Адвокат - Константинов Андрей Дмитриевич (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Нет, нет, не сейчас!
— А когда? Когда? — Челищев продолжал прижимать ее к себе, не обращая внимания на сопротивление.
— Подожди немного, ох… Сереженька, нет!
Катя говорила шепотом, но Сергею казалось, что она кричит.
— Сколько можно ждать, я люблю, люблю тебя, ты меня измучила.
— Нет, это ты меня измучил! В темноте купе было непонятно, — смеется Катерина или плачет.
— Сережа, пусти, ты что, решил меня в поезде совратить?
— Я не могу больше, скажи — когда, только не мучай больше! Катерина шумно дышала.
— Я не знаю, Сережа, мне сейчас вообще нельзя! — и вдруг выпалила: — Через десять дней! Ой!
Сказала и сама испугалась.
Челищев выпустил ее из рук и, оглушаемый стуком сердца, машинально переспросил:
— Через десять дней? За базар ответишь?
Катерина фыркнула:
— Да, уж правду говорят — с кем поведешься, от того и наберешься. Помолчала и добавила:
— Отвечу, раз уж сказала! Выцыганил, горюшко ты мое… А сейчас иди спать, не трави себя и меня… Иди спать, Сереженька…
Обалдевший от счастья «Сереженька» выскочил из Катиного купе и побежал в тамбур курить. Он курил и пел, и был словно пьяный, хотя и не пил ни капли спиртного. Жизнь была прекрасна. Мысли об Олеге, родителях, Маркове и прочих грустных темах ушли, словно испугавшись силы его радости…
Утром на Ленинградском вокзале Катерина, немного поколебавшись, предложила всем заехать в квартиру на Кутузовском — в ту самую, откуда осенью 1988 года ее увез Олег. После бегства в Ленинград она ни разу здесь не была, лишь передала запасные ключи соседям-пенсионерам, чтобы те за небольшие деньги поддерживали чистоту и поливали цветы.
Квартира встретила их удивительной чистотой и свежестью. Видно было, что пенсионеры тщательно отрабатывали Катины переводы. Катя осторожно обошла квартиру — все в порядке, все на своих местах, словно и не было четырех с лишним лет в Питере. Но темное пятно на паркете в гостиной, там, где Олег убил предводителя мутноглазых, быстро вернуло Катерину к реальности.
Пока все по очереди принимали душ, Катя соорудила немудреный завтрак. Потом мужчины надели свежие рубашки, Катя подкрасилась, и вся компания двинулась в «Лесобанк».
Габрилович встретил Сергея радушно, долго ахал, тряс руку, приглашал всех в кабинет (кроме Доктора, оставшегося в приемной), заказал у секретарши кофе на четверых и попросил полчаса его не беспокоить.
— Ну, Сережа, какими судьбами в златоглавой? — спросил Габрилович, когда все успели пригубить кофе.
— К вам за помощью, Борис Маркович, — ответил Сергей.
Габрилович вопросительно приподнял брови, а Челищев продолжал:
— Адвокатская практика кормит меня не так уж чтобы очень, ну и… В общем, стал и я поглядывать в сторону бизнеса… А тут еще встретил, можно сказать, однокурсника — прошу любить и жаловать, Миша Либман, ну и возникли интересные идеи.
— О! — сказал Габрилович. — Так вы и есть Михаил Либман? Слышал, слышал о ваших способностях, молодой человек! Только вот с год назад вы куда-то пропали с финансового, так сказать, горизонта. Отъезжали, вероятно?
Михаил кашлянул и покраснел:
— В некотором роде… Пришлось, знаете ли, столкнуться с некоторыми проблемами, вот как раз Сергей Александрович и помог их решить.
Габрилович понимающе кивнул и повернулся к Кате:
— А эта очаровательная девушка — очевидно, ваша, Сережа…
Борис Маркович не договорил, тактично давая Сергею закончить, Сергей замялся, а вот Катя не растерялась, улыбнулась, кивнула и сказала:
— Жена. Екатерина Дмитриевна. У Сергея помутилось в глазах. Он еле удержал на своем лице нормальное выражение. Больше всего ему в этот момент захотелось, чтобы Габрилович крикнул: «Горько!» Но Борис Маркович этого делать не стал.
