Рекламный трюк - Антонов Антон Станиславович (читаем книги бесплатно .txt) 📗
— Можно. Раненых заберите с собой. А то у нас нет возможности оказывать им медицинскую помощь.
71
Коля Демин, которого хирурги десять дней назад фактически смастерили заново, собрав наподобие детского конструктора, уже почти неделю был в сознании и мог разговаривать, думать, читать и даже целоваться с Оксаной Светловой, хотя последнее было несколько затруднительно, поскольку Коля висел на растяжках, забинтованный с ног до головы, и болело у него все, что только может болеть.
Его палата находилась на первом этаже, а окна по случаю жары были открыты. Правда, они выходили на внутренний двор, но друзей-рокеров это не остановило. Они на полной скорости промчались по эстакаде, предназначенной для машин «скорой помощи», и оказались в этом самом внутреннем дворе так быстро, что никто не успел ничего возразить. Конечно, низший и средний медперсонал в большом количестве и с громкими криками побежал за ними, но это была бесполезная трата сил. Рокеры затормозили у нужного окна и ввалились в него всей толпой.
— Колян! Бандиты твою Оксанку взяли. Заложницей, — загалдели они. — Там полный шухер, что творится. Захватили аэропорт, угрожают взорвать там все к едреням. Женьку взяли менты. Седов, вроде, в аэропорту, но до него не добраться — там все оцеплено, Менты — козлы, они же там всех перегробят. Мы не знаем, что делать.
А Коля, надо сказать, выкарабкиваясь с того света, выработал в себе философское отношение к жизни. Поэтому тяжелое известие не повергло его в панику и тоску.
Сам факт, что рокеры примчались к нему советоваться, говорил о многом. Среди рыцарей шлема и мотоцикла Коля Демин никогда не ходил в лидерах — но после аварии он стал для них чем-то вроде святого мученика, авторитет которого бесспорен и безусловен, ибо подкреплен самим фактом мученичества.
Полностью осознавая груз ответственности, свалившийся на него, и в то же время оставаясь по жизни все тем же бесшабашным рокером, Коля выслушал подробности, после чего спокойно заговорил, обращаясь почему-то исключительно к старому другу своему Мише Калинкину, который вдруг объявился, хотя до этого вместе с Лехой Петровым обретался неизвестно где.
— Мишка, представь себе, что ты бандит и хочешь смыться. Будешь ты при этом держать в руке гранату с выдернутой чекой? По-моему, таким способом можно смыться только на небо.
— Но ведь они же психи.
— Не играет значения, — ответил Коля, не обращая внимания на тонкости грамматики и стилистики, — Они же красные партизаны. Ментура боится, как бы не рвануло, иначе Яну придется с асфальта соскребать, и ментам за это будет убойная плюха. Так что никакой гранаты им не надо — достаточно сказать, будто бы она есть.
— И что с того?
— Вам надо наехать на них с нескольких сторон. Чтоб у них глаза в разные стороны расползлись. Знаешь, что они тогда будут делать? Они начнут в вас палить. А из машины стрелять во все стороны неудобно — так что они вылезут. И тут их можно будет срубить.
— Они же девчонок поубивают! — воскликнул Миша. Про то, что бандиты могут поубивать заодно и самих рокеров, он упоминать не стал, как бы признав это несущественной деталью.
— А ничего подобного, — ответил Коля. — После этого они трупы, и ничто их не спасет. Так что девчонки нужны им живые. Главное — вы постарайтесь их не поубивать.
— Женька это дело не одобрит.
— Плевать на Женьку. Разве у нас своих голов нет? Работайте сами — мне ли вас учить. Девчонкам до сих пор везло — и теперь повезет. А если мы начнем — там такая карусель закружится, что эти козлы никуда не уйдут. У них патронов не хватит, чтоб от нас отбиться.
— Тебе хорошо говорить — ты тут валяться будешь…
— Ты зря думаешь, что мне хорошо. Лучше гонять на цикле под пулями, чем валяться на койке с переломанными костями.
На протяжении всего этого разговора в палату через дверь и через окна пытались прорваться медицинские работники, но рокеры решительно пресекали эти попытки. Но к медикам подошло подкрепление, и натиск их становился неудержимым.
