Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Те осеклись. Мгновенно, как будто их окатили ледяной водой, стих накал эмоций, иссякли оскорбления. Молча и тупо смотрели. Попятились…
— Это… — хрипло произнесла Никишина, отпуская в кармане рукоятку ножа, вынимая руки из карманов, — Вы чо… Совсем что ли?..
— Совсем! — согласилась Наташа.
— Девочки, девочки, что ж вы творите-то!.. Нельзя же так-то!.. — только и качала головой, чуть не плача Тонька-жена-ИванИваныча, — Сходили бы к причастию, покаялись бы! Ведь бесы в вас лютуют!.. Как можно так! — мы же все люди, мы соседи, мы вам ничего плохого не сделали!..
— Не сделали они!.. — буркнула уже без прежнего напора одна их хабалок, — Жрёте наше продовольствие — а туда же, «не сделали они!»
— Ножом ещё угрожают! Пистолетом! — поддержала её другая.
— Господь с вами, какое «ваше продовольствие» мы едим?? — не поняла Антонина, — Всё ведь наше, нами выращенное, нами собранное, запасённое, — и с вами ведь делились всегда; ты же помнишь, Ксана, я твоему Вадимке всегда хлеб с сахаром в поле давала! Он ведь так всё и спрашивал: «- Тёть Тонь, а ты сегодня хлебца с сахарком принесла??..» Как к родным ведь, как к соседям! Как вы можете так…
— Соседи чужой провиант не жрут! Соседи ножом вон огромным не угрожают! Не взрывают деревню соседи!! — нагло прищурясь, «пояснила» Никишина. Наклонилась, подняла упавший на снег конверт; не вытирая протянула Мишон — та взяла его левой рукой, в правой — настороже мачете.
Ерунда какая — семь тупых баб… если до дела дойдёт — этой снизу по роже; потом с разворотом этой по шее; потом уже справа налево этой по голове, по дурацкому бабскому платку, с оттяжкой, чтоб не застряло — ишь, зёнки вытаращила; потом…
Что-то у неё в лице, видимо, отразилось; потому что Никишина тут же заторопилась:
— Вот, отдадите!.. По… Отцу Андрею. Там всё сказано. А мы пошли. Да, пошли. Заболталися тут уже… Зой, банку с самогонкой-та оберни чем, неровен час стукнешь чем, разобьешь…
— Завтра мы придём ещё. Завтра. За ответом.
— Да. И сэмчика ещё возьмите — поторгуемся… — это уже совсем мирно.
Так бесславно и безрадостно закончилась история с передачей «условий» от села «пригорку».
И, когда уже семёрка развернулась в сторону деревни, от неё, как будто что-то вспомнив, отделилась и направилась к троице Ксеня, Ксения Головкина, одна из «парламентёрш», самая, можно сказать, вменяемая:
— Наташа, слышь, Наташ! Подь сюда, что скажу! — совсем забыла!
Та подошла, глядя настороженно, до сих пор держа собранную стрелялку в руке:
— Ну. Что?
— Наташ, ты там скажи этой, ну, училке вашей главной, Леониде Ивановне — пусть завтра «на торжок» придёт!.. У меня к ней — насчёт мены. Географичка же она? Вот. Пусть придёт — переговорим.
— А что предлагаешь? У нас, вроде, всё есть.
— Не. Не-не-не, ты ей скажи — пусть придёт. С ней поговорю. Ей надо, я знаю. Скажешь?
Наташа кивнула, и Ксения побежала догонять удалявшихся своих товарок.
Конверт был немедленно доставлен в общину; и немедленно же был собран Совет для рассмотрения «Условий».
В конверте были два листка бумаги; на которых красивым разборчивым почерком было изложено: что село Озерье в лице Администрации полностью рассчиталось за продналог с Администрацией регионов, включая сюда и долю «общины». Что община теперь должна селу Озерье продтовары и мануфактуру в объёме… (дальше следовал длинный список)
Список рассматривали по очереди, ахали, качали головами. Список был совершенно нереальный; особенно всех возмутило включение в него и «мануфактуры» и «бакалеи», уж никак не подходящих под «сельхоз продукцию, подлежащую сбору в натуральном виде». Впрочем, внизу была приписка, что «бакалея и непродовольственные товары» община «должна администрации села в виде местного налога за защиту — на содержание личного состава дружины территориальной обороны». Точка.
