Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Андрей! Слушай меня. Я сегодня — Старшина поста, так? Вся ответственность на мне. В Уставе сказано, что Старшина поста вправе принимать решения по своему усмотрению…
— Это в тех случаях, которые не оговорены в Уставе Поста! — ага, нашла на чём Андрюшку ловить, — на знании Устава! Уж Устав-то он знает! — А попытка проникновения в Уставе оговорена!
Ну ничего. Есть беспроигрышные варианты: подкуп и лесть. Хитрая Зулька решила задействовать оба.
— Андрюш… Знаешь что? Я бы ни в жизнь не пошла на нарушение Устава… то есть это и не нарушение — сегодня же Пост усиленный! Хоть и зачем бы усиливать — вы ж парни взрослые уже и опытные! Усиленный кем? — мной. Просто на всякий случай. Вот. Этот вот «случай» и произошёл. И я выдвигаюсь как сокращённая Группа Немедленного Реагирования, то есть Дежурная смена. Просто в сокращённом составе, понимаешь? Что ж, вы без меня тут не справитесь?? Справитесь ведь!
Такой поворот темы не приходил в голову мальчишке, и он озадаченно кивнул. Зулька продолжала «ковать железо»:
— Вот. То есть пост остаётся в полном составе — ты и Санька. Рация остаётся при вас… Как только я… уделаю этого выползка — я вам отсигналю. Фонариком. Сигналы помните ведь?
— А как же??! — Андрюшка был поражён таким недоверием, самой постановкой вопроса — чтобы он да не помнил уставные сигналы?? — Мы же учили! Два коротких — «всё в порядке». Два коротких и один длинный — «нуждаюсь в помощи». Два длинных…
— Не надо, не надо — верю, что помнишь! Так вот — я отсигналю. Если больше пяти минут… не, если больше семи минут сигнала не будет, — а я буду сигналить каждые семь минут, — подсвечиваете прожектором и, по ситуации, вызываете Дежурную смену. И Хорю докладываете, да. А если всё нормально… то всё нормально. И я тебе тогда ещё два патрона подарю! Вернее — вам с Санькой — по патрону. Идёт?
— Ого!! — было общим, и Саньки, и Андрюшки, — А где возьмёшь??
— Где-где. У папы целый цинк…
— Украдёшь, что ли?? — Андрюшка уставился на неё с подозрением.
— Да почему украду?.. — вот въедливый! — Просто… просто папа мне давал стрелять — для тренировки, — и я два патрона сэкономила. Мои патроны — понимаешь?
Соврала, конечно. Вскрытый цинк стоял за диваном, и Вадим патроны не считал, конечно же. Можно будет презентовать пацанам.
Крыть было нечем, и Андрюшка согласно кивнул. Зулька восприняла это как согласие на всю операцию:
— Значит так. На время моего отсутствия обязанности Старшины поста передаю тебе, Андрей.
— Есть! — пацан вытянулся и попытался козырнуть, но чуть не свалился со скамейки-подставки. Дебатируя с Зулькой, он не прекращал вести наблюдение за подозрительным субъектом и за обстановкой вообще.
— Я — убываю на задержание. Время — засечь.
— Сделано! — отрапортовал Санька.
— Происшествие отразить в Журнале Дежурств. Ждать моего возвращения, действовать как договорились. Отсчёт времени — начать! Я пошла.
— Есть отразить! Есть начать!
Вот как с пацанами надо. — Зулька усмехнулась.
Когда уже она собиралась спускаться, Андрюшка всё же спросил ещё, уже не по Уставу:
— Зу-уль… А чем ты его — возьмёшь? Вдруг у него пистолет? Диверсант же!
Приостановившись, Зулька обернулась:
— Не, пистолета у него не может быть — откуда? Уделать Альбертика я и без оружия смогу; но на всякий случай — вот!
Она извлекла из кармана и коротким отработанным движением, с лязгом раскрыла отцовскую, ни то привезённую с какой-то из «командировок», ни то в бытность ментом отобранную у кого-то из хулиганов, стальную телескопическую дубинку. В городе, опасаясь гопоты, Вадим часто носил её, а здесь, начиная с периода «обострения обстановки» и достаточного, скажем так, вооружения семьи Темиргареевых, дубинка перекочевала в собственность Зульки. Как, собственно, и все вменяемые жители и «пригорка», и деревни, то или иное оружие носили все. Девчонки компактности дубинки завидовали; а Лика-Мишон обучила её основным «фехтовальным приёмам».
Хокинс чуть не повернул назад, когда луч фонаря с колокольни и раз, и два как бы невзначай прошёлся по нему. Заметили!! Он заледенел от ужаса.
