Тем тяжелее будет падение - Март Михаил (читать книги без сокращений txt) 📗
— Я подумаю о стоимости такой услуги и сообщу вам при следующей встрече.
— Она, по-вашему, необходима?
— Заказ по чертежам я приму из ваших рук лично. Будете исполнять роль ОТК. Если меня что-то не устроит, придется переделывать. Этим мы ускорим процесс. Согласны?
— Вынужден.
— Не делайте вид, губернатор, будто вас прижали к стенке. В первую очередь вы работаете на себя, а я могу гарантировать успех на определенных условиях, и не более того. Сообщите генералу о вашей готовности, а за мной дело не станет.
Иван встал.
Возле дачного гаража, где стояла машина Попова, к гостям подошел интересный молодой человек, высокомерный и самоуверенный. Он вежливо извинился перед генералом и обратился к Ивану:
— Мне необходимо перекинуться с вами парой слов. Я сын хозяина, меня зовут Никита. А вас, кажется, Борис?
— Подслушиваете телефонные разговоры отца?
— Сразу чувствуется хватка сыщика.
— Две минуты, Юрий Данилыч, — извинился Иван, и они медленно пошли в сторону освещенной аллеи, ведущей к воротам. Следом на малой скорости ехал автомобиль Попова.
— Я слушаю вас, Никита.
— Мой отец человека с улицы не наймет. Он очень прагматичен. Если он доверил вам свое дело, значит, вы того стоите.
— Я знаю, чего я стою. Можно обойтись без вступлений.
— Мне нужно найти одного человека в Москве, точнее, ребенка. Задача нелегкая, учитывая, что ребенок прячется. Ему в этом помогает одна странная женщина, но она меня не интересует. Мне нужен мальчик. Нужен до того, как его найдут менты. Если вы мне поможете в поисках, то готов заплатить хорошие деньги за услугу.
— Что вы называете хорошими деньгами?
— Партию автомобилей-трехлеток с таможни за смешные деньги и стопроцентной растоможкой. Семь машин из Германии, два мерседеса, четыре «ауди» и один «Фольксваген-Пассат». Все это будет вашим. О деньгах думать не придется.
— Стоящее предложение.
Никита протянул Ивану листовку с фотографиями Анны и Кешки. Увидев фото Анны, Ушаков прищурился. Он точно знал, что уже где-то видел ее, но где, сообразить не мог. К тому же снимок был черно-белым.
— Они в розыске?
— Менты не способны справиться с этой задачей. Кишка тонка. Девка играет роль поводыря, хитрее мешка гадюк. Бежала из колонии. Похоже, бега — это ее основная профессия. Такие фортели выкидывает, закачаешься.
— Я подумаю, что можно для вас сделать, и дам вам знать. Ловить их я не буду, укажу место их берлоги. Дальше ваше дело.
— Большего от вас и не требуется. Расчеты по факту.
— Всего хорошего.
Иван сел в машину, и ворота открылись. Он остался доволен сегодняшним днем.
Анна промахнулась. Возможно, сказывалось перенапряжение и усталость.
Человек не может долго идти по тонкой проволоке, натянутой над пропастью. Любой акробат покажет вам феноменальный трюк на канате и уйдет отдыхать, но он не ляжет спать на смертельно опасном участке своей работы. Анна жила в экстремальных условиях, и не по своей воле. Сколько можно?
Одна глупость, небрежная оплошность, и земля уходит из-под ног. Черт ее дернул поехать за город через вокзал! Зачем? И двух часов не прошло, как ей было доказано, что московские вокзалы — самые опасные места в городе. Нет, она спешила, дергалась, рвалась и все испортила. Все, что могла.
Они шли с четырех сторон: двое сзади, двое прямо на нее от платформы, трое стояли справа и трое слева. Значит, ее засекли уже у пригородных касс и подняли всех на ноги. Убегать уже не было сил. Она остановилась и ждала. Кешка не оглядывался по сторонам, задрав вверх голову, он смотрел ей в лицо, и ему стало страшно. Страшно от того, что он увидел в глазах Анны растерянность и безысходность. Когда он видел огонь в ее глазах, ему ничего не было страшно.
Теперь и у него опустились руки.
— Добегались, сынок. Какая же я дура!
— Ты не дура, Аня, ты очень умная и очень красивая. Я не хочу, чтобы тебя отнимали у меня.
— Поиграл и хватит. Дай другим развлечься.
— Нет, ты права. Конечно, дура. Умные глупости не говорят.
