Их было семеро… - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" (список книг txt) 📗

«— Добрый день. Вы ждете господина Назарова?

— Совершенно верно.

— Я готов вас выслушать.

— Вы не Назаров.

— Правильно. Моя фамилия Розовский.

— Но вчера я договаривался о встрече с самим господином Назаровым.

— Вы разговаривали со мной. Господин Назаров не подходит к телефону, никого не принимает и ни с кем не встречается. Он нездоров. Полагаю, вы знаете почему. Я подробно проинформирую Аркадия Назаровича обо всем, что вы хотели бы ему сообщить.

— Вы уверены, что я не смогу поговорить лично с господином Назаровым?

— Скажем так: это будет зависеть от результатов вашего разговора со мной.

— Не присесть ли нам? Что для вас заказать? Виски?

— Слишком жарко для виски. Пепси со льдом.

— Мальчик, два пепси со льдом!.. Итак, господин Розовский…

— Вы не представились.

— Моя фамилия Вологдин. Показать документы?

— Охотно взгляну.

— Пожалуйста. Вот мой паспорт.

— Это все?

— Вам недостаточно?

— Может быть, у вас есть какое-нибудь удостоверение?

— Нет, только паспорт.

— В таком случае кто вы? Вчера по телефону вы сказали, что представляете группу влиятельных политических деятелей России. Что это за деятели?

— Вам важно знать их фамилии? Или политическую ориентацию?

— Мне нужно знать фамилии, чтобы определить политическую ориентацию.

— Я назову их. Лично господину Назарову. А пока скажу, что они находятся в идейной оппозиции к существующему в России режиму.

— Существует и безыдейная оппозиция?

— Разумеется. Основанная на личных мотивах. К такой оппозиции относится ваш патрон господин Назаров.

— Как вы узнали номер нашего телефона?

— По адресу,

— Как вы узнали адрес?

— Боюсь, господин Розовский, вы недооцениваете своего патрона и интерес, который вызывает его личность. В определенных кругах. Возможно, это вас огорчит, но все передвижения господина Назарова, начиная с бельгийского госпиталя и Парижа, не являются тайной.

— Для кого?

— Когда-то это учреждение называли „конторой“.

— Вы работаете на „контору“? Или „контора“ работает на вас?

— Не то и не то. В этом учреждении есть люди, разделяющие наши взгляды. Они иногда делятся с нами интересующей нас информацией. Теперь мы можем перейти к делу?

— Да.

— У господина Назарова есть то, что нужно нам. А у нас — то, что нужно ему. Мы предлагаем обмен.

— Начнем с начала. Что, по-вашему, есть у господина Назарова?

— В течение многих лет он поддерживал тесные деловые контакты с самым широким кругом влиятельных лиц. Бывших влиятельных и влиятельных ныне. Через его банковские и коммерческие структуры осуществлялись многие масштабные финансовые операции. В их числе: распродажа оружия и имущества Западной группы войск, продажа крупных партий золота и алмазов. Не думаю, что он был замешан в чем-то серьезном. Но то, что он знал обо всех крупных аферах, в этом у нас сомнений нет. И не просто знал. Он располагает документальными свидетельствами.

— И вы хотите, чтобы он передал вам эти материалы?

— Нет. Мы хотим, чтобы он их обнародовал. Сам. Лично.

— Допустим, кое-какая информация у него есть. Но вы уверены, что она обладает такой взрывной силой, чтобы серьезно повлиять на расстановку политических сил в стране, к чему, как я понимаю, стремятся люди, интересы которых вы представляете?

— Мы обогатим его информацию документами огромной разрушительной силы. Мы ими располагаем.

— Почему бы вам самим их не обнародовать? Если они у вас действительно есть. И если они подлинные.

— Есть. И, несомненно, подлинные. Но будет гораздо эффективней, если их обнародует не оппозиция, а господин Назаров. Его положение в какой-то мере уникально. У него огромный авторитет на Западе и в широких кругах в самой России. Всем известна его многолетняя поддержка Ельцина. И если такой человек заявит о своем неприятии режима, это может произвести сильное впечатление.

— На вашем месте я бы обратился с таким предложением к господину Назарову до президентских выборов.

— Он бы его не принял.

