Ниязбек - Латынина Юлия Леонидовна (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Удары, которые Арзо наносил по базам боевиков, становились день ото дня все точнее, ни один саратовский ОМОН не мог с ним сравниться, и не только потому, что саратовцы и красноярцы куда хуже ориентировались в горах (да что ориентировались – дышать не могли!), но и потому, что Арзо добывал из пленных информацию недоступными русским способами.
Поэтому Панков не встревожился и не удивился, когда под вечер десятого октября ему доложили, что подразделение Хаджиева накрыло крупную дичь: возле горного села Харон-Юрт шел настоящий бой, и группа «Юг» попросила о помощи федеральные войска.
Время для просьбы о помощи оказалось паршивое: на Торби-калу надвигался шторм, в горах шли ливневые дожди, вертолетчики сначала наотрез отказались лететь, а потом Арзо и сам отменил просьбу, мотивируя это тем, что куда больше боится попасть под дружеский огонь.
К утру все было закончено. Из боевиков, окопавшихся на горочке между Харон-Юртом и грузинской границей, не ушел ни один. Днем на вертолете туда прилетел генерал Шеболев с телекамерой и забрал с собой раненых. Вечером по РТР показали кадры оперативной съемки: кучки камуфляжного тряпья на сочащейся от дождя земле и пустые тубусы использованных гранатометов.
Заседание Контртеррористического штаба началось в девять утра. Панков заметно нервничал; дел было невпроворот, у него еще в резиденции было назначено две встречи, а к четырем часам он должен был быть в Москве.
Самое удивительное, что встреча в Москве была совершенно не деловая. Там, в одном из роскошных особняков на Рублевке, праздновал день рождения его старый товарищ, один из немногих крупных бизнесменов, с которым Панкова связывала искренняя дружба. Панков с июня не был ни на одной подобной тусовке и никогда не думал, что будет по ним тосковать.
Но сейчас ему почему-то мучительно захотелось уехать из этой нестерпимой, совершенно не осенней жары, в просторную прохладу зеркального зала, где женщины в вечерних платьях и мужчины с бокалом красного вина в руке разговаривают о чем угодно – о последней постановке в Большом, о лете, проведенном в Сан-Тропе, о самом пафосном клубе сезона, – но только, ради бога, не о трупах, перестрелках, соболезнованиях и не о том, почему бронированный седан лучше бронированного джипа.
Арзо Хаджиев сидел на заседании подтянутый и спокойный. Панкова поразил его вид: если бы не темные круги под глазами, полпред и представить бы себе не мог, что вчерашнюю ночь этот человек пролежал под проливным дождем и проливным огнем.
– Подразделением полковника Хаджиева, – доложил генерал Шеболев, – уничтожены двадцать четыре боевика. Судя по внешности, двое из них – инструкторы из арабских стран. На месте боя осталось девятнадцать автоматов, три винтовки СВД, один «винторез», семь гранатометов и пять неиспользованных выстрелов к ним.
В схроне, к которому боевики стремились попасть, изъято сто пятнадцать килограмм взрывчатки, детонаторы и штатные подрывные машинки, двадцать гранатометов и около пятидесяти выстрелов к ним. Можно ответственно заявить, что благодаря вчерашней операции предотвращено несколько десятков крупных терактов. По ее итогам я прошу о представлении полковника Хаджиева к ордену Мужества.
Панков рассеянно вертел в руках фотографии с места боя. Труп боевика, лежавшего хребтом вверх, был похож на кучку осенних листьев. На другом снимке было ведро. Обыкновенное такое ведро, в котором хозяйки носят воду из колодца, доверху набитое взрывчаткой со впечатанными в нее стальными шариками.
Две недели назад такое же ведро оставили у особняка полпреда. Служба безопасности заметила ведро вовремя.
Панкову было приятно думать, что это ведро уже нигде не оставят.
– Я поддерживаю это представление, – сказал полпред президента.
Арзо даже не шелохнулся, и Панков подумал, что ему так же наплевать на русские ордена, как девять лет назад ему было наплевать на русские пули.
Женщина, похожая на черную ворону, появилась у ворот полпредства в полдень. Сначала она была одна, потом их стало пять, и пока Панков смотрел из окна, как охрана пытается их отогнать, к площади подъехали «жигули», и из них вышли еще три женщины.
