Тигр в стоге сена - Майнаев Борис Михайлович (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
– Я передам ваши условия своему начальству, – Никитин отставил в сторону пиалу и, отказавшись от очередной порции чая, встал, – благодарю вас за прием. Еда была изумительна, а фрукты и овощи неповторимы. Сейчас прошу меня простить, мне надо немедленно лететь домой. Я хотел задержаться в вашем прекрасном городе на несколько дней, но, наш разговор заставляет меня изменить планы. Через день – два вы получите ответ.
Рахимов взглянул на одного из вставших мужчин. Тот кивнул ему:
– Поезжайте к пограничникам – так надежнее и быстрее, – проговорил мужчина.
Они попрощались. Рахимов сел за руль. Никитин опустился на свое место сзади него. Но не успел Алишер завести машину, как к нему кто-то подошел. Полковник не прислушивался к шепоту. Беседа разозлила его и он, еще сидя за достарханом, едва сдерживал ярость. Теперь, в машине старого друга, с его лица сошла добрая улыбка и он, сжав зубы, прищуренными глазами смотрел в затемненные стекла, сдерживая себя от желания сейчас же приказать Рахимову пристрелить всех участников совещания. Он бы так и сделал, если бы верил, что это поможет делу.
– Ищите! – Приказал Алишер и тронул машину.
Только когда они выехали на шоссе, он поднял глаза к зеркальцу заднего обзора.
– Олег Андреевич, – с час назад кто-то, похоже, с дельтаплана, пытался осветить нас инфракрасным излучателем. Мои ребята говорят, что, скорее всего, это был прибор ночного видения. После второго выстрела, луч погас. Они обыскали все вокруг, но никого не нашли. Я приказал расширить район поиска. Он мог сам выключить прибор.
– А что нас можно было подслушать?
– Конечно, нет – у меня новые японские глушилки, но раз вы приказали…
– Ничего, – махнул рукой полковник, – даже если он жив, это ничего не меняет. Мне даже не интересно, кто это так настойчив. Сейчас меня волнует то, о чем говорил твой начальник. Скажи, он действительно может заварить всю эту кашу?
– Да. Когда наш любимый генсек провозгласил курс на создание «национальных квартир», наш генерал быстрее всех сориентировался и вышел на фундаменталистов. Я узнал об этом, когда у них появилось оружие. Перехватил пару караванов, задержал с десяток человек, а когда понял откуда ветер дует, то было поздно. Меня к этим делам не попустили.
– Плохо работаешь? – Никитин тут же пожалел о заданном вопросе и попытался сгладить неловкость. – Хотя, если бы мой начальник задумал бы что-то подобное, то я об этом даже бы не узнал.
Рахимов промолчал.
– Тогда я советую тебе сегодня же отправить семью ко мне в Москву. Я знаю этого человека.
– Я – то же. Поэтому, в час, когда ваш самолет сел в Душанбе, мои уехали к родственникам в Ленинабад. Там спокойнее, чем в Тауэре – оружия больше и люди надежнее.
Никитин вздохнул.
– В странные времена мы живем. Руководитель партии и государства, русский человек, разрушает страну. Самое интересное, что делает это из благих намерений, пытаясь модернизировать социализм. Генерал КГБ готов поднять восстание, чтобы обеспечить безбедное будущее своим внукам и правнукам. А два полковника намерены сохранить статус кво.
Рахимов молчал. Ему показалось, что он увидел высоко в небе парящий дельтаплан, но он не хотел волновать друга, который и так был озабочен происходящим…
* * *
Чабанов был разозлен. Боляско доложил ему о бессмысленной потере четверых человек и машины.
– Когда мы послали дельтапланериста с соответствующей техникой, – рассказал Сергей, – чтобы он нашел и записал о чем и с кем будет говорить этот странный москвич, они высветили его и ранили. Кроме того, весь дом так прикрывался, что ему не удалось ничего записать. У нас только номер машины, которая подобрала этого человека у гостиницы. Выбрался он на вертолете пограничников. Единственное, что нам удалось узнать, что прощаясь, начальник особого отдела управления погранвойск сказал ему, что через пару дней прилетит в Москву.
– Ну, что ж, – Чабанов пожал плечами, – ищите.
– Похоже ищем не только мы, – в голосе Боляско звучали извинительные нотки, – там была еще одна машина и мотоцикл…
– И что, они оказались удачливее?
– Нет, тоже убиты.