— Почему вы думаете, что он примет его сейчас?

— Я не мог бы ответить односложно. И вы, господин Розовский, знаете этот ответ.

— Вы имеете в виду взрыв яхты „Анна“?

— Да. Но я хочу вернуться к предыстории. Мы с вами прекрасно знаем, с чего начался разрыв отношений господина Назарова с президентом Ельциным.

— У меня есть свои соображения на этот счет.

Любопытно будет сверить с вашими.

— После путча девяносто первого года Назаров был вправе рассчитывать на видный пост в правительстве Гайдара. Как минимум министра экономики или даже вице-премьера. Он его не получил. Обойден он был и при формировании правительства Черномырдина. Вы должны согласиться со мной, что у Ельцина поразительная способность предавать своих единомышленников и делать из друзей врагов. Свежий пример — увольнение генерала Лебедя с поста секретаря Совета Безопасности.

— Не вернуться ли нам к Назарову?

— Согласен. Вы помните, конечно, случай, когда автомобиль господина Назарова, на котором он возвращался из Вены после международного симпозиума, был обстрелян неизвестными в пригороде Женевы?

— Это было бессмысленное и бездарно организованное покушение.

— Оно не было бездарно организованным. Те, кто его планировал, прекрасно знали, что „мерседес“ Назарова имеет пуленепробиваемые стекла и бронированную обшивку. Это было не покушение, а предупреждение. Господину Назарову недвусмысленно дали понять, чтобы он воздерживался критиковать политику Ельцина, особенно с трибуны крупных международных форумов. Сам президент, я не сомневаюсь, об этом ничего не знал, но в его окружении немало людей, чутко реагирующих на его настроение. Господин Назаров этому предупреждению не внял. Я отдаю должное его мужеству. Но последствия этого случая были для него очень серьезными.

— Что вы имеете в виду?

— Его жену Анну. У нас была возможность получить копию истории ее болезни. По нашей просьбе ее прокомментировал один из ведущих специалистов в этой области.

— В России нет таких специалистов.

— Верно. Это редкое нервное заболевание, в новейшей медицинской литературе оно описано как „болезнь Ниермана“. Всего два человека в мире считаются экспертами в этой области. Один — сам господин Ниерман, главный невропатолог цюрихского центра, где лечится госпожа Назарова. Второй — профессор Ави-Шаул из Иерусалима. Он и дал нам разъяснения.

— Вы основательно подошли к делу.

— Это наше правило.

— Что же вы узнали от Ави-Шаула?

— Люди, генетически предрасположенные к этой болезни, могут прожить всю жизнь, так и не узнав о своем недуге. Активизирует болезнь, как правило, сильное душевное потрясение. Первые признаки заболевания у госпожи Назаровой отмечены в восемьдесят пятом году. В это время сын Назарова, Александр, проходил службу в Афганистане. Зная, насколько Анна Назарова была привязана к пасынку, можно предположить, что именно тревога за его жизнь и была причиной нервного срыва. Почему, кстати, Назаров допустил, чтобы его сына отправили в Афган?

— Вы не поймете ответа.

— Вторым толчком к развитию болезни, на этот раз очень сильным, было как раз то самое покушение, о котором мы говорили. У госпожи Назаровой был парализован опорно-двигательный аппарат. Взрыв яхты „Анна“ и смерть Александра сделали болезнь необратимой. Паралич распространился на головной мозг. В сущности, она сейчас не человек, а растение.

— Для чего вы об этом говорите?

— Я отвечаю на ваш вопрос. Вы спросили, почему я уверен, что господин Назаров примет наше предложение. Именно поэтому. У него отняли жену и единственного сына. Причем с сыном он связывал далеко идущие планы. Он готовил из него серьезного политического деятеля — из тех, кто придет к руководству страной в будущем. И у Александра были для этого все данные. Воля, честолюбие, блестящее образование, политическое влияние и связи отца, огромное состояние. Не знаю, стал бы он президентом России, о чем господин Назаров однажды обмолвился, но политическая карьера его наверняка была бы незаурядной. На всем этом поставлен крест. По-вашему, господин Назаров не воспользуется возможностью предъявить счет людям, ответственным за обрушившиеся на него несчастья? Господин Розовский, я задал вам вполне конкретный вопрос.