— Ну, давайте посмотрим ваши бизнес-планы, молодые люди…
Либман протянул Габриловичу папку с документами, и они полностью углубились в чисто профессиональный разговор. Сергей пытался было прислушиваться, что-то понять, но потом убедился, что это бесполезно — половину слов он вообще слышал первый раз. Не пытаясь больше прислушиваться к живым переговорам Габриловича — Либмана, Сергей принялся делать Кате страшные глаза, на что она отвечала ему такой улыбкой, что у Челищева возник соблазн поинтересоваться у Бориса Марковича насчет отдельного кабинета.
— Ну, что же, молодые люди, — сказал Габрилович минут через двадцать. — Все это весьма интересно. Весьма интересно! Я рад, что у нас такая талантливая молодежь растет, так сказать, смена. Рад, право слово, просто как-то биологически рад! Я думаю, мы сможем сотрудничать! С батюшкой вашим, Сергей Александрович, у нас никогда проблем не возникало… Какой был человек! Эх!… Габрилович скорбно покачал головой, помолчал…
— Ладно, времени терять не будем! Михаил Соломонович, можете идти к начальнику кредитного управления, надо составить все необходимые бумаги, я ему сейчас позвоню… Э-э… Неформальные дополнения к договору кредитования, полагаю, известны?
Либман и Катя с готовностью закивали. Сергей ничего не понял, но на всякий случай тоже кивнул.
— Обычно — это процентов десять-пятнадцать… Но, учитывая, что мы тут все свои — я думаю, остановимся на восьми… Ладушки?
Катя с Либманом снова закивали.
— Ну и хорошо. Тянуть с этим не будем. Чем быстрее двигаются деньги, тем быстрее они приносят доход… Все встали, и тут Сергей, не удержавшись, спросил:
— Борис Маркович, как же вы все-таки решились — из министерства в банкиры? Да в нашей-то стране, с нашими законами, которые меняются каждый день?
Габрилович улыбнулся:
— Я вам одну умную вещь скажу, Сергей Александрович. Человек, который столько лет танцевал на проволоке, пройдет легко по любому мостку, даже по висячему!
И Борис Маркович снисходительно похлопал смутившегося Челищева по плечу…
Оформление кредита заняло два дня, и Катя удивилась такой неправдоподобной быстроте.
— Ну что вы, Катерина Дмитриевна, — просветил ее Либман. — Можно было еще быстрее. Самое главное в кредите — это решение его дать. А в нашем случае, — Михаил выразительно потер пальцем о палец, — решение было принято!
Катя была рада поскорее уехать из Москвы. Старая квартира навевала страшные воспоминания.
Когда они вернулись в Петербург и должны были разъехаться по своим делам, Сергей наклонился к уху Катерины и нежно сказал:
— Осталась неделя, ненаглядная ты моя… Катя рассмеялась и, укоризненно посмотрев на Сергея, сказала:
— Ох и быстро же ты, Челищев, научился людей за языки прихватывать! Я всегда поражалась твоим способностям схватывать все на лету. Не волнуйся, Сереженька, я помню, сколько дней осталось…
Челищев снова стал ездить по стрелкам и разбирать проблемы «подшефных» бизнесменов. Делал он это чисто механически — лица и события проносились словно мимо него, почти не задевая. Антибиотик видел, что с Сергеем что-то происходит, но ни о чем не спрашивал, улыбался только хитро да щурился. А Челищев этого не замечал. Он считал дни.
Из состояния любовного ступора его вывел ночной звонок Габриловича. Звонок этот раздался за три дня до наступления срока, продекларированного Катей. Сергей уже спал, поэтому он не сразу понял, кто говорит и о чем. А голос Бориса Марковича на другом конце провода просто срывался от бешенства:
— Вы мошенник, молодой человек, вы негодяй!!!
Челищев, узнав Габриловича, даже потряс головой, чтобы убедиться, что не спит.
— Борис Маркович, о чем вы, что случилось?!
Габрилович, казалось, даже задохнулся от возмущения.
— Ах ты… щенок! Он еще спрашивает, о чем я?! Где доля?
— Какая доля? — не понял Сергей.
— Какая? Ах ты… Мошенник! По такой дорожке решил пойти? На смерти родителей спекулируешь?! Смотри, не просчитайся, как папаша!
Сон мигом слетел с Челищева, он даже подскочил.
— Что?! Борис Маркович, подождите, что вы сказали о моем отце?! — Сергей закричал так, что зазвенела хрустальная люстра на потолке, но в трубке уже гудели сигналы отбоя…
