Я – телохранитель - Гриньков Владимир Васильевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗

Телохранитель Китайгородцев:

«Неудобно получилось… Стыдно, конечно… Но дело не в ревности!.. Черт побери, не в ревности!.. Абросимова уберу от девчонки не потому, что приревновал… Он действительно уставший и засыпает на ходу… Хорош телохранитель!.. Хотя зря сорвался… Рита будет думать неизвестно что… Стыдно… Он – тоже хорош… Был в Париже… Богатого перца сопровождал… С любовницей… За одно только это язык вырвать без суда и следствия… Давно мне не нравится… Еще в прошлом году с ним история была… Обматерил клиента… И был нетрезв…. Да, клиент вроде бы сам ему наливал, но он имел право отказаться… Должен был отказаться!.. Чего я к нему прицепился?.. Ревность?.. Не о том надо думать… О чем-либо другом… Завтрашний день… Праздник… Фейерверк… Олимпиада… Мишка олимпийский улетает… Как давно это было… И как, оказывается, недавно… А все-таки может быть киллер без оружия – или не может?.. Яд как оружие?..Чепуха… Это только в книгах… В реальнойжизни – такого почти не бывает… Достаточно проконтролировать приготовление блюд… А после никого не подпускать к тарелке твоего клиента… И у этого отравителя не будет никаких шансов… Нет, яд – неправдоподобно…Холодное оружие… Нож?.. Уже ближе… Банкира зарезали… На подмосковной даче… Но там никого не было рядом… Нож: всегда – это если только никого нет рядом… А здесь слишком много людей… Тоже малоправдоподобно… Если Тапаева заказали, ошибиться они не могут… Там – серьезные люди… Им надо, чтоб наверняка… Еще бывает взрывчатка… Нет, если бы хотели взорвать, давно взорвали бы к чертовой бабушке!.. Вместе с домом… Они будут стрелять… Должен быть ствол… Киллеров без оружия не бывает… Какой-то ствол… Пистолет?.. Или винтовка?.. Или «калаш»?.. Если они будут идти оттуда, снаружи, у них ничего не получится… Посечем огнем… Почему я до сих пор до конца не верю в то, что они придут снаружи?.. Почему думаю, что те, кто за забором, – они только для подстраховки?.. Потому что они уже пытались извне… Напоролись на охранника… Убили… Но все равно пришлось отступить… У них уже однажды сорвалось… Потому-то мне и кажется, что они должны попытаться отсюда, изнутри… Просто я не вижу его… Не вижу бесспорных следов его присутствия здесь… Одни только косвенные признаки… Поэтому не могу до конца поверитъ… А Абросимова все-таки надо убрать от Риты… Ну вот, опять на него переключился… Уж лучше про завтрашний праздник… Олимпийский Мишка… До чего же все-таки паскудно на душе!.. Прямо кошки скребут… Кошки-мышки… Мышки-мишки… Мишки олимпийские… Олимпийский Мишка… Улетел… Его потом поймали… Какая-то специальная бригада была, которая улетевшего Мишку ловила… И этот Мишка теперь ко мне прицепился… А ведь из-за него я психую… Нет, из-за Абросимова… Нет, из-за Мишки олимпийского… Из-за Абросимова… Я уже сам запутался… Наверное, Абросимов прав… Мы тут целыми днями на ногах, в три смены без подмены… В рифму получается… В три смены… Без подмены… А Абросимова заменю… Спит на ходу, подлец… А Рита обещала ждать… Не спит и зайца обнимает… Кто сказал?.. Костюков сказал… У Риты – заяц под подушкой… Розовый… Зайцы не летают, а медведь вот полетел… Потому что – олимпийский… На олимпиадах случаются чудеса… Ну почему этот олимпийский Миша ко мне так прицепился?.. Это усталость, дорогой мой друг Толян… Ты скоро сам с собой уже начнешь разговаривать…»

Открыв дверь гаража, Китайгородцев вошел внутрь. При его появлении прикованный к трубе Пастухов резко вскинул голову. У него был злой и острый, как бритва, взгляд. «Вряд ли его можно просто передать с рук на руки охранникам тапаевского комбината, – подумал Анатолий. – Не справятся они с ним. Не по зубам им этот парень. Раскидает вохровцев, как мелюзгу. Придется отправить в сопровождение кого-нибудь из своих – а людей и без того не густо…»

В проеме двери, ведущей в дом, маячил охранник из «Барбакана».