— Вот так вот, да?.. — обвёл соратников взглядом Вовчик, — Мы ещё и Виткиных уродов должны содержать? Это что ж получается? — война опять? В горячей стадии?
— И что это на них накатило?.. — только покачала головой бабка Настя.
— Может отдать?.. — непривычно робко произнесла Леонида Ивановна. На неё посмотрели как на сумасшедшую: список был совершенно нереальным, даже если бы его можно было уполовинить.
— И это только на этот год! — крякнул Степан Фёдорович, — А на следующий год что, они нас в рабство пригласят?..
— Врут они всё про «продналог»! Почему это они «за нас рассчитались», кто им разрешил?? Где подтверждающие бумаги?..
— Врут, конечно. На войне как на войне. Война и не прекращалась! — пояснил Вадим, — Почему сейчас?.. А борзанули под Новый год. И всё. Я ж вам говорил — решать надо. Радикально. Резать этот гнойник!
— Резать… — все опустили головы. Все помнили его «предложение». Несмотря на совершенную нереальность «Условий», являющихся, по сути дела, официальным объявлением войны, никто и не подумал возвращаться к обсуждению его «предложения»: вырезать всех хроновских в новогоднюю ночь.
— Ну, что отвечать будем?
— Ну что… — откашлявшись, сказал Отец Андрей, — Насчёт «нашего долга» — это неприемлемо, конечно. Ни в каком виде. Лгут, конечно… «Не будет жить в доме моем поступающий коварно; говорящий ложь не останется пред глазами моими».
— Делать-то что будем?..
— Напишем ответ. Что не согласны. Что пусть с Оршанска приезжают и официально всё решают, в нашем присутствии. Что не признаём.
— Вот тут, вот тут сказано: «Сбор и последующее распределение недоимки по продналогу полностью передоверяются Местной Администрации села Озерье»! — ткнула пальцем в бумагу изучающая «документ» Леонида Ивановна.
Все лишь пожали плечами. Мало ли что написано…
На этом обсуждение и закончилось; решено было, как и прежде, оставить ситуацию «в подвешенном виде».
Ответ поручили составить Вовчику; отнести вызвалась Леонида Ивановна, которой на завтра, кстати, как передала Наташа, на торжке тоже назначили встречу — наверняка какие-нибудь старые учебники предлагать станут…
На том и порешили.
ТАЙНАЯ СДЕЛКА
«Торжок», он же «базарчик»; возле нового кладбища, на следующий день.
Пока «усиленная (на всякий случай) группа» в лице Насти, Адельки и Мишон торговались с деревенскими за самогон, Леонида Ивановна просто передала конверт (тот же) с ответом одной из баб, и отошла поговорить с Ксеней.
Та, против ожидания, не предложила какие-нибудь затрёпанные учебники советских ещё времён или, как бывало, изрисованные детями контурные карты, а выложила необычное предложение — предварительно польстив настороженной училке:
— Леонидочка Иванна, вас так нам не хватает!.. Мой Генка прям бредит вами — как вы тогдась, летом, про Тенерифе рассказывали, про вулканы!.. Такая вы… хорошая! Учительница; я представляю, как вас в городе ученики-то любили!..
— Ну?.. — смягчая настороженность, спросила та, — Что ты, Ксения, придти-то просила?.. Да давай побыстрее — к Новогоднему празднику у нас подготовка, я ответственная…
— Ой, на как повезло-то батюшке Андрею с вами! — всплеснула руками Ксеня, — Ведь Вы ж его, конечно ж, правая рука! Все ж знают! Куда бы он без вас!
— Ну. Ну, говори, что хотела-то? — Ещё более смягчаясь, спросила Леонида Ивановна, посматривая в сторону столика, на котором «договаривающиеся стороны» уже пришли к соглашению и принялись меняться банками — пустыми на полные; а также, таясь и оглядываясь, отсчитывать патроны.
— Леонидочка Иванна, тут такое дело!.. — затарахтела торопливо, также оглядываясь, Ксеня:
— Мы ж тоже все переживаем, что такое дело у нас с вами… с пригорком, то есть. Разногласия, значит…
— Ну?
— Мы б тоже хотели тово… замириться. Но… Эти ж ваши… вернее, пришлые — Хорь, и этот, ментон нерусский — они всё портят, Отца Андрея противу нас настраивают!
— И что?.. — заинтересованно.
— Вот. Если б их… — Леонида Ивановна отшатнулась, сделав протестующий жест; но Ксеня торопливо-успокаивающе продолжила:
