Лучший полицейский детектив – 2 (СИ) - Холод Инна (читаем книги txt, fb2) 📗

— За кейсом так никто и не пришёл?

— Никто не проявил интереса даже после того, как Саманта покинула зал, оставив кейс под столом.

— Удивительно. Нет, не то, что похитители не пришли за миллионом. Но то, что бесхозному чемоданчику на вокзале никто не попытался приделать ноги — это чудо.

Шауэрс продолжила рассказ:

— На уголке первой записки мы нашли неполный отпечаток пальца. На второй записке, присланной на следующий день, отпечатков не было.

Вторая записка также была написана от руки, но уже прописью. Там не было упоминания о выкупе — только угроза:

«Твой сын умрёт, если ты продолжишь играть с нами».

Кросс заметил:

— Очевидно, вторую записку писал другой человек. Отличается не только почерк, но и бумага. На первой остался частичный отпечаток, вторая — чистая. К тому, же, во второй допущена ошибка: Мэттью Дулл назван сыном губернатора, а не пасынком. В первой же всё было верно.

— Да, отличия заметны невооружённым глазом, — ответила Шауэрс. — Но не забывай, в похищении участвуют как минимум четыре человека. Один из них мог написать первую записку, другой — вторую. Просто, чтобы нас запутать. Ошибка тоже могла быть допущена намеренно.

Кроса такое объяснение не устроило, но он решил пока не заострять на этом внимание.

— Расскажи мне про сенатора Уиндслоу. У него много врагов?

— Больше, чем можно себе представить. Вероятно, это чемпион по количеству ненавистников среди губернаторов. Он груб, он во власти так давно, что уже считает себя небожителем. Он жесток, и бывает страшно зол, если не получает желаемого. Но обычно он получает всё, чего хочет. Другие политики его боятся.

— О каждом из тех политиков, что я знаю, можно сказать то же.

— Уиндслоу — особый случай. Но губернатора не выносит половина представителей его собственной партии. За пределами Конгресса наибольшую ненависть к нему испытывают, пожалуй, борцы за сохранение окружающей среды. За Уиндслоу стоят крупнейшие нефтяные компании. Он не верит в глобальное потепление, считает, нефтяникам надо разрешить бурить там, где они хотят, и однажды выступил против законопроекта, устанавливающего штрафы за свалку мусора в национальных парках.

— Я что-то с трудом представляю себе вооруженных защитников природы, похищающих сенаторского пасынка.

— Ты просил назвать врагов Уиндслоу. Я думала, тебе нужен полный список.

— О’кей, кто там следующий?

— Как председатель комитета по разведке, Уиндслоу имеет большое влияние. Он всегда поддерживал Израиль, из-за чего попал во враги к ближневосточным экстремистам.

— Следующие в списке — ваши люди, из спецслужб. Это сегодня у губернатора в кабинете Демина с Уиндслоу вели себя как старые приятели, но поговаривают, у них был конфликт по поводу какой-то тайной операции. И конфликт довольно бурный.

— Что за операция?

— Не знаю. Не мой уровень компетенции. Возможно, тебе удастся что-нибудь выяснить.

— Ты всерьёз полагаешь, что за похищением может стоять Демин?

— Пока я не сбрасываю со счетов ни одну версию. Я думаю, вы там, в бюро, способны на всё. Возможно, даже твоё появление здесь — всего лишь уловка.

Шауэрс допила свой кофе и аккуратно поставила чашку на блюдце. Хотя зачитанный ею список врагов был уже достаточно объёмен, Кросс подозревал, что о чём-то она умолчала. Большой опыт общения подсказывал, что самое важное люди обычно приберегают напоследок.

— Около года назад, — сказала Шауэрс, помолчав, — в Бюро стала поступать информация, что Уиндслоу берёт. Взятки. Очень крупные. Первая жалоба пришла от одного человека, участвовавшего в тендере на получение выгодного военного контракта. Человек из команды губернатора потребовал откат, он отказался — и контракт достался другой компании. Этот человек пожаловался в Бюро, но всё, что у нас было — его показания.

— И ты начала копать глубже.

Шауэрс кивнула.

— Я обнаружила, что Уиндслоу вносил поправки в законодательство, позволяющие нефтяным корпорациям получать миллионы долларов от зарубежных операций, не платя налоги в казну.

