Ким, на всю оставшуюся жизнь под надзор сажать надо, а не то что оружие тебе в руки давать!” На комиссии ему посоветовали найти работу в спокойной организации и без обиняков заявили, чтобы он не искал успокоения в алкоголе или наркотиках, дабы не съехать окончательно с катушек и не сесть на всю жизнь на ломающие волю нейролептики. Из вынесенного предупреждения Ким понял немногое.
Догадываться, что с ним не все ладно, начал позднее, когда уже поступил на работу, сосватанную ему все теми же контрразведчиками. Как-то ему позвонил один из бывших сослуживцев и назначил встречу: мол, так и так, надо бы возглавить службу безопасности одного заводика. Ким охотно согласился, расценив это как шанс на возвращение в органы. Однако прошло уже два года, а в органах о нем никто и не спохватился – ни просьб, ни вопросов… И он лишь старательно следовал тому, о чем сказал ему тогда этот бывший сослуживец: “Обустраивайся, капитан, работай – и наблюдай. Надо будет, выйдем на тебя сами. Так что без инициатив!"
Зарплата и командировочные на заводе были такими, о которых на службе Ким даже и мечтать не мог. Киму нравилось то, что на заводе он был единоличным начальником и никто даже не пытался указывать ему, как надо действовать в той или иной ситуации. Более того, когда по подсказке, подброшенной еще направлявшим его сюда коллегой, он попросил предоставить ему возможность постажироваться на курсах охранников в финском институте безопасности, все нужные документы и средства были выданы без промедления. Ким догадывался, что кто-то незримый все-таки его опекает. Но он был уверен в том, что и без этой опеки он представляет собой некую весьма немалую ценность. После того как ему удалось обезвредить киллера, засланного к директору завода, уважение и доверие начальства, подкрепленные соответствующей зарплатой, ощутимо выросли. Директор не перечил ни одной из его рекомендаций.
В общем, на новом месте, где у Кима никто и не спрашивал про его контузию, он чувствовал себя уверенно и уже почти перестал вспоминать о несостоявшейся чекистской карьере. Все было бы хорошо, если б только не эти ночные кошмары, один из которых и заставил его зайтись в крике – на весь салон.
Кошмары повторялись с необъяснимой очередностью. Если в одну ночь его преследовали, догоняли и бросали умирать, распластанного на каменистой земле, то в следующую к нему приходили те ребята с таджикской заставы. Они молча сидели вокруг его кровати и смотрели на него с отрешенным безразличием – так смотрят на похоронах на покойника, осчастливившего всех своим уходом из жизни. Он и хотел бы сказать им, что жив, уцелел, но ощущение собственной вины заставляло его лежать, не шелохнувшись, и гибель, которая только и могла бы спасти от позора, подступала близко-близко.
Бывший капитан пытался понять, догадываются ли его близкие – мать и сестры – о том, что происходит с ним по ночам. Он ни о чем им не рассказывал, однако в тех коротких фразах, которыми они встречали его пробуждение, ему слышались четко различимые намеки. Перехватывая бросаемые на него украдкой враждебные взгляды, он понимал, что не к нему одному приходят ночью эти ребята…
Ким взглянул в иллюминатор на раскинувшееся внизу море огней. Самолет уже подлетал к Петербургу, в котором начальнику службы безопасности одного алма-атинского завода предстояло исполнить более чем деликатное поручение своего хозяина.
Некоторое время тому назад тот вызвал его к себе для беседы “между двух”.
– Ты помнишь Керимбаева, того, что был с нами на Медео, когда мы принимали гостей из Петербурга?
– Да, там еще неудачно вышло – когда про сына заговорили…
– Керимбаев – мой старый друг. Сына его я на руках носил. Сам не могу успокоиться: не верю в то, что на него наговорили. Не мог этот мальчишка расстрелять весь караул!
Хозяин помолчал.
– Отправишься в тот гарнизон. Сам. У тебя – старые связи. Узнаешь, в чем там было дело – вернешься, тогда и примем решение. Оставлять все так, как есть, нельзя. Кто-то должен быть за это наказан!
Вот почему Киму и пришлось отправиться в Дивномайск, в котором так не посчастливилось сынку товарища, а теперь господина Керимбаева. Ким догадывался, что докопаться до истины будет непросто: армейские юристы – мастера по части камуфляжа. В одном повезло: войсковую часть, в которой служил Керимбаев-младший, нынче обслуживал один бывший коллега бывшего капитана, и не просто коллега, а даже знакомый ему человек, с которым в свое время были не такие уж плохие отношения. В принципе, этот особист ничем ему обязан не был, однако, к приятному удивлению Кима, охотно вызвался помочь. И кореец в который раз подумал о некой осеняющей его руке…