Сейчас накроют! — повяжут, в подвал, пытки! Хорь, конечно же, не преминет разделаться с сыном убитого им Ромы, окончательно — Кристинка-дура не в счёт, — разделаться с семьёй бывших «подселенцев». Сначала, конечно, пытать станут! А потом — зарежут! На алтаре… — Сергей Петрович Мундель-Усадчий, в просторечии в деревне просто «Мундель» или «эСПэМэУ» не зря ел свой хлеб, вернее — картошку, в доме старосты, и успел обработать-запугать население Озерья так, что сейчас мало кто сомневался, что в церкви на пригорке и впрямь приносятся человеческие жертвы!
Хокинс уже собирался вскочить и дать дёру; и только мысль о том, что тогда его, конечно же, не станут брать в плен, а просто застрелят меткой очередью с колокольни, остановила его.
Но луч фонаря не стал светить в него, показывая, что его засекли, а, поблуждав туда-сюда, погас…
Хокинс выждал. Чёрт, что делать?.. Вернуться? Но, вроде как не заметили, — иначе бы из луча б не выпустили… Не, так просто возвращаться нельзя — Хозяин не то что отлупит, но может и вообще выгнать из дома, — тёплого дома со жрачкой и компьютерами! Придётся ползти…
И он пополз.
К счастью, прожектор на колокольне больше не зажигался. Оттуда, от церкви доносилось еле слышное хоровое сейчас пение, и — чёрт побери! — пахло сдобным печёным хлебом! У Хокинса потекли слюни. Ах ты ж бля!.. Может, выполнив поручение, пошуровать и по кладовым? — все сейчас, небось, в церкви…
Оставив эту мысль на потом, Хокинс по большой дуге, набрав полные рукава снега, — ах ты чёрт, надо было завязать, когда собрался ползти, не подумал!.. — добрался до огородов, и там, ещё изрядно поелозив, уже не ползком, а на карачках, прополз к изгороди нужного. Собаки, и правда, не было; хотя в других дворах полаивали — но довольно скучаючи.
Преодолев изгородь, он, пригнувшись, и спотыкаясь поминутно о невидимые под наметённым снегом комья мёрзлой земли и капустные кочерыжки, устремился к одинокому строению на отшибе — к туалету. От дома к туалету вела протоптанная в снегу дорожка — туалетом, несомненно, пользовались. Оставалось занять позицию и ждать, просто ждать. Сколько?.. Чёрт, а может они тоже все на празднике, и вернутся только под утро?.. Про это он не подумал.
Но додумать грустную мысль о том, что, возможно, придётся возле сортира мёрзнуть в засаде несколько часов Хокинс не успел — из-за туалета шагнула чья-то фигура и яркий луч упёрся ему в лицо, разом ослепив.
Ах ты чёрт!! Попался!!!
От ужаса у Хокинса подкосились ноги, — и в мозгу вихрем вновь пролетели недавно всплывавшие ужасные картины: плен, допрос, побои, издевательства, — потом смерть на алтаре! Зарежут!.. Ставшие ватными ноги не держали, и он брякнулся на колени, больно саданувшись мослами о мёрзлую землю. Ах ты ж чёрт, ах ты ж чёрт… вот и «сходил на операцию»… В книжках это было не так страшно… Горячая струйка обожгла ногу — описался. Ах ты ж чёрт…
— Ну конечно — Альбертик! Кто же ещё?! Я так и думала! — раздался девичий голос, в котором он вдруг узнал голос бывшей соседки, Зульки Темиргареевой, — Опять, гад, припёрся яйца воровать?? Или курей красть?? Не сидится тебе там, дома?!
Зулька. Точно, Зулька. Вот падла! Попасться не кому-то, а этой заразе! С ней были уже проблемы; остались и счёты… А кто ещё там? Он наклонился и прикрыл глаза от луча фонарика рукой.
— Приполз, гад? Не сидится тебе там, в деревне — что, все курятники и погреба уже обокрал? Или там тебя уже знают — сюда воровать приполз?? Выползок чёртов! — ругалась Зулька, но пока не предпринимала никаких активных действий.
Одна она здесь, что ли?.. — соображал Альбертик.
— … падлюка ползучая! Приполз! Думал не увидим?? Гляжу — ползёт! А кто? Я так сразу и поняла, что в новогоднюю ночь только такое чмо как Альберт может ползать воровать! — Продолжала разоряться девушка, — А ну вставай! На коленях ты себе тут прощение не вымолишь! Мало я тебе прошлый раз навешала?? Вставай, говорю! Пойдём сейчас к Хорю — на допрос! Хотя нет. Не будем людям праздник портить! — посидишь до утра в подвале, на привязи!..
