Последний свидетель - Гайдуков Сергей (книга жизни .TXT) 📗
— А ты думал, что после того, как ты наденешь погоны, всегда будет светить солнце? Короче, трое оттаскивают детей. Остальные ведут огонь по машине и будке.
— А мне что-нибудь осталось? — поинтересовался майор, вытирая платком пот со лба и шеи.
— Самая малость. Вам придется взять сумку с так называемыми деньгами, отнести ее тем ребятам и присутствовать при том, как они ее откроют и убедятся, что их попытались надуть:
— И все?
— После того как они обнаружат обман, постарайтесь застрелить одного из них раньше, чем застрелят вас.
— Одного?
— Если вы успеете застрелить всех, мы будем вам очень признательны.
— А что с теми мужиками? — милиционер показал на Джуму и охранника. — Вы про них ничего не сказали. А если начнется перестрелка, то им достанется...
— Будем считать, что им не повезло, — сказал Бондарев. — В такой ситуации, как наша, нельзя спасти всех. И если надо кем-то пожертвовать, то я предпочитаю жертвовать этими двумя и спасать детей. Не потому, что они дети мэра. А потому, что они дети. Еще вопросы?
— Больше вопросов нет, — сказал милиционер. — Но, по-моему, эти ребята хотят что-то сказать.
— Они? — Бондарев обернулся к Малышу. — Всегда пожалуйста.
Между Малышом и Бондаревым было метров двадцать пять, и Бондарев прошел почти половину, прежде чем Малыш предупредительно покачал стволом автомата.
Бондарев остановился и поднял руки вверх, показывая, что он безоружен. На самом деле это было не совсем так. Небольшой черный предмет, прицепленный на нагрудный карман бондаревской рубашки и напоминавший внешним видом авторучку, являлся на самом деле однозарядным огнестрельным оружием. У Бондарева в его вещмешке валялось достаточно всяких игрушек такого типа, и иногда, как, например, сейчас, они оказывались кстати.
Да и без «стрелялки» Бондарев бы смог в секунду свернуть шею Малышу. Если бы не дети.
— Мы прибыли, — сказал он Малышу.
— Уже двенадцать сорок три, — возразил Малыш. — Вы опоздали.
— Это что-то меняет? Мы будем препираться из-за минут или будем решать наши дела?
— Дела, — кивнул Малыш. — У нас очень важные дела. Да и у вас тоже. Вы привезли сумку?
— Конечно.
— Покажите.
— Прежде чем мы покажем вашу вещь — снимите с детей гранаты. Это перебор.
— Нет никакого перебора, — хмуро сказал Малыш. — Вот когда у нас крадут нашу вещь, убивают при этом наших людей, а мне приходится тащиться за этой вещью черт знает куда — это перебор. Может, вы думаете, что мне все это в кайф? Воровать детей и приковывать их к канистре с бензином — я до этого не от хорошей жизни дошел.
— Обойдемся без автобиографии? — предложил Бондарев.
— Я просто хочу, чтобы вы все тут поняли. — Малыш сплюнул на асфальт и взглянул на выстроившихся за спиной Бондарева милиционеров. — Мы тут не от хорошей жизни.
— Я уже слышал.
— У меня друга вчера убили. Я забрал его из вашего вонючего морга, чтобы вы знали. Я должен вернуть эту вещь домой. Иначе будет плохо.
— Кому?
— Всем. Мне, моей жене, моим братьям. Моему хозяину. Потому что второй раз он не сможет собрать такую сумму, и товар уплывет к другим. Мой хозяин этого не потерпит и начнет войну. Погибнут двадцать или сорок человек, прежде чем все успокоится. Вот чего стоит эта сумка. Чтоб вы знали — если оставите сумку у себя, погибнут и наши люди, но погибнут и ваши дети. Нравится вам такой расклад? Возьмете грех на душу?
— А с чего вы взяли, что сумка у нас? Вы сперва гнались за другим человеком.
— Он потерял сумку. — Малыш усмехнулся. — Вот, наверное, расстроился этот шакал. Он начал всю историю и остался без сумки. Вон тот маленький милиционерчик нам рассказал. — Малыш показал на Джуму. — Мы выцепили его на вокзале, когда он уже собирался домой. Слегка надавили на него, и он рассказал все, что знал. Рассказал, что за тем шакалом мы гонимся вместе — и ты, и я. Что шакал этот потерял сумку. И что сумка в городе. Разве не так? Ты же сказал, что привез ее с собой.