Через три дня полковник Рахимов, поздно вечером возвращался со службы. Он отпустил шофера за пару улиц до дома, чтобы немного пройтись. Сделав несколько шагов, он почувствовал, что кто-то идет за ним. Алишер, не оглядываясь, сунул руку под пиджак и снял свой пистолет с предохранителя. Проиходящее было странным. За многие годы службы никто и никогда не следил за ним. Много раз, когда он воевал в Афганистане, ему приходилось охотиться на людей, но, чтобы самому стать дичью – такого с ним еще не было.
После отъезда Никитина в управлении творилось что-то невообразимое. Люди, хотя бы частично посвященные, в проблемы, связанные с приездом московского начальства, разделились на два лагеря. Часть из них, считавшая что у них одна родина – Советский Союз, верная присяге и своему уже мертвому благодетелю Андропову, сгруппировалась вокруг Рахимова. Другие, уверенные в том, что Союз погиб и Таджикистану придется самому выбирать путь развития и поэтому каждый из них уже сейчас самостоятельно должен позаботиться о будущем своих семей, поддерживали начальника управления. Сам генерал ни о чем подобном даже не говорил. Он давно создал собственное подразделение, укомплектованное родственниками и лично преданными ему людьми и все эти дни боролся с собой, оттягивая момент принятия окончательного решения. Ему хотелось верить, что Москва примет его условия и все останется по-прежнему. А раз так, то ему остается ждать, когда власть в этой, на его взгляд аморфной и коррумпированной до мозга костей республике, упадет ему в руки. Ведь он был единственным человеком, владевшим всеми секретами местной партийной кухни, как и знавший все тайные наклонности ее лидеров. Когда Таджикский ЦК опирался на силу Кремля, пределом генеральской мечты была работа в Москве, с тем, чтобы после выхода на пенсию пользоваться кремлевской поликлиникой и санаторием в Архангельском. А сейчас… сейчас только дурак не набивал карманы золотом и долларами и только дурак не желал взять власть в республике. Он же и то, и другое заслужил многолетней нелегкой службой. Разве для того, чтобы остаться за бортом тонущего корабля, мальчишкой он воевал с бендеровцами? Или проливал кровь в Кашгаре, где по приказу НКВД, дрался с китайскими генералами, помогая уйгурам создать свое государство? Кто еще из знакомых московских генералов ходил с караваном оружия и наркотиков через Гиндукуш? А он ходил и не один раз. Нет, он сполна заслужил то, о чем просил Москву. Просил, а не требовал. Да, просил, создав крепкий тыл и опираясь на далекий Карачи, ведь ничего другого он не мог положить на чашу весов, чтобы уравновесить тяжесть московского Кремля. И этот мальчишка, Никитин – то же знаток Таджикистана. Послужил здесь пять лет, да три года повоевал в Афганистане, а туда же – губы улыбаются, а глаза, как автоматные стволы. Обещал через день – два ответить, но уже прошел третий, а столица все молчит.
Рахимов понимал, что генерал нервничает, не решаясь выполнить то, чем угрожал Кремлю. Кроме того, хотя оба они придерживались прямо противоположных взглядов на жизнь и будущее своего народа, воевать друг против друга не станут. И не от того, что их отцы много лет дружили, и не от того, что женаты на близких родственницах и генерал много лет был учителем и наставником Рахимова. Дело в том, что во время одного боя в Афганистане, вертолет, на котором они оба летели, был сбит и нынешний председатель КГБ республики, тогда еще носивший подполковничьи погоны, три дня на себе выносил Алишера к своим. Рахимов знал, что этот человек считает его своим сыном, да и по характеру не способен ударить в спину. Поэтому и с Москвой он разговаривал в открытую, может быть, тем самым пытаясь подтолкнуть к решительным действиям по защите рассыпающегося Союза.
За спиной шел кто-то из тех, товарищей кого три дня назад убили люди Рахимова на горной трассе вблизи Варзоба. Алишер не разделял мнения своего друга, решившего просто избавиться от преследования и чужих ушей. Рахимов любил докапываться до истоком проблемы, любил допрашивать противника, переигрывая его в уме, логике, твердости. Вот и сейчас, он вошел в под темную арку своего дома и резким движением прижался к стене, надеясь, что преследователь кинется за ним и нарвется на его кулак. Но едва смолкли звуки Рахимовских шагов, как затаился и тот, кто шел за ним. Звенели цикады, ветер, еще не остывший от дневной жары, негромко перебирал ветвями высоких тополей. Неподалеку прошелестела шинами припозднившаяся машина, но человек, только что кравшийся за Рахимовым, не двигался. Это был профессионал.