— Все, сваливайте в темпе, — прервал разговор Коля. — А то сейчас менты припрутся.
А потом он произнес фразу, которая показалась визитерам весьма странной и не вполне логичной, но они все же поверили этим словам, как верят фанатики слову своего пророка:
— Оксанку не могут убить, потому что она — моя девчонка. А значит, все получится.
Получив такое напутствие, рокеры попрыгали в окно, оседлали свои мотоциклы и умчались. Медики не сумели их остановить, а милиции в этот час было не до каких-то мелких инцидентов.
72
Месть завершилась.
Винтовка с оптическим прицелом выстрелила издалека, почти неслышно для жертвы и охраны, однако этот выстрел оказался смертельным. Пуля ударила Ростислава Темного в грудь, и он жил еще некоторое время, но его так и не успели довезти до больницы.
А на месте, где все это произошло, сразу началось бурное движение. Люди и машины тотчас же сорвались с места и помчались в том направлении, откуда раздался выстрел.
В этом направлении разворачивалась панорама длинной и прямой, как стрела, улицы. Пуля прилетела спереди-сверху — то есть стрелять могли с крыши или с балкона. С крыши вероятнее, но как знать — с этих сумасшедших киллеров станется захватить чью-нибудь квартиру, укокошить хозяев и палить из окон в свое удовольствие.
И пока все гадали, откуда же именно велась стрельба, Селезнев, появившийся на месте происшествия всего за несколько минут до выстрела, чисто интуитивно угадал. Просто все многоэтажки вокруг были без чердака, а одна — с чердаком или чем-то вроде него. Обыкновенный громадный жилой дом в стиле, типичном для брежневской эпохи. А под крышей — пояс маленьких окошечек.
Тотчас же Селезнев отдал команду оцепить подозрительный дом. На всю улицу народу все равно не хватит, а тут есть шанс. Если догадка неверна — что ж, значит упустили и на этот раз. Правда, очень может статься, что другого шанса уже не будет.
В этот момент где-то в стороне застрочил автомат и захлопал пистолет. Но Селезнев не поддался на отвлекающий маневр. Уж очень не хотелось ему искать другую работу, и от невиданного напряжения сил его интуиция обострилась, как никогда.
По два человека стремительно ворвались в каждый подъезд подозрительного дома. Еще несколько остались стеречь фасады и торцы здания.
А вокруг творилось черт знает что. В одной стороне стреляли, в другой взрывались гранаты, где-то столбом подымался черный дым и кричали: «Пожар»! Всех, кто был во дворах и на улицах по соседству, охватила паника.
Но долго это продолжаться не могло. Уже завыли неподалеку сирены, загудели пожарные машины, и отвлекающим группам пора было сматываться.
Кого-то из мстителей уже взяли — не перевелись еще герои в земле русской. Какой-то милиционер, причем в немалом звании, выскочил из своей квартиры без оружия и голыми руками сграбастал одного метателя гранат — гранаты у него к тому времени кончились, а пистолет он достать не успел.
Сотрудник «Львиного сердца», посланный в одиночку разбираться с автоматчиком, снял его с трех выстрелов из пистолета — сразу насмерть.
Кого-то еще повязали простые граждане, когда тот убегал, расстреляв все патроны.
Несколько мстителей сумели уйти. А в доме с чердачными окнами тем временем разворачивались главные события.
Стрельба началась в четвертом подъезде, на верхнем, девятом этаже.
Чердак оказался сплошной, то есть по нему можно было пройти к любому подъезду. Оперативники «Львиного сердца» ринулись к месту, где раздавалась стрельба, но попали под веер автоматных пуль. Однако наступающих было много, и они подавили очаг сопротивления шквальным огнем, после чего сверху высыпали на лестницу.
Там, между девятым и восьмым этажами, на ступеньках и площадках обнаружились четыре неподвижных тела. Двое были из «Львиного сердца» — несомненно, мертвые. Третий — тоже труп: изрешеченный пулями брат Оли Благовидовой. А четвертый, вроде, был жив и истекал кровью.