— Привез, — согласился Бондарев. — Так что насчет гранат?
— Даже не проси. Я не хочу смерти детишкам, но я хочу получить назад свое. Как только это произойдет, я сам сниму с них наручники.
— Ладно. — Бондарев развел руками. — Как скажешь. Все козыри у тебя...
Он неспешно вернулся к своим и сказал майору:
— Твой выход.
Тот усмехнулся, но смех его не был искренним:
— Первый и последний.
Он подхватил синюю сумку и зашагал к Малышу. На майоре была голубая форменная рубашка с короткими рукавами, брюки и фуражка. Он шел и левой рукой беспрестанно вытирал пот с лица.
Он должен был приблизиться к Малышу почти вплотную и бросить сумку к ногам бандита. Потом — совершенно мотивированно — снять фуражку и еще раз вытереть вспотевший лоб. Однако к днищу фуражки был прикреплен маленький «браунинг» из коллекции Бондарева.
— Жарко сегодня, — жалостливым тоном произнес майор. Малыш не ответил. Он смотрел на сумку, и у майора возникло предчувствие, что маленький круглолицый человечек с автоматом в руках увидел, что это не та сумка, и в следующую секунду автоматная очередь разорвет майору внутренности.
Малыш смерил взглядом остановившегося перед ним милиционера, положил палец на спусковой крючок и сказал:
— Очень жарко.
23
Все дело было в памяти. В плохой памяти старшины Ахмедова. Не то чтобы Ахмедов страдал склерозом, нет, он прекрасно помнил все необходимые даты и цифры, касающиеся его самого и его семьи: дни рождения, годовщины свадеб, адреса, суммы долгов и так далее. Он забывал другое — оперативную информацию, которую ему сообщали перед заступлением на дежурство.
Начальство об этом догадывалось, но предпочитало делать вид, что все нормально. Тем не менее в напарники Ахмедову дали двадцатилетнего пацана, который вообще ничего не соображал по работе, зато имел прекрасную память. В обычной обстановке эти двое хорошо дополняли друг друга.
Но только не в тот день.
— В вашу сторону движется автомобиль «Дэу», — прохрипел динамик в машине. — Необходимо задержать... Утренняя ориентировка...
— Это что за утренняя ориентировка? — недовольно спросил Ахмедов, нажимая на педаль газа. — Это про поезд? Про мужика в синей майке, который там стрелял?
— Нет, это про какую-то Селиванову Наталью Ивановну, — возразил напарник. Ахмедов покосился на его розовые щечки, которые можно было брить не чаще раза в год, и хмыкнул.
— Это все-таки про мужика, — буркнул он, выворачивая руль вправо. — Про которого говорили, что он особо опасен. Сказали, что можно стрелять в него без предупреждения. Иначе он сам тебя пристрелит.
— Да? — Напарник, ни разу в жизни не стрелявший из боевого оружия в людей, заволновался.
— Он в поезде одного мужика замочил, — напомнил Ахмедов. — Или двух. Короче говоря, не зевай, когда мы его догоним...
На повороте Ахмедов увидел стоящую впереди «Дэу» и резко подал назад.
— В лоб мы на него не пойдем, — объяснил он напарнику свои действия. — Зайдем с другой стороны.
Ахмедов задом выехал к гаражам и заглушил мотор.
— Пошли! — Он выскочил из машины, расстегивая кобуру. — Тот мужик был высокий, в синей майке...
— Я помню, — торопливо отозвался напарник. Он уже не настаивал на своей версии по поводу Селивановой.
— Никому не двигаться! Руки за голову! — закричал Ахмедов, сбегая по склону вниз. — Одно движение — и я стреляю! — Его палец уже лежал на спусковом крючке пистолета.
Напарник спешил за ним, расстегивая кобуру. Его немного смутило количество людей, находившихся в рощице невдалеке от «Дэу». Четверо мужиков, почему-то сгрудившихся вокруг какой-то ямы. Да еще в стороне парень с девчонкой. Ни в одной ориентировке такого перечня разыскиваемых лиц не было.
Напарник растерялся и предоставил Ахмедову, как более опытному, полную свободу действий.
Ахмедов же с удовлетворением заметил, что на одном из четверых парней надета синяя майка. Еще там было что-то насчет орла... И у этого тоже на майке был орел. И надпись «Монтана». Ахмедов направил пистолет в его сторону, готовясь при малейшем движении продырявить опасного преступника.