— Я думаю. Кто организовал взрыв яхты „Анна“?

— Вы это знаете.

— „Контора“?

— Да.

— У вас есть доказательства?

— Почти все мероприятия по подготовке взрыва документированы. Копии этих документов у нас есть. Радиоперехваты, доклады о ходе внедрения в экипаж яхты агента, оперативная разработка плана взрыва. Подготовка покушения на Назарова началась примерно за год до президентских выборов. И вот в какой-то момент было решено, что пора ее реализовать.

— Почему? На протяжении всей предвыборной кампании Назаров демонстративно воздерживался от любых комментариев.

— Это могло быть воспринято как выжидание самого удобного момента. И такой момент возник непосредственно перед выборами. Положение Ельцина было чрезвычайно зыбким. Даже дутые рейтинги вызывали тревогу. А в штабе НДР знали истинное положение дел. Если бы в этот момент Назаров выступил со своими разоблачениями, это могло стать последней каплей. Вероятно, поэтому и был дан приказ о покушении.

— Знал ли об этом Ельцин?

— Таких данных у нас нет. Но это не имеет значения. Для общественного мнения сомнений тут не будет. Не мог не знать. И должен был знать. Таким образом нужный эффект будет достигнут.

— Как я понимаю, эта акция — лишь небольшая часть общего плана. Конечная его цель очевидна. Вопросы — о частностях. Какова идеология государственного переворота? Каковы его формы?

— Речь идет не о государственном перевороте. Все будет осуществлено строго конституционным путем. У меня нет сомнений, что вы, господин Розовский, и ваш патрон внимательно следите за ситуацией в России. Положение может спасти только приход к власти правительства национального согласия. Господин Назаров займет в нем достойное место. Его опыт и организаторские способности будут неоценимы.

— Какую же программу это будущее правительство намерено проводить?

— Иными словами: вы вновь заговорили о персоналиях. Я отвечу на этот вопрос. Но лично господину Назарову. Этот наш разговор вы записываете на магнитофон, не так ли?

— Да. Вы имеете что-нибудь против?

— Наоборот. Прокрутите эту пленку Аркадию Назаровичу. Не сомневаюсь, что он захочет встретиться со мной.

— Мы это обсудим.

— Вам придется поторопиться.

— Почему?

— Завтра в восемнадцать тридцать из Шереметьева-2 на Кипр вылетают шестеро молодых людей. Тщательно залегендированы. Спортсмены, вторая сборная Московской области по стрельбе. Награждены путевками за третье место на первенстве области. Путевки выданы Национальным фондом спорта.

— Какое отношение они имеют к Назарову?

— Во-первых, они будут жить в пансионате „Три оливы“ — как раз через дорогу от вашей виллы. А главное: человек, снабжающий нас сведениями, получил приказ постоянно информировать их обо всем, что происходит на вилле. Об охране, обитателях, обо всех передвижениях и контактах Назарова, обо всех его телефонных разговорах.

— Вилла прослушивается?

— Внутри — нет. Телефоны прослушиваются. Специальной аппаратурой. Ни обнаружить ее, ни блокировать невозможно. Надеюсь, вы оцените мою откровенность.

— Чьи это люди? Цель их приезда?

— Чьи — пока не знаю. Завтра выясню. И сообщу вам и господину Назарову при личной встрече. А цель… Разве она не очевидна?

— И все-таки?

— Стоит ли говорить об этом? Учитывая, что эту пленку будет слушать господин Назаров…

— У него крепкие нервы.

— Их цель — нейтрализовать господина Назарова.

— Убить?

— Выкрасть. И переместить в Россию. Я вижу, вас это встревожило?

— Во всяком случае, заставило задуматься.

— Выбросите из головы. Они не причинят вреда вашему патрону. Об этом я позабочусь. Ко это не значит, что господин Назаров может не спешить с ответом на мое предложение.

— Почему?

— Приедут другие.

— Позвоните мне завтра во второй половине дня.

— Завтра я буду занят. Этими самыми молодыми людьми.

— Тогда послезавтра.

— Договорились Я позвоню послезавтра после полудня. Всего доброго, господин Розовский.

— Всего доброго, господин Вологдин…»