– Отвлекаешься? – попенял ему Китайгородцев.

– Я на два фронта, – доложил охранник. – За мной – еще коридор первого этажа.

«Точно, не хватает людей…»

Анатолий проверил, надежно ли замкнуты наручники.

– Рука затекла, – процедил сквозь зубы Пастухов. – Сними браслеты!

Он прятал взгляд, чтобы не демонстрировать своему тюремщику полыхающий в глазах огонь ненависти.

– Потерпи немного, – коротко бросил Китайгородцев.

Вышел в коридор. Охранник, заложив руки за спину, пружинисто перекатывался с пятки на носок. Его карабин стоял у стены.

– Скоро за этим парнем должны приехать, – сказал Анатолий охраннику.

– Менты?

– Вохровцы с комбината. Они его заберут. Поедешь с ними. Помни, вся ответственность за этого парня лежит на тебе. На вохровцев надежды нет. Отвезете на комбинат. Закройте в каком-нибудь помещении, где нет окон и где надежные запоры. Наручники с него не снимать. Парень воевал в Чечне и коллекционировал отрезанные уши. Не дай ему возможности пополнить свою коллекцию.

Охранник молча кивнул. Во взгляде добавилось напряжения.

– Тут кто-нибудь появлялся? – спросил Китайгородцев.

– Девчонки.

– Какие девчонки?

– Дочь хозяина…

– Ч-черт! – с досадой произнес Анатолий.

– Я сказал, что нельзя, что не положено, но она все-таки успела перекинуться с другом несколькими фразами.

– О чем говорили?

– Хозяйская дочь спросила, как ему тут. Он сказал, что ничего. Она спросила, что ему принести. Он ей опять – ничего. И тут я ее вывел.

– А кто был еще?

– Твоя подопечная.

– Рита?

– Да.

– Она-то какими судьбами?

– Любопытствовала.

– Хорошенькое любопытство! – с досадой произнес Китайгородцев. – Сколько она здесь времени провела?.

– Я не знаю.

– То есть?! – изумился Анатолий.

– Я в коридоре был, а когда зашел в гараж, Рита уже была здесь.

– Она о чем-нибудь разговаривала с этим парнем?

– Я не слышал. Я вошел, сказал ей, что здесь находиться нельзя, и она сразу ушла.

Вернулся охранник, которому было поручено разузнать, кому и когда продавались снегоходы. За последние полгода через магазин прошло четыре снегохода. Один купил Тапаев для своей дочери, еще два комбинат приобрел для своей базы отдыха, расположенной в семидесяти километрах севернее, где оба и находились в настоящий момент. А четвертый снегоход – тот самый, зеленого цвета, о котором говорил Богданов, – забрали месяц назад люди, о которых продавцы не могли сказать ничего, кроме того, что это были не местные. Где этот снегоход находится в настоящее время, они не знали.

– Вот это он и есть, – вздохнул Китайгородцев.

У него уже не было сомнений в том, что на зеленом снегоходе неизвестные приезжали к тапаевскому поместью. И приедут снова. Анатолий был готов их встретить. Его, замаскированные белыми простынями, люди лежали в снегу в эти самые минуты там, за забором – как раз напротив лаза, к которому, как был уверен Ки-тайгородцев, охотники на клиента непременно прибудут.

– После полуночи сменишь людей, – сказал Анатолий Костюкову. – Тех, которые в снегу. Иначе они в своих снежных берлогах превратятся в белых медведей.

«В Мишек олимпийских… Мишка! Олимпийский! Вот оно!»

– Ты был на Олимпиаде, Костюков?

– На какой?

– На Московской.

– Нет.

– И я не был. А какой это был год? – спросил Китайгородцев и при этом нехорошо улыбнулся. Не улыбка, а оскал. И сразу потянулся к телефонной трубке.

– Восьмидесятый, – пожал плечами Костюков.

– Правильно, восьмидесятый год.

Анатолий торопливо набирал телефонный номер Хамзы, все так же некрасиво скалился и говорил скороговоркой:

– Как вы думаете, уважаемый коллега, если Олимпиада была двадцать лет назад, а нашей девушке сейчас – девятнадцать, то сколько лет ей было, когда она с родителями сидела на стадионе и видела своими глазами, как улетает в ночное московское небо олимпийский Миша?