Когда перед машиной Панкова, выезжающей в аэропорт, поползли в сторону ворота, их было уже двенадцать или тринадцать, и даже сквозь бронированное стекло было слышно, как они галдят, как вспугнутые грачи.
Охрана как раз пыталась оттеснить их от ворот, когда Панков распахнул заднюю дверь машины и вышел на улицу.
– В чем дело? – спросил он.
Женщины на секунду замолчали. Потом словно приливная волна бросила их ко вставшей в сцепку охране, и одна из них, толстая, взъерошенная, в черной юбке с жирными пятнами, с немытыми черными волосами, заорала:
– Верни мне труп сына!
– Кто твой сын? – спросил Панков.
– Его нашли вчера в Харон-Юрте! Его лицо показали по телевизору! А теперь мне не отдают труп, потому что он террорист!
– Таков закон, – ответил Панков, – трупы террористов не выдают родственникам.
– Он не террорист! – закричала женщина. – Его взяли люди Арзо, когда он продавал картошку на рынке! Его взяли потому, что он убил чечена! Если там был бой, как там оказалось тело моего сына? Арзо украл его семнадцатого сентября!
Панков отшатнулся, как будто его ударили. «Этого не может быть, – подумал он, – Шеболев бы мне доложил». Но тут толстую женщину оттолкнули в сторону, и Панков очутился лицом к лицу с Патимат Шахбановой. Она была все такой же высокой, красивой и стройной, как и три недели назад, и даже кружевной платок все так же красиво лежал на ее кудрях, только они теперь были не черные, а седые.
– Ты взял двадцать пять тысяч долларов за моего сына! – закричала Шахбанова. – Верни мне хотя бы труп!
– Я – что?! – изумился полпред.
– Мы продали машину, чтобы собрать эти деньги! Мы продали дом! А теперь мой сын лежит в Харон-Юрте, и твои генералы говорят, что он террорист!
В эту секунду кто-то из женщин кинул в Панкова камень. Охрана среагировала мгновенно. Начальник охраны Панкова Сережа Пискунов втолкнул шефа в нутро «мерседеса», шофер втопил газ, а ребята у ворот бросились на женщин, заламывая им руки и таща по земле.
– Какого черта вы вышли из машины? – заорал Пискунов. – Это же провокация! А если бы это была граната?
Машины вылетели с проспекта Ленина на проспект Шамиля, и Панков заметил вытянувшегося гаишника: тот отдавал честь, перегородив движение.
– Налево, – сказал Панков.
– Аэропорт направо, – удивился Пискунов.
– Мы едем в Харон-Юрт, – ответил Панков.
Они проехали сто километров до Харон-Юрта за полтора часа. Дорога шла по ущелью, переползая с одного берега речки на другой, и бронированный «мерс» мотало так, что Панков в конце концов потребовал поменяться машинами с охраной.
После того как полпред пересел в джип, ему стало немного легче. Он сел на переднее сиденье, не обращая внимания на протесты охраны, и, скорчившись, смотрел в окно на равнодушные горы и чахлые колючки вдоль дороги. Один раз он заметил, как вверх по горе уходит блестящая труба газопровода.
Панков десять раз пожалел, что не поехал в аэропорт. Будучи номинально главой Контртеррористического штаба, а стало быть, третьим лицом после Аллаха и Главнокомандующего в этом регионе, он мог забрать у погранцов любой вертолет. Но погода по-прежнему была неустойчивой, с моря дул шквальный ветер, и к тому же, возьми он вертолет, о его решении лететь в Харон-Юрт стало бы известно в ту же секунду.
Сотовая связь умерла в пятидесяти километрах от Торби-калы, и Панкова это скорее устраивало, чем нет. Никто не сможет давить на него в Харон-Юрте.
Харон-Юрт оказался довольно большим селом. Мальчишки выскакивали на дорогу, завидев необычный кортеж, женщины в бесформенных юбках и кофтах замирали и смотрели им вслед, и на площади возле сельского магазина толпились несколько десятков человек. Тут же стояли «лендкрузер» и «нива» с вооруженными людьми внутри. Полпред выпрыгнул из машины и ничуть не удивился, узнав в одном из вооруженных людей замминистра по налогам и сборам Джаватхана Аскерова. Спаренный оранжевый рожок его автомата был перемотан синей изолентой, и от этого казался полосатым, как тельняшка.
