Адвокат - Константинов Андрей Дмитриевич (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Что мне надо, я сам объясню. Скажи — Адвокат пришел, разговор серьезный есть.
Гусь сначала с преувеличенно серьезным видом кивнул, а потом снова ухмыльнулся:
— Я гляжу, Адвокатов у нас развелось немерено. Как бы не перепутать! А то — под одной кликухой ходите, с одной бабой спите.
— Что?! — оторопел Сергей, — Что ты сказал, придурок?!
Гусь ощерился, и глаза у него стали дикими.
— Я-то, может, и придурок, но не мусор, и через кровь родную не перешагивал…
Словно красная лампочка взорвалась в мозгу у Сергея, и он молча бросился на Гуся, забыв одну из основных заповедей любого вида боевых единоборств: своим гневом ты помогаешь противнику. Гусь встретил Челищева прямым ударом в челюсть, и Сергей долго еще потом удивлялся, что удар не отправил его в нокаут, а лишь сбил с ног.
— Ну что, мусорок, понравилось? На этот раз об осторожности забыл Гусь, он слишком близко подошел к лежавшему на спине Челищеву. Сергей мгновенно провел классический прием — подцепив стопой левой ноги пятку противника, ударил правой ногой в опорное колено. Гусь упал. Вскочили они одновременно, и Сергей сразу почувствовал, как от пропущенного страшного удара у него кружится голова и его подташнивает. Нокдаун добавился к изнурительной бессонной ночи и выпитому накануне.
Гусь же, наоборот, казался просто сгустком энергии. Зашипев, он выбросил вперед руку, и перед самыми глазами Челищева сверкнуло лезвие ножа. Сергей отпрянул в коридор, ведущий на кухню, Гусь шагнул за ним. Его рука с ножом, казалось, жила самостоятельной жизнью, холодно мерцавшее лезвие описывало минные восьмерки и заставляло Сергея непрерывно пятиться. Гусь держал нож уверенно, не сжимая ручку слишком сильно, чтобы не лишать подвижности кисть, а в его сощуренных глазах скалилась смерть. Сергей почувствовал, как страх начинает сковывать его движения, и со всей силы сжал зубы, пытаясь сконцентрироваться. По тому, как стали исчезать вдруг посторонние звуки, он понял, что это ему удалось. Теперь Челищев слышал лишь шипение Гуся и легкое посвистывание резавшего воздух лезвия. Гусь гнал Сергея по коридору, развернувшись к нему правым боком и чуть откинув назад левую руку. Челищеву была знакома эта стойка — североитальянская ножевая школа: противника нужно догнать до стены, откуда ему уже некуда пятиться дальше, и сквозь кружево обманных финтов ударить под ребра снизу — справа или слева — в зависимости от того, в какой руке будет нож на момент финального удара. К счастью, дверь в кухню была открыта. Сергей не заметил, как оказался между двумя большими кухонными плитами. Дальше отступать было некуда, за спиной у него были стол для разделки мяса и стена. Боковым зрением Челищев заметил на этом столе огромный тесак и рванулся к нему. Гусь уловил это движение и прыгнул, но опоздал… А может, наоборот, слишком поторопился… Фактически, он сам налетел на тесак, который Сергей в падении успел выбросить вперед. Тесак глубоко вошел Гусю в грудь, с противным звуком разрезаемых ребер… Когда все кончилось, Челищев снова обрел способность слышать. Непрерывно кричала толстая повариха. Бледный Степаныч выглядывал из коридора. За его спиной причитали две официантки. Крови из Гуся вытекло много — как из неграмотно забитого кабана. Челищева затошнило, он сглотнул, подавляя дурноту, вытер рукой пот со лба и хрипло бросил Степанычу:
— Живо все двери в кабак закрыть! Всех, кто здесь есть, — к вам в кабинет, по очереди! И Виктору Палычу звони. Да тихо вы! — Последняя фраза предназначалась впавшим в истерику женщинам. Покачиваясь, как после тяжелой работы, Сергей пошел было в кабинет, но на полдороге понял, что не удержится, и бросился в туалет, где его тяжело вырвало. Догадливый Степаныч притащил в трясущихся руках стакан водки, Сергей выпил и почувствовал себя немного легче.
Сосредоточившись, он изменил намерение и рассадил весь обслуживающий персонал кабачка по одному человеку за столик в большом зале и заставил писать объяснительные — кто что видел, кто что слышал. Объяснительных он получил одиннадцать штук. Шестеро вообще ничего не видели и не слышали, двое официантов в зале заметили начало ссоры, но не слышали слов, с которых она начиналась. Только повар, повариха и кухонный мужик в кухне наблюдали во всех подробностях финал драки. Сергей расхаживал между столами, собирал объяснительные и пытался сообразить, что же делать дальше. Несмотря на выпитую водку, его начало колотить.
Антибиотик приехал вскоре, долго смотрел в кухне на остывающее тело Гуся, потом первый раз в присутствии Сергея громко выматерился. Не глядя на Челищева, Виктор Палыч пошел в кабинет. Челищев зашел за ним, не зная, куда деть руки, которые словно сами по себе складывали и сворачивали в трубку листки объяснительных.
— Ну? — бросил Антибиотик, усевшись за стол.