— Нетерпеливость — мой главный враг.
— "Терпение и труд все перетрут" — любил повторять папа. Он никогда ничего не делает в спешке, не обдумав.
Те двое, что двигались со стороны платформы, подошли первыми. Боковые и тыловые держались на расстоянии, но не расслаблялись. На привокзальной площади народу хватало, и в случае заварушки могли пострадать спешащие на свои участки невинные дачники. Глупо портить людям предстоящие выходные дни. Служители закона вели себя слишком деликатно. Милиционер в лейтенантских погонах отдал честь.
— Извините, гражданка, вы задержаны! Прошу вас, без эксцессов. Поставьте сумку на землю, заложите руки за спину и следуйте вместе с нами в участок. И без фокусов, вас очень хорошо опекают со всех сторон.
— Ну что вы, лейтенант! Я очень ценю деликатное отношение к себе. У меня и мыслей таких нет. Куда идти прикажете?
— Сначала уйдем с площади. Налево, пожалуйста, к автостоянке.
Торопящийся к электричкам народ не обращал внимания на беседы милиции с пассажирами. Каждый в этом мире привык жить только своими интересами. Анна поставила сумку на асфальт и заложила руки за спину. До отделения добирались обходными путями, избегая людных мест. Анна почувствовала такое опустошение, что если бы была возможность бежать, она и пальцем не пошевелила. В отделении их сразу же поместили в камеру. Никто ничего не объяснял, тут и так все ясно, но привокзальная милиция не может самостоятельно решать, что делать с особо опасными преступниками, находящимися в розыске. Это решают на самом верху.
В субботу в райотделе находился только дежурный и две патрульные бригады.
Дни становились жаркими, и о работе люди уже не задумывались. Душа, сердце и легкие рвались на природу, на свежий воздух, к сладостному расслаблению. Но попадаются и уникальные особи. Как правило, это люди одинокие, посвятившие всю жизнь работе, лишенные иных интересов. А сегодня, как назло, по «ящику» не было ни хоккея, ни футбола.
Тимохин торчал в дежурке и парился в кителе. Он не мог носить гражданский костюм: если на одежде нет погон, то это не одежда, а купальник. Он даже дома ходил в форме. Исключением были баня и постель, куда он ложился раздетым, если был в состоянии раздеться. Сегодня ему даже пива не хотелось. Не хотел заводиться.
— Съездил бы в заповедник, Андрей, — мечтательно рассуждал дежурный капитан. — Ведь у тебя такие возможности! Там же лучше, чем на любой даче. Зона охраняется, зверье не пугано, подснежники не рвут. Переспать наверняка есть где.
— Сто восемьдесят гектаров леса, пятьдесят три охотничьих домика, обустроенные, с холодильниками, телевизорами. При Брежневе и Хрущеве о таком не мечтали. Ты, конечно, прав, поехать надо. Там отец похоронен. Помнят еще старика. Главный лесничий мой кореш. Отец мой его натаскивал. Парень был помешан на зверье. Институт лесного хозяйства закончил. Как и отец, с нынешними слугами народа водку пьет, но с умыслом. Хитер, зараза! Экзотический питомник выстроил. Не поверишь, Витек, ему туда всю живность свозят со всей России. А ты знаешь, сколько таможенники контрабандного зверья конфискуют? И все к нему стаскивают. Всю Красную книгу собрал. Я уже не говорю о крокодилах, уссурийских и бенгальских тиграх. Молодец мужик! А главное, деньги выбивать умеет. Условия для братьев меньших создает не хуже, чем для президентской администрации.
— Все шишки там побывали?
— И бывшие, и нынешние, и будущие. Сам Петруха живет в довольно скромной хибаре, но все стены фотографиями увешаны. На почетном месте он с Президентом.
Он со всеми фотографируется. Хобби у него такое. С рамками проблемы. На кнопки уже прикалывает. Так вот, почетное место над столом занимают три снимка — с Андроповым, Горбачевым и Ельциным. Давненько я там не был. Может, уже и с Путиным снимочек повесил. А губернаторов, министров, премьеров не счесть! Егерь он, конечно, классный, почти как мой отец. Такое хозяйство на себе тащит и еще расширяется. На заказник давно уже думцы косятся. Места-то уникальные. А этим только дай, понастроят кирпичных теремов и все обосрут вокруг. Петруха грудью встал и какой раз уже атаки отбивает. Там белки и птицы ручные. Сами к тебе на плечи садятся.