— Но в этом нет ничего противозаконного, — заметил Кросс. — Губернаторы постоянно помогают своим друзьям с налоговой службой.

— Так-то оно так, но я выяснила, что Уиндслоу берёт плату, размер которой зависит от того, какую сумму он помог вывести из-под налогообложения. Другими словами, я нашла нескольких человек, готовых дать показания об откатах. Но это, опять же, были только слова. Уиндслоу умён, и старается не оставлять следов. И тут мне в руки попал «дымящийся пистолет». Я обнаружила электронный платёж, который определённо был взяткой от кого-то из-за рубежа.

— От кого? От правительства, корпорации, или от частного лица?

— Я не уверена. Взятку трудно доказать. Тот, кто даёт, не признаётся. Тот, кто берёт, не признаётся. Обычно дело можно завести, только обнаружив денежный след.

Кросс не прерывал агента. Он хотел дать ей выговориться, хотя и так прекрасно знал, как давать и брать взятки, и как их скрывать. Он помогал Демину переправлять миллионы долларов в Ирак и Пакистан. Агентство раздавало стодолларовые банкноты как конфеты на Хэллоуин. Не ставя при этом в известность ни Конгресс, ни рядовых налогоплательщиков.

Шауэрс продолжала:

— У меня получилось отследить перевод шести миллионов долларов с банковского счёта в Лондоне на Каймановы острова. Там деньги обналичили и доставили в Вашингтон. Я почти не сомневаюсь, что в конце концов они осели в кармане губернавтора Уиндслоу.

— Почти не сомневаешься или уверена?

Кросс увидел боль во взгляде собеседницы. Его вопрос задел её за живое.

— Я уверена, что накопала достаточно косвенных улик для открытия дела, — ответила она. — Но директор Бюро спрятал результаты моего расследования под сукно. Без объяснения причин. Это было три недели назад.

Шауэрс взглянула на часы. Было уже одиннадцать, и ресторан закрывался. Она собрала со стола записки, сказав:

— На сегодня мы закончили. Теперь ты в курсе всех обстоятельств похищения. Завтра утром ровно в восемь я за тобой заеду. Оперативный штаб по расследованию дела расположен в штаб-квартире бюро. Если у тебя есть ещё какие-то вопросы — задашь их моим боссам.

Глава 5

Около трёх часов утра Сторм отправился в постель, но заснуть не получалось. Дело было не в похищении. Причин было две, и обе связаны с возвращением в город. Клара Страйк и Танжер.

Женский голос в телефонной трубке произнёс:

— С вами хочет поговорить губернатор Уиндслоу.

Кросс взглянул на часы рядом с огромной кроватью. Несколько минут седьмого. В голове стучали молотобойцы. Следующий голос, который услышал Алекс, принадлежал самому Уиндслоу:

— Эти ублюдки прислали ещё одну записку. Она у меня дома.

— К записке больше ничего не прилагалось?

— Ни зубов, ни частей тела, если ты об этом. Но они увеличили требуемую сумму.

— И сколько они теперь хотят?

— Шесть миллионов долларов! Я у себя в Грейт-Фоллс. Будь здесь как можно скорей.

Кросс записал адрес, после чего спросил:

— Вы уже сообщили агенту Шауэрс?

Повисла тишина. Наконец, Уиндслоу ответил:

— Я не желаю ставить в известность ни её, ни кого-либо ещё в бюро. Всё объясню при встрече. Ничего не сообщай ей, это приказ.

Приказ? Придётся кое-что объяснить губернатору. Приказывать Кроссу может только Демин. Не политики.

Кросс спустился и попросил подогнать с парковки автомобиль. Взятый на прокат «Ауди Q7» — не та машина, на которой шпионы разъезжают в кино, но чтобы стать незаметным.

Подъезд к дому губернатора преграждали украшенные монограммой ворота. Кросс нажал на кнопку интеркома, подождал, пока ворота откроются, и продолжил путь по дорожке, огибавшей ухоженный газон. Оставив машину, подошёл к парадному входу. Дверь открыла пожилая негритянка. Она проводила гостя в гран-фойе с полом из итальянского мрамора и «версальскими» люстрами из хрусталя и оксидированной бронзы. Наверх из фойе вела двойная лестница, По сторонам от нее, как раз над первыми ступенями, висели два портрета — сенатора Уиндслоу и его супруги. Было похоже, что каждый из них пользуется только своей стороной лестничного пролёта.