Сергей молча положил перед Антибиотиком листки объяснительных. Виктор Палыч искоса глянул на Челищева, но объяснительные прочитал все до единой. Потом аккуратно собрал бумаги и, сложив, убрал во внутренний карман пальто.
— Ладно, по всему видать Гусенок сам нарвался, первым за перо схватился! Ты мне лучше, Сережа, ответь по совести — из-за чего заводка-то пошла? Что на этот раз не поделили?
Сергей пожал плечами.
— Я спросил, у себя ли вы… А он начал спрашивать — что да зачем… Я ему — не твое дело, скажи только, что Адвокат пришел. А он мне — что-то адвокатов развелось, как кур нерезаных… ну и понеслось!
— И все? Больше он тебе ничего не говорил? — Сергей чуть ли не физически почувствовал, как сверлят его глаза Антибиотика.
Этот взгляд он выдержал и снова пожал плечами:
— Все вроде…
Виктор Палыч надолго замолчал, развалившись в кресле, и выстукивал пальцами по столу какой-то сложный ритм.
— Все одно на другое как-то валится… Олега закрыли. Гусь… Винт пропал куда-то. Ты в совпадения веришь?
— Нет, — ответил Сергей, внутренне вздрогнув от услышанной клички «Винт». Где-то он ее слышал совсем недавно, при каких-то странных обстоятельствах.
— Это в тебе прошлое твое говорит, молодой ты еще, Сережа, — Виктор Палыч неожиданно подобрел и заулыбался: — Доживешь до моих лет, поймешь, что совпадений и случайностей в жизни может быть даже больше, чем закономерностей… Антибиотик снова забарабанил пальцами по столу.
— Так. Давай теперь думать, что с Гусенком делать, царствие ему небесное. Хотя, что тут думать, грузить его надо в багажник и на кладбище к Вальтеру везти… Хорошо, что сообразил кабак сразу закрыть. Я тут с людьми поговорю, чтобы хавальники на замке держали… А ты, Сережа, шустрый парень. Гуся завалил — это, я тебе скажу, не каждый смог бы… Ты с характером-то своим полегче, у нас в коллективе люди сложные… Я тебя не пугаю, ты мне симпатичен, верю — будущее у тебя большое… Если голову раньше времени не сломаешь…
Виктор Палыч порассуждал еще немного на общие темы — мол, друг дружку беречь надо, а не «мочить», и сделал короткий звонок некоему Коле:
— Коля? Здравствуй, дорогой, как поживаешь?… Спасибо, твоими молитвами… Непременно… У меня к тебе дело небольшое. Сейчас к тебе паренек подъедет, ты его мог видеть намедни в «Венеции» — Сережа, адвокат, чернявенький такой… Да, да… Он тебе посылочку привезет, постарайся ее отправить побыстрее, а то там продукты скоропортящиеся… Лады. Да он прямо сейчас и поедет, запакуем только! Да, да, дай, как говорится, Бог… Антибиотик устало положил трубку и повернулся к Сергею:
— Давай, Сережа, не мешкая — грузите со Степанычем Гуся к тебе в багажник и езжай на Смоленское кладбище. Найдешь там Николая Трофимовича — его там все знают, здоровый такой, с бородкой, он всеми похоронами заведует. Проводишь, стало быть, Гусенка в последний путь… Сам понимаешь, напачкал — подотри! А я тут с людьми побалакаю, — и Виктор Палыч похлопал себя по карману, где покоились объяснительные работников кабачка.
Руководитель профсоюза кладбищенских тружеников Николай Трофимович Богомолов в узком кругу был известен под кличкой Вальтер. Это погоняло он заработал на втором сроке, который получил за то, что таскал с собой повсюду пистолет системы «Вальтер», да не просто таскал, а еще и демонстрировал его при случае. С первого взгляда на этого крепкого сорокапятилетнего мужика с бородкой, как у архиерея, трудно было заподозрить в нем четырежды судимого зэка. Вальтер был набожен и в одежде скромен, глаза в разговорах обычно опускал в землю, но тем, кому удавалось глянуть в его зрачки, становилось не по себе. Очень уж глаза Вальтера напоминали дула пистолета излюбленной им системы. Вальтер был полным хозяином на Смоленском кладбище, и каждый могильщик платил ему долю. На работу Николай Трофимович ездил на старом, разбитом «жигуленке», и мало кто знал, что в Ленинградской области, в теплом гараже его трехэтажного дома с мраморным бассейном, ждет хозяина новехонький «мерседес» с общим пробегом всего в двести км… Разговоры своих подчиненных о деньгах Вальтер не любил, всякий раз обрывал, называя их «блудом и грехом». О грехе и блуде Николай Трофимович вообще любил порассуждать, особенно в милиции, если дергали его туда по старой памяти. Впрочем, в последние годы в милиции он никогда не проводил больше часа, потому что у него, как и у «всякого порядочного человека», как он любил говорить, была справка из ПНД о неполной психической вменяемости. Антибиотик знал Вальтера давно и ценил как специалиста. Специализировался же Вальтер в основном на «двойных захоронениях»: когда нужно было спрятать какой-нибудь труп, никто не мог сделать это надежнее Николая Трофимовича, который определял покойника в свежевырытую могилу — сверху через несколько часов опускали гроб с бабушкой, могилу зарывали, а компаньон старушки по могиле пополнял милицейские реестры пропавших без вести…
